по личному распоряжению править балом будет цесаревна Анна Владимировна.
Девушка привстала и лениво поклонилась под бурные аплодисменты. Когда шум стих, Софья продолжила:
— Первая часть бала — танцы. И как все мы прекрасно понимаем, наша принцесса — самая желанная пара этого вечера. И все без исключения претенденты сочтут за честь станцевать с невестой. Однако ни времени, ни сил на всех не хватит, поэтому танец получит лишь самый достойный.
Я скорчил физиономию из разряда «ну я же говорил». Разумеется, простой формальностью мероприятие не ограничится — нас ждут приключения на потеху ее высочества, которая пребывала в крайне паршивом настроении после того, что случилось на кладбище. С одной стороны я понимал ее душевную муку, однако не собирался мириться с тем, что всем нам придется за нее отдуваться. Но как вскоре выяснилось, попасть под горячую руку было уготовано не только женихам.
— Для выбора победителя ее высочество приготовили три небольших испытания, — распорядительница ехидно улыбнулась, а все — даже храбрый Герман и безрассудный Ворон заметно напряглись. От этих испытаний скоро глаза начнут дергаться или нервный тик расшибет — так еще и в единственный выходной для нас припасли какую-то подлянку. — Ничего серьезного и опасного — просто небольшие веселые состязания. А теперь я попрошу участников подойти ко мне — вместе со служанками.
Сердце тревожно дернулось. Не к добру это все — ох, не к добру. Чует душа, ждут нас очередные измывательства и унижения — по змеиной ухмылке Анны видел, что ей не терпелось выместить на ком-нибудь злобу. А кто может быть лучшей мишенью, чем бессловесные и бесправные горничные, за былые грехи обреченные на участь едва ли не рабынь. Но делать нечего — придется соблюдать правила игры: по крайней мере, пока.
— Будь осторожен, — напутствовал старик.
— Как будто у меня есть выбор, — процедил уголком рта и шагнул вперед, чувствуя растекающееся по залу волнение.
— Суть конкурса предельно проста, — распорядительница для справки взглянула в либретто. — Представьте, что прислуга опозорила вас при всем честном народе. Например, опрокинула на вас бокал вина или наступила на ногу. Ваша задача — придумать ей наказание: шутливое, но в то же время правдоподобное. Победит тот, кто проявит самую изощренную смекалку, но при том не сорвется в жестокость и не перегнет палку. А по традиции результаты огласят в самом конце, перед белым танцем. И начнем в алфавитном порядке — для большей справедливости. Господин Ворон — ваш выход.
Горничных, похоже, распределяли по максимальной совместимости с хозяином. Вот и сибиряку досталась широкоплечая смуглая красавица с тугой смоляной косой и дерзким прищуром. Семен посмотрел на нее, почесал бороду, затем — патлы на затылке и вздохнул. Задание явно далось тяжело его отмороженным извилинам, да еще вдобавок к нему было приковано всеобщее внимание, как к первому участнику. Все это столь смутило амбала, что он попросил растолковать правила еще раз.
— Представьте, что ваша служанка оплошала на людях, — как могла, объяснила Софья. — Сплоховала, стало быть. Опростоволосилась сама и вас, так сказать, застыдила. Задача — наказать ее: с изворотом да с огоньком, чтоб зрителей развеселить. Так яснее?
— А! — Ворон вскинул мозолистый палец. — Бабу-неумеху проучить надобно? Да не абы как, а необычно и с выдумкой?
— Все верно, господин, — девушка неловко улыбнулась.
— Что ж, это можно… У нас в Сибири баб наказывают вот так, — он перехватил горничную за талию и уложил себе на колено животом вниз. После чего размахнулся и шлепнул по заднице с такой силой, что люстры зазвенели. Незнакомка хоть и могучая вампирша, а все-равно вздрогнула и испустила тихий стон, точно ее приложили не ладонью, а веслом. — Вот, значится, как мы делаем. А ежели с огоньком надо, то сейчас добавим.
Здоровяк бесцеремонно задрал юбку, приспустил панталоны и припечатал по обнаженной заднице — да так, что даже на темной коже остался отчетливый отпечаток. Как и в случае моей дуэли с Гессеном, зрители разделились на три лагеря: одни наблюдали за происходящим с томным интересом, другие — с полным безразличием, точно бугай выбивал ковер, а не дурь из помощницы. И только третьи — в основном носферату и я — взирали на действо с нескрываемым презрением, на дух не перенося подобного варварства.
Меня передернуло от одной только мысли, когда я представил Карину на месте этой бедолаги. Уж не знаю, смог бы я одолеть Ворона, но в том, что дрался бы с ним до последнего, сомнений не оставалось. Мне так захотелось порвать ублюдка в клочья, что не сразу заметил, как праведный гнев выплескивается из души на волю, обжигает глаза и золотым туманом клубится вокруг кулаков. И только когда подруга осторожно взяла за руку, пришел в себя и малость поостыл, прежде чем взорваться вспышкой света и ненароком обжечь стоящих рядом вампиров.
Я так охренел от увиденного, что не успел вовремя вмешаться. А когда ринулся на выручку, Семен уже закончил экзекуцию и поднялся с дебильной улыбкой. Видимо, амбал считал себя самым веселым, находчивым и однозначным победителем турнира. И не он один: провожатый — уж не знаю, приходился ли родичем по крови, но по духу уж точно — оттопырил большой палец, мол, молодец, парень, показал себя. Собравшиеся вяло захлопали чисто из этикета, а Софья изогнула бровь и пригласила к барьеру следующего кандидата.
— Вам надо разъяснить условия? — спросила с издевкой.
— Нет, — хмуро бросил немец.
Судя по угрюмой мордахе, Герман чувствовал легкую обиду — ведь это он должен был пороть девку, а проклятый бородач увел его хлеб прямо из-под носа. Теперь надо на ходу выдумывать и выкручиваться, ведь еще одно избиение вряд ли получит баллы за оригинальность. Амелия, тем не менее, думала иначе — для нее сибиряк стал наглядным примером того, что ждет ее — только еще больнее и жестче. Немец не привык уступать никому, и уж если соперник орудовал голой рукой, то Гессен неминуемо возьмется за палку. Но так как шпицрутена поблизости не оказалось, вполне сгодится и армейский ремень — широкий, прочный и тяжелый.
Конечно, я не умел читать мысли, но на поникшем бледном личике читалась покорная обреченность. Служанка стояла, как вкопанная, опустив голову и сцепив пальцы на переднике, и не смела даже шелохнуться в ожидании приговора. Зрители же, наоборот, словно очнулись ото сна и пребывали в заметном возбуждении — включая тех, кто прежде не проявлял к состязанию пылкого любопытства. Ибо все уже знали характер прусака и его несгибаемый напор, а значит,