и надежды на спасение наверняка нет. А когда нет надежды – это очень хреново.
Если в башке ублюдка есть мысль, что он реально любит Мишу, то не повезёт её далеко – с её раной это слишком, а значит, они где-то в городе, либо за его пределами, но не далеко. Но как их отыскать на такой огромной территории?
Шестерёнки в мозгу начинают неохотно шевелиться. Со скрипом и слишком медленно, но стоит мне снова бросить взгляд на наши сообщения, и идея ударяет в голову, заставляя, наконец, проснуться. Иногда нужный ответ так близко.
«Друзья, срочно нужна помощь! ─ набираю, пока идея не потерялась и кидаю фотки. ─ Этот человек совершил очень много всякого дерьма и сейчас удерживает в заложниках раненую девушку. Если вы видели его, отпишитесь. Это не пранк… В долгу не останусь».
«Ян, ты где? Чё это был за вброс? ─ тут же волнуется Кот, да и ребята не понимают, в чём дело. ─ Нужна помощь?»
«Перечитайте пост. И да, она у него».
«Ни слова больше».
Я не ожидал, что хоть кто-то всерьёз воспримет мой крик о помощи, но почти сразу в группу начинают тоннами сыпаться сообщения, половину из которых приходится отбросить, однако вскоре есть результаты, и я сам себе напоминаю дикую псину.
«Видела вчера похожего типа в магазине у дома. Он заходил в аптеку и сильно нервничал, покупал много бинтов».
Пиздец тебе, упырь.
Спрашиваю адрес, ловлю ещё несколько приветов, а потом нахожу тот, что мне нужен.
«Я работаю на заправке. Минут пятнадцать назад видел его машину».
Это как раз рядом с тем магазином, на другом конце города – выходит, и правда далеко не повёз…
Благодарю народ, прося их оставаться на связи и не писать ментам – вдруг ещё что-то сообщат, а сам призываю своих самых жутких демонов.
На дворе ночь, и это самое лучшее время для дикой охоты.
Сегодня Джокер заберёт с собой парочку душ, даже если сам сдохнет.
Глава 43
* * *
Смотреть в глаза безумию – страшно, хоть в первый, хоть во второй раз.
Несколько дней… Что это время значит для человека? А для человека, попавшего в руки монстру?
Несколько дней кажутся мне бесконечностью в этом аду.
Я боюсь произнести хотя бы слово, чтобы случайно не спровоцировать и не разозлить его, да и если бы были силы, не стала этого делать.
Когда я поделилась своей историей с ребятами, я и половины не рассказала. Не рассказала, как этот больной на всю голову человек угрожал мне, когда я стала отказываться от подарков, и начал присылать свои.
Не рассказала, как боялась получить очередную мёртвую птицу, а потом узнать о смерти близких, и из-за этого страха молчала слишком долго, не признаваясь маме. А ведь если бы не эта трусость, им бы занялись гораздо раньше.
До сих пор не могу этого себе простить…
─ Почему ты молчишь, Миша? ─ спрашивает на третий день. ─ Почему не хочешь разговаривать со мной?
В первый я просто не могла говорить – те транквилизаторы или что он мне там давал, действовали отупляюще. Отнимали крупицы сил, но я была даже рада – хотя бы не нужно было отвечать.
Но теперь моё тело снова начинает принадлежать мне.
Медленно, лениво возвращается к жизни, и он это знает – видимо, всё время держать меня в таком состоянии ни к чему, да и на пользу не идёт, хотя это пугает даже больше, ведь я понятия не имею, что ждёт меня дальше.
Всё это время приходится полагаться на него, как бы паршиво это ни было. Ходить в туалет под присмотром, есть, находиться в его компании почти постоянно. И думать о побеге в эти моменты практически не получается – его взгляд будто под кожу пробирается, читая все твои мысли.
─ Я знаю, ты обиделась, что всё так получилось в прошлый раз, и я тебя оставил, но нам бы не дали быть вместе, ─ несёт эту дичь, кормя с ложечки, а мне хочется рассмеяться, но вместо этого просто открываю рот, чтобы силы вернулись – не хочу верить, что и в еду он что-то добавляет. ─ И за ногу ты тоже прости. Я знал, что ты поправишься.
Знал? Значит, знал, что меня выкопают, и я не умру от нехватки воздуха или потери крови? Знал, что снова смогу встать? А теперь поговорить захотел?
Я знаю, что злиться на психа не стоит, но тяжело воспринимать это так, особенно когда не представляешь, ищет ли тебя хоть кто-то.
Об этом тяжелее всего думать.
Мама наверняка вообще не понимает, что происходит, отчим только порадуется, если я умру, а Ян… Наверное, не стоит даже вспоминать его. Возможно, я поступила глупо, написав, чтобы они не вмешивались, но так я, по крайней мере, буду спокойна хотя бы за их жизни. Даже за этого предателя.
─ Сколько ещё ты будешь мучать меня, Мими? ─ вдруг взрывается мой похититель, отбрасывая в стену тарелку с едой, и та разбивается. ─ Я извинился! Я столько ждал, чтобы тебя найти… Ты можешь хоть это оценить?
Он вымотан, потому что совсем не спит. Боится, что нас найдут, вот и нервничает. Только пару раз он оставлял меня, чтобы куда-то уехать ненадолго, и как же я ненавидела себя за то, что не могу подняться. Хотя, у меня бы не получилось – я по-прежнему остаюсь связанной.
─ Прости… ─ быстро встаёт и подбирает осколки, а после возвращается на постель, обнимая меня, тяжело дыша. ─ Прости меня, маленькая… Я не хотел тебя пугать.
Он что-то ещё бормочет, извиняясь и вцепляясь в меня своими клешнями, а потом и вовсе засыпает, придавив мои ноги. Просто класс… Хочется плакать от беспомощности и слабости, но всё же нахожу где-то силы, спихивая его тушу. Боль от раны напоминает о себе, давая понять, что я ещё жива, а значит, нужно бороться до последнего.
* * *
Просыпаюсь, когда за окном очень темно.
Слышу, как мой тюремщик нервно возится в стороне, кидая какие-то вещи в большую сумку, и мне сразу становится не по себе – я не хочу куда-то ехать.
─ Что происходит? ─ впервые подаю голос.
Он бросает свой обезумевший взгляд, и я узнаю в нём то самое, знакомое разгулье хаоса, когда ситуация выходит из-под его контроля, и надо что-то срочно делать.
─ Нам пора. Поднимайся,