Читать интересную книгу Правила одиночества - Самид Агаев

— Это я, — сказала Лана, — у нашего друга возникли проблемы, приезжай, надо поговорить. Ты что делаешь?

— Дурака валяю, но я недалеко.

— Дурака или дуру?

— Дурака.

— Смотри у меня.

— Это что, ревность?

— Еще не знаю.

«Ну ладно, — сказал себе, запуская мотор, Ислам, — на сегодня психической атаки достаточно».

— У Виталика сегодняшний день сложился крайне неудачно, — сказала Лана. — В десять утра состоялась стрелка, разговор складывался спокойный, без пальбы и угроз. Должник передал Виталику пакет с деньгами, и в этот момент налетел милицейский спецназ и всех повязал. Он сейчас в Бутырке сидит. Сказал, что, как только раздобудет мобильник, сразу тебе позвонит. Просил извинить за то, что не приехал за тобой.

— Кому сказал?

— Адвокату.

— Черт возьми, как же ему не везет, бедолаге! — Ислам сокрушенно покачал головой. — Надолго его упекут?

Лана пожала плечами.

— Все зависит от того, какой судья попадется: возьмет денег или нет. Его с поличным взяли: вымогательство, незаконное ношение оружия. Не надо было выставлять мужика на такие деньги! Когда человека загоняют в угол, он бежит на Петровку. Это давно известно. Ты особенно не переживай за него. Тюрьма для Виталика — дом родной. Еще неизвестно, как следствие пойдет, доказательная база может развалиться, и его отпустят. Такой вариант тоже возможен. Да, самое главное-то я не сказала: он просил тебе передать, что клиент любит баню.

— Клиент любит баню? — переспросил Ислам.

— Да.

— И что это значит?

— Понятия не имею. Вспомни, о чем вы разговаривали. Ты рассказал ему о своей проблеме?

— Да.

— Ну, соображай, игра называется «Что, где, когда?». Отгадаешь — получишь приз. Ничего, что я шучу? Тебе, наверное, не до шуток.

— Ничего, — рассеянно сказал Ислам.

— Ты думаешь?

— Да.

— Может, тебе выпить принести?

— Нет, — сказал Ислам.

— Еще он передал, чтобы ты избавился от предмета, который он тебе одолжил.

— Избавился?

— Да, можешь оставить это мне.

— А ты знаешь, о чем речь?

— Догадываюсь.

Ислам вытащил из кармана пистолет и протянул его Лане. Она достала из ящика стола бумажный пакет и раскрыла его. Ислам опустил в него «вальтер».

— Он извиняется за свою просьбу, но на это есть причины.

— Понимаю, — сказал Ислам. — Я так думаю, что клиент — это префект, которому я передал деньги. Теперь он делает вид, что первый раз слышит о деньгах. Сначала я сомневался: уж больно натурально он разыграл негодование.

Но в тот же день в меня стреляли. Больше всего меня удивляет то обстоятельство, что они разъезжают на машинах со спецномерами. Это никак не укладывается в моем сознании. Эти люди присвоили мои деньги, стреляли в меня. Но что означает «любит баню»? Очевидно, это иносказание.

— Нет, дорогой, это прямой текст: префект любит посещать баню.

— Но что с того? Мне устроиться банщиком и запарить его до смерти? Или утопить в шайке? Далее: я не думаю, что он в баню ходит без телохранителей.

— Это зависит от того, с кем он парится: если с мужиками, то да, а если с девочками? Зачем давать на себя лишний компромат обслуге?

— Что ты имеешь в виду?

— Я ничего не имею в виду, я говорю прямым текстом. Это ты во всем ищешь тайный смысл. Русские мужики — особенно те, у кого есть деньги или власть, — очень любят такого рода развлечения.

Ислам смотрел на Лану.

— Ну? — сказала Дана. — Не догоняешь?

— Нет, — признался Ислам, — что-то я в последнее время туго соображать стал — старею, наверное.

— Вспомни министра Ковалева, генерального прокурора Скуратова. Чем они кончили?

— А, ты думаешь… Он это имел в виду?

— Стоит попробовать.

— Каким образом я смогу это сделать?

— Предоставь это мне: в моем салоне есть и сауна, и солярий, и девочки.

— Я не думаю, что это хорошая идея.

— А кто говорит, что она хорошая? Другой же нет! Если Виталик сказал об этом, значит, надо попробовать: свои деньги надо отбивать любыми путями, все средства хороши.

— Как я его сюда затащу?

— Не ты, а я. Я пойду к нему на прием, скажу, что хочу открыть в его районе салон красоты, попрошу помощи в поиске помещения. А чтобы он мог оценить качество моих услуг, приглашу его сюда.

— И ты думаешь, он купится на это?

— Ты не представляешь, насколько русский мужик подвержен авантюрам, причем независимо от того, какую должность он занимает.

— Не факт, что он согласиться попариться с девочками.

— Его никто не будет спрашивать: девушка сделает массаж, она же поведет его в сауну. А там будет, как в романе «Золотой теленок», когда Козлевич катал граждан на своей колымаге. Поначалу они вели себя смирно, затем затягивали песню, а потом требовали вина и девочек. Это классика. Вспомни Ельцина. Когда его с моста в реку бросили, демократы хай подняли: мол, происки КГБ. Черта лысого! Это его у чужой бабы застукали, вот и проучили. Клюнет твой префект, никуда не денется. Халява — это страшное слово.

— Лана, спасибо тебе, но я не могу согласиться на это. Как-то нехорошо это с моей стороны, не по-мужски.

— А жить за счет женщин — по-мужски?

— Вот это я сейчас не понял.

— Я имею в виду своего парня.

— А-а. Но я же не твой парень.

— К сожалению. Ты свои ленкоранские замашки брось, другие времена сейчас — эмансипация. Не я же с ним в бане сидеть буду, для этого у меня целый штат девиц имеется, молодых, длинноногих и беспардонных. Ну, если хочешь, давай представим это как бизнес. Заплатишь моим девочкам, в конце концов, за помывку.

Слово «помывка» было из гарнизонного лексикона.

— Я подумаю, — сказал Ислам.

— Думать некогда, — заявила Дана. — Чуть не забыла: тебе письмо.

Она протянула тонко скатанный листок бумаги. Ислам развернул его и прочел следующие слова:[45]

Письмо было написано на чистейшем азербайджанском языке с использованием старого кириллического алфавита, от которого во время перестройки новые власти независимого Азербайджана в приступе самоутверждения поспешили отказаться, перейдя на латиницу.

— Почему сразу не показала? — спросил Ислам.

— Забыла, память девичья.

— Ладно, — сказал Ислам, — я согласен.

— Тебе не стоит сегодня возвращаться домой.

— Я уже думал об этом: попросил знакомых, чтобы мне подыскали другую квартиру.

— Тебе и вчера не стоило туда возвращаться.

— Я был не один.

— А, ну да. Здесь наверху, в доме, я арендую квартиру для VIP-гостей. Иногда сама там ночую, если поздно заканчиваю. Можешь пожить там, пока не найдешь квартиру. Держи ключи. Восьмой этаж, квартира номер 28. Прислать тебе кого-нибудь из девочек?

Ислам засмеялся:

— Чтобы скрасить одиночество?

— Почему бы и нет?

— Я еще не так плох, чтобы платить за любовь. Лучше ты сама приходи: вспомним прошлое.

Лана покачала головой.

— Ты обиделась? Извини.

— Нет, но я бы обиделась, если бы ты этого не предложил. Ты видел фильм «Сегун»? Там про японцев. У главного героя и жены главного самурая была любовь, но изменять мужу она не могла — хранила верность. Она присылала к нему на ночь гейшу, свою служанку. Б этом что-то есть, ты не находишь?

— Нахожу, но я имел в виду: предаться воспоминаниям в прямом смысле.

— Ай какая жалость! — насмешливо заметила Лана.

«Ай, какая красота!» — сказал себе Ислам, когда оказался в квартире. Из окон открывался панорамный вид на старые московские дома — один другого причудливее, совсем как на тех картинках, которые продавались на вернисаже возле ЦДХ на Крымском валу. Прямо напротив, в шикарном особняке, находилось чье-то посольство. Слов на латунной вывеске было не разобрать, а во флагах Ислам не разбирался. У посольства был аккуратный, ухоженный дворик, подстриженные газоны, на парковке стояли чистые, красивые автомобили. Кусочек Европы посреди славяно-татарской Орды.

Квартира была обставлена со вкусом и оборудована бытовой техникой по последнему слову. Ислам принял душ и лег на кровать, надеясь немного вздремнуть. Усталость, накопившаяся за несколько дней, была велика, но сон не пожелал прийти к нему: он лежал, разглядывая лепнину на потолке, и думал о том, куда мог деться Сенин, пытался вычислить его местонахождение. Через полчаса он поднялся и отправился прошвырнуться по Арбату.

На улице дул пронизывающий ветер. Сильные порывы рвали из рук прохожих зонты. Земля была схвачена морозцем, кое-где на неровностях застыла вода, превратившись в мутноватый лед. Вечерело, неуверенно зажглись фонари. Подняв воротник пальто, Ислам шел под звуки индийского диско, которые доносились из невидимого громкоговорителя. Было так холодно, что желание побродить по Арбату быстро исчезло. В первом же магазине одежды он купил себе свитер, рубашку, две пары носков, комплект нижнего белья. Затем зашел в супермаркет. В магазине две кореянки за маленькой передвижной витриной торговали японской снедью. Ислам взял несколько разновидностей суси, роллов и сасими, соевый соус.