В душе у Мэгги поднялась настоящая буря. Она надеялась, что хоть на этот раз справедливость восторжествует. Надо было не обольщаться, с горечью подумала она. Да как он смел? Ей швырнули десять тысяч долларов — это уж слишком! Оскорбительно. Значит, столько она стоила, по мнению ее отца? Все эти годы, эти слезы, эта ненависть… ради чего? Ради десяти тысяч долларов и возможности навещать могилу отца в любое время. Тысяча проклятий на твою голову, мама: как ты могла допустить, чтобы он так поступил со мной? Все наши разговоры так и остались разговорами. Тебе всегда было наплевать, потому что иначе ты бы не позволила отцу так обойтись со мной. Ну что ж, с этого момента я вступаю в войну. Одна из нас истечет кровью, и ею окажешься ты.
Билли заметила почти неуловимое движение руки мужа Мэгги, когда тот дал жене понять, что нужно встать и заговорить. Мэгги стряхнула его руку со своего локтя.
— Да, у меня есть вопрос. Что все это значит? Утверждение, что вся недвижимость переходит маме? Значит ли это, что необходимо ждать, пока она умрет, чтобы мы с Сьюзан могли получить свою долю? В таком случае я считаю, что так нечестно, и выражаю свое недовольство. Твое мнение, Сьюзан?
Сьюзан вспыхнула:
— Я согласна. Мы с Мэгги, конечно, заслуживаем больше, чем десять тысяч долларов. В наше время эта сумма невелика. Мне не нравится зависеть от моей матери. Не может ли она распределить между нами наследство, если у нее есть такое желание? — Ее мужу такой поворот дела совсем не понравится. Он рассчитывал на действительно большую сумму, чтобы основать свою Академию музыки. — Это нечестно, — громко повторила она.
— Честно или нечестно, но так пожелал ваш отец.
Юрист мог только гадать, которая из дочерей опротестует волю отца. Наверное, старшая, Мэгги. Она всегда жила в достатке, а муж ее судя по всему имеет свои собственные идеи. Старый юрист привстал со своего места, когда Мэгги повернулась к матери. Сойер встала за спинкой кресла бабушки, словно желая защитить ее. Итак, произошла расстановка сил. Сьюзан тоже повернулась и привстала. Заговорила Мэгги:
— Ну, мама, ты оставишь это странное волеизъявление как есть или произведешь серьезное распределение? А как насчет моего сына, Коулмэна? Это неправильно, и ты понимаешь абсурдность ситуации. — А затем прозвучали такие жестокие слова, что Билли закусила губу. — Как следует понимать твою волю? Все имущество достанется Сойер? Почему ты молчишь, мама? Я хочу знать прямо сейчас. Хочу получить свою долю прямо сейчас. Я не хочу ждать, пока ты умрешь, а потом биться со своей собственной дочерью за то, что должно принадлежать мне. Всю жизнь мною пренебрегали. И ты это знаешь, мама! — Голос Мэгги сорвался на пронзительный крик.
Сьюзан кивнула и сузила глаза. «Как объяснить все мужу? — лихорадочно соображала она. — Что можно сделать с десятью тысячами долларов? Жерому нужно в десять раз больше для его Музыкальной академии. Как мог отец так обделить меня? Должно быть, в том вина мамы. Папа был болен и не понимал, что делает. Мама могла бы проследить, чтобы деньги распределялись честно. А теперь придется участвовать в гнусном судебном процессе». Сьюзан уже прочла это в глазах Мэгги. Почему она не может просто получить свою часть наследства и уехать? О нет, это оказалось бы слишком просто. Бороться, встать на чью-то сторону, пойти против матери… Отвратительно. Ну что ж, на этот раз нельзя занимать выжидательную позицию. Она станет бороться вместе с Мэгги. Ведь она в числе наследников. Кто-то должен платить, и это вполне может быть мама.
— Я согласна со всем, что говорит Мэгги, — сердито выкрикнула Сьюзан. — Все нужно разделить поровну, и я тоже хочу получить мою долю!
Билли подумала, что голова у нее расколется на части. Сойер крепко сжала ее плечо, и это помогло успокоиться.
— Нет, ваш отец высказал свою волю, и все останется как есть. Если вам нужно…
— Нужно? — взвизгнула Мэгги. — Нужно? А потом, когда ты пересмотришь наши нужды, наши запросы, вынесешь окончательное решение… Выдашь нам какие-нибудь крохи. Нет, такого дележа я не хочу.
— И я тоже, — раздраженно заявила Сьюзан.
— У вас обеих есть мужья, которые могут позаботиться о вас. Может быть, пора вам попытаться самим себя обеспечить. Устроить свою жизнь.
— Не говори чепухи, мама. Я наследница, и Сьюзан тоже. Таково твое последнее слово?
Билли сделала глубокий вдох.
— Да, это мое последнее слово. Так пожелал ваш отец. Что бы он, по-вашему, сказал, увидев, как вы поступаете? Вам обеим должно быть стыдно за себя.
— Легко избежать стыда, сидя на миллионах и миллионах долларов, а, мама? Нет, так не пойдет. Тебе следует пересмотреть свое решение, или я привлеку своих юристов. Сьюзан? — Та одобрительно кивнула.
— Подождите минутку, — запротестовала Билли. — Вы кое-что должны понять. Прежде всего я не сижу на миллионах и миллионах долларов, как вы считаете. Ваш отец был по уши в долгах. — Она подождала, как воспримут это дочери.
— Невозможно! — возразила Мэгги. — Ты лжешь!
— Нет, Мэгги. Не лгу. Обе вы знаете, что ваш отец разрабатывал проект нового самолета, который должен был стать воплощением его мечты. Мечты стоят денег, больших денег.
— Папа и раньше строил самолеты, и они лишь делали его богаче, — возразила Сьюзан.
— Верно, но тогда правительство давало субсидии. На этот раз Мосс не хотел, чтобы правительство вмешивалось в его работу. Он собирался все осуществить сам. Из-за своего здоровья он практически не занимался другими своими предприятиями. Санбридж больше не поставляет скот для армии, и, по правде говоря, я не думаю, что на ранчо осталось полсотни голов скота. Он все вложил в этот самолет, и я даже сомневаюсь, что средств хватит на завершение проекта.
— Так значит не надо его завершать. В любом случае что ты понимаешь в самолетах? — грубо бросила Мэгги. — Послушайся моего совета и устранись. Папа умер и похоронен. Продай правительству, что у тебя есть от этого проекта, и пусть они там управляются. По крайней мере мы не обнищаем.
— Я обещала вашему отцу и сдержу свое обещание.
Сердце у Билли разрывалось. Она-то считала, что готова объяснить все дочерям. Но они никогда не поняли бы. А рассказывать Мэгги о предсмертном даре отца, предназначенном для нее, сейчас не стоило. Дом в Санбридже и ранчо должны были перейти к Мэгги, но только после того, как Билли полностью профинансирует проект. В случае необходимости она могла даже выставить Санбридж на аукцион.
— Сделай все, что можешь, Билли, но проследи, чтобы Мэгги получила наши угодья, — сказал Мосс. — Но если тебя совсем зажмут в угол и придется продавать или закладывать, то пойди на это. — Поймет ли Мэгги и примет ли такое условие? Сейчас Билли не испытывала желания выяснять это. Какая неприкрытая ненависть на лицах ее детей. Ненависть, направленная на нее, а не на Мосса. «Господи, что теперь делать?» — вопрошала она у самой себя. Плечи обреченно поникли. Понадобилось пожатие руки Сойер, чтобы она выпрямилась и посмотрела дочерям в глаза.