— Она чудесная. Но, кстати, всегда такой оставалась. И, конечно, в той семье пользуется всеобщей любовью. Нет, хватит. Ты все еще можешь предъявить свои права на кусочек счастья, Билли. Когда я смотрю на Сойер, то вижу тебя тридцать лет тому назад. Она так же сильно похожа на тебя, как Рэнд на своего отца. Тот же образ.
— Тогда я понимаю, почему ты влюбилась по уши в отца Рэнда. Такой красивый блондин. Ему, должно быть, лет тридцать пять, тридцать шесть?
— Тридцать восемь, и, пожалуйста, не напоминай мне! Специалист по пластическим операциям говорит, что у меня только одно лицо на всю жизнь! Боже, как бы мне хотелось иметь твою кожу.
Билли рассмеялась и вновь наполнила бокал Амелии. Разговор становился серьезным.
— Я кое-что должна сказать тебе, Амелия. Наберись мужества. Речь идет о Моссе. У него лейкемия. Времени осталось не так много.
Последовало несколько минут неверия и напряженного выспрашивания, прежде чем Амелия, казалось, примирилась с жестокой правдой.
— Не могу поверить, — плакала она. — Только не Мосс. Он — все, что у меня осталось, Билли. — Тяжелые рыдания сотрясали все ее тело.
— Это не так. У тебя есть Рэнд, Сьюзан и я. Мы еще верны друг другу. Амелия, ты должна быть сильной. Не делай ситуацию для Мосса еще труднее, чем она есть. Обещай, что будешь держать себя в руках. — Она обняла подругу, всячески утешая ее. Бедная Амелия. Бедная, одинокая Амелия. Всю жизнь любовь и одобрение Мосса поддерживали ее.
— Знаешь, Билли, — Амелия высморкалась и вытерла глаза, — в самые трудные для меня времена, когда я росла здесь, в Санбридже, под неодобрительным оком папы, я всегда могла пойти к Моссу со своими переживаниями. Ради меня он шел против отца, защищал меня. И даже когда я разбила свою жизнь, я всегда знала, что могу рассчитывать на то, что он любит меня.
— Я знаю, знаю, — успокаивала ее Билли.
— Когда мы с ним увидимся, он сразу поймет, что мне сказали. Он увидит. Никаким образом я не смогу скрыть это.
— Я и не прошу тебя прятать свои чувства, Амелия. Конечно, ты должна дать понять Моссу, как сильно ты его любишь, как скучаешь по нему. Скажи ему, как много он для тебя значит. Ты его сестра, вас объединяют общие воспоминания, общие истоки. Я только прошу тебя согласиться с его решением отказаться от лечения. Позволь ему соблюсти достоинство. Не дави на него, Амелия. Подумай о его страданиях, прежде чем печалиться о своих собственных.
Амелия сжала руку Билли.
— Конечно, ты права. Ты так хорошо знаешь меня. Когда ты мне сказала, что он отказывается от лечения, я сразу же решила заставить его лечь в больницу. Теперь же я просто дам ему понять, что всегда буду здесь, если понадоблюсь ему.
— Ты ему понадобишься, Амелия. Ты ему всегда нужна.
* * *
Последующие дни были напряженными и неистовыми. Глаза Мосса неотступно следили за Билли. За все годы их брака никогда он не уделял ей так много внимания. Теперь его неподвижный взгляд стал напряженным и задумчивым. Она чувствовала: Мосс оценивает, прикидывает, размышляет, и ему нравится то, что он открывает для себя. Это ее утешало, но не значило и половины того, что должно было значить, как она когда-то думала. Ей больше не нужно его одобрения, но приятно было сознавать, что Мосс самого высокого мнения о ней. Ирония судьбы!
* * *
Был вечер последнего дня пребывания Амелии и Рэнда в Санбридже. Рука об руку Рэнд и Сойер ворвались в комнату, где разговаривали Билли, Амелия и Мосс.
— Если нет возражений, — прервала их беседу Сойер, — Рэнд везет меня в город на ужин. Тетушка Амелия, вы согласны, да?
Амелия кивнула.
— Езжайте. Но, — предостерегающе подняла она палец, — наш самолет улетает в семь утра, так что постарайтесь до того времени вернуться. В аэропорт ехать долго.
— Ну, к тому времени мы уж точно вернемся, — ответил Рэнд. — После ужина это дитя настаивает на танцах до утра. Техасский стиль. — Он сделал гримасу. — Собирается вести меня в заведение под названием «У Грязной Нелли». — Рэнд посмотрел на Сойер. — Вернусь ли я оттуда живым?
— Хороший вопрос, — засмеялась Билли. — Доверься Сойер.
Когда парочка вышла из комнаты, Мосс обратился к Билли и Амелии со странным выражением лица:
— Не слишком ли он стар для Сойер? — Амелия открыла рот. Билли заморгала.
— Стар? — повторила она. — Мосс, они ведь всего лишь отправились поужинать. Рэнд уезжает утром. Я бы на твоем месте не беспокоилась.
— Дома Рэнда преследуют десятки молодых женщин, — улыбнулась Амелия. — Не волнуйся из-за этого невинного ужина.
Мосс недовольно фыркнул:
— А еще считается, что женщины проницательны во всем, что касается любви. Почему ни одна из вас не обратила внимания на чувства Рэнда к Сойер? Я, без сомнения, разглядел. Или именно мужчина должен распознать симптомы? — В его голосе прозвучало раздражение. — Забери его завтра домой, Амелия, и не привози, пока проект не будет закончен. У Сойер есть теперь важное дело, и я не хочу, чтобы она отвлекалась.
Билли бросила взгляд на Амелию.
— Мы это уладим, Мосс, — резко ответила ему сестра. — Они разумные взрослые люди, а Сойер знает, что поставлено на карту… Почему бы тебе не расслабиться и не вздремнуть немного? Билли, мне потребуется твоя помощь в сборах. Если все заранее приготовить, то нам завтра останется лишь выпрыгнуть из постелей, одеться и ехать в аэропорт.
Мосс кивнул и закрыл глаза. Боже, как он ненавидел все эти вынужденные провалы в сон, которые организм требовал от него. Времени так мало, а ему приходится спать по пять раз в день. Он едва заметил, что Билли и Амелия вышли из комнаты. Мосс попробовал открыть глаза, но тяжелые веки не поднимались. Он так любит смотреть на Билли, когда она перемещается по комнате такой очаровательной походкой, от которой у нее покачиваются бедра. Но сейчас он очень устал. Завтра он еще насмотрится на нее.
* * *
Сойер оказалась в затруднении. Не допустила ли она ошибку, согласившись провести этот последний вечер с Рэндом? Может быть, стоило сослаться на занятость? Но она хотела быть с ним, хотела сидеть за столом напротив него и чувствовать согревающее тепло его глаз. Хорошо, что он уезжает утром. Но эти несколько часов сегодня вечером принадлежат ей.
Рэнд протянул через стол руку и сжал пальцы Сойер. Его красивое лицо в обрамлении золотых волос было освещено свечами и отблесками подсвечников.
— Я всегда любил Англию и, где бы ни был, не мог дождаться возвращения. На этот раз все иначе. Я не хочу уезжать. Ты совсем молоденькая девушка, Сойер Коулмэн, а я думаю — нет, знаю, — что если бы остался, то… Ты веришь, что я не бросаю слов на ветер?