Но ничто из этого не волновало ее. Что ее заботило, так это мужчина-вампир, садившийся в глянцевый Ягуар, его темные волосы сверкнули синим в свете лампы в дверном проеме.
Кажется, ее коэффициент «не успел/опоздал» пополз вверх.
Быстрым движением, она появилась у его автомобиля, и благодаря выключенным фарам, смогла хорошо разглядеть лицо в свете приборной панели.
Ну и ну, подумала Хекс, когда голова повернулась к ней.
Ленивый смех, который издал мужчина, напоминал о летней ночи: глубокий, теплый… и опасный, как грядущие молнии.
– Славная Хексания.
– Эссейл. Добро пожаловать в Новый Свет.
– До меня дошли слухи, что ты здесь.
– Аналогично. – Она кивнула на тела. – Как я вижу, ты трудишься на благо общества.
На лице вампира появилось зловещее выражение, которое следовало бы уважать.
– Ты хвалишь меня в том, в чем не следует.
– Ага. Точно.
– Не хочешь же ты сказать, что тебя волнуют те крысы без хвостов?
– Меня волнует, что твой товар гуляет по моему клубу.
– Клубу? – Изящные брови взлетели над холодными глазами. – Ты якшаешься с людьми?
– Скорее держу их в узде.
– И ты не одобряешь наркотики.
– Чем больше люди под кайфом, тем сильнее они раздражают.
Повисла длинная пауза.
– Хорошо выглядишь, Хекс. Как и всегда.
Она подумала о Джоне и том, как он разобрался с тем подражателем вампиров пару месяцев назад. С Эссейлом все пройдет иначе… Джону будет веселее с достойным противником, а Эссейл способен на что угодно…
С уколом боли Хекс задумалась, станет ли сейчас ее супруг сражаться за нее.
Многое изменилось между ними, и не в лучшую сторону. Принятое летом решение оставаться как можно ближе сошло на «нет» под прессом их ночной работы, те краткие мгновения встреч, казалось, лишь отдаляли их, а не шли на пользу.
До настоящего момента, в прохладе осени их встречи становились все сложнее, происходили все реже. Были менее сексуальными.
– В чем дело, Хекс? – тихо спросил Эссейл. – Я чувствую твою боль.
– Ты переоцениваешь способности своего обоняния… и свои возможности, если думаешь, что сможешь завладеть Колдвеллом так быстро. Ты пытаешься занять место одной крайне важной шишки.
– То есть, твоего босса, Ривенджа?
– Вот именно.
– Значит ли это, что ты будешь работать на меня, когда я очищу дом?
– Не на твоем веку.
– А как насчет твоего? – Он сопроводил комментарий улыбкой. – Ты всегда нравилась мне, Хекс. Если захочется настоящей работы, найди меня… я не имею ничего против полукровок.
И от этого комментария захотелось треснуть ему в челюсть.
– Прости, приятель, мне хорошо на своем месте.
– Нет, судя по твоему аромату. – Он завел автомобиль, и тихое рычанье подсказало, сколько лошадей крылось под капотом. – Еще увидимся.
Буднично махнув рукой, он закрылся в авто, ударил по газам и отчалил, не удосужившись включить фары.
Уставившись на оставленные трупы, Хекс подумала, что, по крайней мере, сейчас она знает имя виновника, но на этом хорошие новости заканчивались. Эссейл был из тех парней, к кому ни на секунду не станешь поворачиваться спиной. Хамелеон без капли совести, он мог для сотен людей надевать сотни масок… и никто не узнает его настоящего лика.
Например, она ни на йоту не поверила тому, что нравится Эссейлу. Его слова должны были выбить ее из колеи. И это сработало, просто по иной причине, чем он рассчитывал.
Боже, Джон…
Беспорядок в отношениях убивал их обоих, но они оказались в тупике. Не в силах разрешить проблемы, не в силах бросить все к чертям.
Какой бардак.
Снова метнувшись к своему байку, Хекс оседлала его, надела солнечные очки, чтобы защитить глаза, и двинулась в путь. Направляясь прочь из центра города, она пролетела мимо наряда полицейских тачек с включенными мигалками и сиренами, двигаясь быстрее, чем они на это способны.
Удачно повеселиться, ребятки, подумала Хекс.
Интересно, разработан ли уже протокол на случай серийных самоубийств.
Сама она направилась на север, к горам. Дематериализация намного эффективней, но ей нужно было прочистить голову, и нет способа лучше проветриться, чем пронестись по пригородной дороге, гоня под восемьдесят миль. Холодный ветер прижимал «авиаторы»[2] к ее носу, косуха сидела на груди, словно вторая кожа, и Хекс выжимала газ до упора, вытянувшись на байке, сливаясь с механизмом воедино.
Приближаясь к особняку Братства, она не знала точно, почему подписалась на это. Может, просто удивилась просьбе. Может, банально хотела случайно столкнуться с Джоном. А может она… искала что-то, что угодно, что вытащит ее из тягучей печали, в которой она жила.
Но с другой стороны, может, предстоящая встреча с матерью сделает все только хуже.
Минут пятнадцать спустя, она свернула с дороги и прорвалась сквозь мис, который по обыкновению был на положенном месте. Замедляясь, чтобы не влететь в оленя или дерево, она медленно поднялась по склону горы и остановилась перед группой ворот, очень похожих на те, что вели в тренировочный центр Братства.
Хекс не сильно задержалась у каждой из камер – ее ждали.
Миновав последнее препятствие, она двинулась по размашистому повороту, что вел во внутренний дворик, а сердце ее упало в пятки. Черт возьми, огромный каменный особняк выглядел все также. Но, да ладно, будто он когда-нибудь изменится? Северное побережье можно забросать атомными бомбами, но эта махина останется на месте.
Крепость, тараканы и Твинки[3]. Вот, что уцелеет.
Она припарковала «Дукатти» прямо у каменных ступеней, ведущих к парадной двери, но не стала слезать с него. Оглядывая арочные проемы, огромные резные двери, мерцающих горгулий с видеокамерами в пасти… она не увидела приветственного коврика.
Входи на свой страх и риск – вот, в чем смысл.
Быстрый взгляд на часы сообщил то, что она и так знала: Джон уже сражается на улицах той части города, которую она только что покинула…
Хекс повернула голову влево.
Эмоциональная сетка ее матери мелькала в саду за домом.
Это хорошо. Она не хотела заходить внутрь. Не хотела пересекать фойе. Вспоминать, что она носила, о чем думала и мечтала, когда была счастлива в браке.
Гребаная фантазия о том, какая жизнь ее ждет.
Материализовавшись по противоположную сторону изгороди, у нее не возникло проблем с ориентацией на местности. Они с Джоном бродили здесь по весне, под покрывающимися почками ветвями фруктовых деревьев, дышали свежей землей, прижимались друг к другу в прохладу, которая ненадолго задерживалась в воздухе.