Читать интересную книгу Тай-Пэн - Джеймс Клавелл

Кулума ошеломила злобность, звучавшая в его голосе.

– В чем дело?

– Этот проклятый ржавый блудодей – вот в чем дело! Ты только посмотри, как он дышит!

Кулум поднес к глазам бинокль. Корабль показался ему совершенно безобидным. Ему уже случалось видеть такие колесные пароходы. В Ирландии они использовались в качестве пакетботов уже лет десять. В бинокль он мог видеть два огромных гребных колеса посередине, одно с левого, другое с правого борта, клубящийся дым и пенистый след на воде. На корабле имелись пушки. Много пушек.

– Я не вижу в нем ничего страшного.

– Ты посмотри на волну за кормой! А курс! Прямо против ветра, клянусь Богом! Он идет прямо на восток. Против ветра. Нет, ты погляди на него! Он обставляет наш корабль так, словно «Голубое Облако» какой-нибудь толстобрюхий бриг в руках безмозглых обезьян, а не клипер с одной из лучших команд на свете!

– Но что в этом плохого?

– Все. Теперь на Востоке появился пароход. Он совершил невозможное. Этот ржавый, железнобокий, с паровой машиной вместо сердца сукин сын, отвратительное отродье Стефенсона, добрался сюда из Англии, вопреки омерзению океана и презрению всех его ветров. Если смог один, сможет и тысяча. Это и есть прогресс. И начало новой эры! – Струан схватил пустую винную бутылку и с размаху запустил ею в скалу. – Вот чем нам придется пользоваться лет через двадцать-тридцать. Этими растреклятыми кастрюлями вместо кораблей, клянусь Богом!

– Он действительно уродлив, если сравнивать его с парусником. С «Голубым Облаком». Но то, что он может идти против ветра – вообще забыть о нем, – означает, что он будет быстрее, экономичнее и…

– Никогда! Уж только не быстрее, никак не при бакштаге. И отнюдь не надежнее на плаву. А взять шторм. Этот ночной горшок перевернется в мгновение ока и камнем пойдет ко дну. И он совсем не так экономичен, как кажется: приходится брать на борт дрова для котлов или уголь. И он никуда не годится для перевозки чая. Чай – продукт нежный, чувствительный, в этой вони он мигом испортится. Чай придется доставлять парусниками, хвала Создателю!

Кулума уже стала забавлять горячность отца, но он этого не показывал.

– Да. Но пройдет время, и они станут совершеннее. И если один смог добраться сюда, то, как ты говоришь, сможет и тысяча. Я думаю, нам следует покупать пароходы.

– Ты можешь покупать их. и правильно сделаешь. Но черт меня побери, если я когда-нибудь приобрету хоть одно из этих смердящих чудовищ. Будь я проклят, если «Лев и Дракон» будет развеваться на нем, пока я жив!

– Интересно, все моряки испытывают к ним те же чувства, что и ты?

Кулум задал вопрос небрежным тоном, согретый изнутри.

– Вопрос прямо-таки дурацкий! Что у тебя на уме. Кулум? – резко проговорил Струан.

– Просто размышляю о прогрессе, Тай-Пэн. – Кулум оглянулся на пароход. – Интересно, как он называется.

Струан подозрительно посмотрел на сына. Он знал, что мозг Кулума сейчас напряженно работает, но не представлял, какие планы рождаются в данный момент у него в голове. Странно, сказал он себе. В первый раз ты подумал о Кулуме как о постороннем человеке, а не как о своем сыне, не как о «Кулуме», «парне» или «твоем мальчике».

– Благодарение Богу, моего века не хватит, чтобы увидеть смерть паруса. Но этот сукин сын возвещает нам о смерти Китайского клипера. Самого прекрасного корабля, когда-либо бороздившего океаны.

Он зашагал вниз по направлению к Абердину. Позже пароход подошел достаточно близко, чтобы они смогли прочесть его название. Это была «Немезида». Корабль флота Ее Величества «Немезида».

КНИГА ТРЕТЬЯ

Два фрегата, окутанные клубами порохового дыма, с ревом извергали один бортовой залп за другим по первым из китайских фортов на траверзе Бог, десятимильной протоки, охранявшей подходы к Кантону. Бог была укреплена мощными фортами и имела такое узкое устье, что могло показаться, будто, войдя в него, фрегаты поставили себя в крайне опасное положение, граничащее с самоубийством: места для маневра почти не было, и пушки фортов с легкостью могли в упор расстреливать атакующие корабли, которые, постоянно меняя галс, медленно продвигались вверх по течению. Но пушки прочно сидели на неподвижных лафетах и не могли вести прицельный огонь, а поколения продажных городских чиновников Кантона столетиями предоставляли укреплениям осыпаться и обрастать мхом. Поэтому несколько ядер, выпущенных фортами больше для вида, легли справа и слева от фрегатов, не причинив им вреда.

От кораблей отошли катеры, и морские пехотинцы лавиной хлынули на берег. Форты были взяты быстро и без потерь, поскольку их защитники, сознавая свою беспомощность, благоразумно отступили. Солдаты заклепали пушки и оставили в каждом форте по несколько человек. Остальные вернулись на борт, и фрегаты продвинулись еще на милю к северу, где начали обстрел следующих фортов, подавив их сопротивление с той же быстротой.

Позже их встретил целый флот джонок и брандеров, но и этот флот был потоплен.

Легкость, с которой два фрегата смогли расправиться с таким количеством джонок, объяснялась их превосходством в огневой мощи, а также тем, что их оснастка и паруса позволяли им двигаться в любом направлении при любом ветре. Джонки не могли лавировать, как фрегаты, не могли они идти и против ветра. Джонки строились для китайских вод и устойчивых муссонов, фрегаты – для завывающей кутерьмы Ла-Манша, Северного моря и Атлантики, где шторм был обычным делом, а буря – нормой жизни.

Глава 1

– Стрельба по сидячим уткам, и только, – с отвращением проговорил адмирал.

– Верно, – кивнул Струан. – Но их потери незначительны, а о наших вообще можно не говорить.

– Решительная победа – вот наша цель, – изрек Лонгстафф. – Вот зачем мы здесь. Горацио, напомните мне, чтобы я попросил Аристотеля запечатлеть сегодняшний штурм Бог.

– Да, ваше превосходительство.

Они стояли на квартердеке флагмана Ее Величества «Возмездие», отстав на милю от прокладывающих путь фрегатов. Позади них шли главные силы экспедиционного корпуса с «Китайским Облаком» впереди – Мэй-мэй и дети находились на его борту втайне от всей команды.

– Мы отстаем, адмирал, – недовольно заметил Лонгстафф. – Неужели вы не можете догнать фрегаты, ну?

Адмирал подавил в себе раздражение. В последнее время быть вежливым с Лонгстаффом давалось ему нелегко. Месяцы мелочной опеки, месяцы распоряжений и приказов, которые тут же отменялись, эта война, больше похожая на рядовые маневры – его уже тошнило от всего этого.

– Мы продвигаемся достаточно быстро, сэр.

– Ничего подобного. Мы все время лавируем: правый галс, левый галс, правый, левый. Абсолютно пустая трата времени. Пошлите сигнал на «Немезиду». Она может взять нас на буксир.

– Взять на буксир мой флагман?! – проревел адмирал, побагровев от возмущения. – Этому набитому опилками колбасному заводу? Тащить на буксире мой семидесятичетырехпушечный линейный корабль? Взять на буксир, вы сказали?

– Да, мой дорогой, именно на буксир, – сказал Лонгстафф. – И мы окажемся в Кантоне не в пример быстрее!

– Никогда, клянусь Богом!

– Тогда я переведу свою штаб-квартиру на пароход! Спустите катер на воду. Вся эта ревность просто смешна. Корабль есть корабль, двигает им пар или парус, а нам нужно войну выиграть. Можете подниматься ко мне на борт в любое время, какое сочтете для себя удобным. Я был бы рад, если бы вы отправились со мной, Дирк. Пойдемте, Горацио. – Лонгстафф удалился, негодуя на адмирала с его невозможными представлениями, на постоянные раздоры между армией и флотом: кто, мол, кем командует, и чье мнение имеет больший вес, и кто должен первым выбирать место для килевания кораблей и для своих палаток на Гонконге, и какая это война: морская или сухопутная, и кто перед кем должен иметь предпочтение. К тому же в глубине души он был все еще зол на этого хитрого дьяволенка Кулума за то, что тот обманом выудил у него подпись, лишившую Тай-Пэна его вожделенного круглого холма, – заставил его поверить, что Тай-Пэн одобрил решение построить там церковь, – и тем самым поставил под угрозу дружеские отношения, которые Лонгстафф так тщательно и на протяжении стольких лет выстраивал с этим опасным человеком, используя его в своих целях.

И Лонгстафф был уже сыт по горло строительством колонии, его мутило от льстивых просьб и настойчивых требований, всех этих гнусных дрязг между торговцами. И он был просто взбешен тем, что китайцы отвергли этот чудесный договор, который он, и только он, столь великодушно предложил им. Черт возьми, думал он, вот я – тащу всю Азию на своих плечах, принимаю все решения, не даю им всем перегрызть друг другу глотки, веду войну ко славе Англии, охраняю ее торговлю, клянусь Господом, а где благодарность? Да я уже несколько лет как должен быть пэром! Затем гнев его поулегся, ибо он знал, что совсем скоро Азия вновь станет покорной, колонии Гонконг уже не будет грозить опасность, и отсюда во все стороны потянутся нити британского могущества. По непререкаемому повелению губернатора. Вместе с должностью губернаторы обычно получают и титул. Сэр Уильям Лонгстафф – черт возьми, это звучит неплохо. А поскольку губернаторы колоний являются одновременно главнокомандующими всеми колониальными силами, и их слово как прямых представителей королевы имеет силу закона, он сможет поступать с этими напыщенными адмиралами и генералами как ему заблагорассудится. Чума на них всех, подумал он и почувствовал себя лучше.