Отец Гонсалес помнил молодого священника, отца Гарсию, возглавлявшего партизанский отряд во время войны… Сам отец Гонсалес был тогда мальчишкой, звался Тоньо Сауседо, пас в горах коз и носил партизанам еду. Отец Гарсия — вот был настоящий святой! Да…
А немцы прикрутили его колючей проволокой к столбу, облили бензином и заживо сожгли. И, сгорая, отец Гарсия не кричал, а молился. Благословлял свою паству…
Собственно, из-за него отец Гонсалес и стал священником.
Как позже Альберто Моксикка избрал свою стезю под влиянием отца Гонсалеса.
Добро порождает добро…
Неужели же Господь не пощадил бы всю Кордову ради одного лишь Альберто Моксикки?
А поскольку не может такого быть, чтобы во всем мире уцелела одна лишь Кордова, значит — и концу света не бывать!
… В столице ЮАР, в прекрасном городе Претория, хирург Мартин Шикельгрубер вышел из операционной, где только что удалил опухоль мозга у двухлетнего чернокожего мальчика, и, сорвав с себя шапочку, трижды прокричал петухом.
Это было настолько странно и неожиданно, что находившиеся в коридоре посетители заспешили к выходу, думая, что хирург переутомился и, возможно, опасен.
На самом деле Мартин Шикельгрубер был очень серьезным и ответственным человеком, а петухом кричал потому, что обещал это своему легкомысленному коллеге: в том случае, если мальчика удастся спасти.
Операция прошла на редкость благополучно и следовало ожидать благоприятного развития событий…
Сурово взглянув на хихикающих медсестер, Мартин Шикельгрубер удалился в раздевалку.
… А в Уганде в этот час гремели выстрелы. Очередная племенная война. Но в самом эпицентре бойни оказался международный отряд вирусологов, присланных Красным Крестом из-за вспышки в нескольких угандийских селениях какой-то странной болезни, сочетающей в себе признаки оспы и эболы.
Вирусологи до больных так и не доехали. Их всех убили. Всех до единого. Раненых добивали широкими копьями. И у всех отрубили пальцы — угандийский повстанцы носили ожерелья из человеческих пальцев, а пальцы белых людей считались особенно изысканным украшением.
Одна из женщин — тридцатитрехлетняя Сильвия Блайт — оставалась жива даже после двух огнестрельных ранений и удара широким копьем в живот. У нее, как и у всех других, отрубили пальцы. Как завороженная, смотрела она, как огромный негр стаскивает с ее пальца — с уже отрубленного пальца, когда-то принадлежавшего ей, кольцо с сапфиром, тоже когда-то ей принадлежавшее. Не в этой жизни… В этой жизни оставались только боль, кровь, жажда, палящее солнце, смрад быстро разлагающихся трупов… И — какое-то подобие любопытства, которое Сильвия Блайт испытала, когда увидела, как повстанцы дробят суперпрочные колбы с драгоценными — и очень опасными — вирусными культурами.
Сильвия Блайт умирала от потери крови. Умирала — и думала о том, сколько же народу успеют перезаразить ее палачи прежде, чем сами подохнут.
… Бразильянка Мария Альбана была ясновидящей.
Не очень известной, но зато настоящей ясновидящей.
Когда-то в детстве она не успела домой до начала грозы и ее ударило молнией. После чего Мария Альбана онемела и разучилась ходить. Шесть лет она пролежала в постели. Научилась чудесно вышивать, ее работы неплохо продавались… На седьмой год принялась вышивать картину в дар церкви: младенец Иисус, собирающий в корзиночку человеческие сердца. Прелестное изображение, очень популярное во всей Латинской Америке. Когда закончила картину — случилось первое чудо: Мария Альбана встала. И сама дошла до церкви, чтобы вручить свой дар. И там же, в церкви, случилось второе чудо: Мария Альбана заговорила. А потом она начала предсказывать… И все ее предсказания сбывались.
Правда, как вышивальщица она была все-таки более популярна, нежели как ясновидящая. Ведь вышивку у Марии Альбаны можно было заказать за деньги, а вот заплатить и получить предсказание судьбы, как у других гадалок, у Марии Альбаны было невозможно.
Предсказания приходили к ней сами собой и порою касались совершенно посторонних ей людей, порой живущих на другом краю света.
Иной раз она с самого утра пела, как птичка, и буквально лучилась от счастья, а на вопросы отвечала что-нибудь вроде: «Сегодня великий ученый в Англии совершил первое открытие в цепочке, которая приведет его к созданию нового лекарства», или — «Сегодня в Грузии родился будущий великий композитор, я уже слышу его музыку, она прекрасна, она дает столько счастья!», или — «Сегодня во Франции получила первое причастие девочка, которая через двадцать пять лет создаст новую методику обучения больных синдромом Дауна», или — «Сегодня из Северной Кореи со всей своей семьей бежал подросток, который сможет в будущем создать новый высокочувствительный слуховой аппарат».
Кстати, чаще всего ее предсказания казались родным и соседям набором непонятных ученых слов.
Но иногда случалось, что Мария Альбана вообще отказывалась подниматься утром с постели, отказывалась от еды, лежала в темноте и плакала. А на вопросы отвечала, что в Югославии подорвался на мине мальчик, который мог бы стать величайшим хирургом и спасти тысячи жизней… Или — что во Львове кошмарное убийство совершил один из самых жестоких маньяков грядущего столетия, и что это было только первое убийство в череде многих… Или — что в Чикаго пьяная мать задавила во сне будущую писательницу… Младенца женского пола, который уже никогда не станет писательницей. А могла бы стать. Могла бы сочинять замечательные книжки для детей.
Так вот, Мария Альбана даже не почувствовала приближения угрозы для всего мира, направляемой извне!
Но за завтраком выглядела хмурой и пробормотала что-то вроде того, что смертельная опасность угрожает беременной женщине, художнице из Нью-Йорка, чьи дети-близнецы в будущем станут работать на благо всего человечества. Правда, что конкретно будут делать еще нерожденные близнецы, Мария Альбана не сумела объяснить. Она и сама не понимала этого. Потому что этого еще не существовало, не было даже понятия об этом…
Но к обеду ее настроение улучшилось.
Она заявила, что в Претории хирург только что спас жизнь двухлетнего мальчика, в будущем — великого кардинала, которому удастся сделать католической по меньшей мере всю южную половину Африки.
Великий кардинал спасен!
Чем не радость для всех добрых католиков в мире?
Но муж ехидно спросил Марию Альбану: а почему он не станет Папой Римским, раз уж он такой великий?
На что Мария Альбана спокойно ответила: потому что он погибнет в пятьдесят шесть лет от пули исламского террориста.
И еще добавила, что где-то на другом краю света, в Австралии, родился великий ясновидящий, которому суждено затмить славу самого Нострадамуса.
И все — в один день!
Если бы не опасность, угрожающая матери близнецов, Мария Альбана была бы сегодня абсолютно счастлива.
Маленькая, хрустально-прозрачная, зелено-голубая планета висела в черной бездне Вселенной, и никто не догадывался, что эта никчемная звездочка представляет собою сложнейшую структуру, что тысячи маленьких миров существуют, питаясь исходящей от нее могучей энергией жизни. Эти миры были бесконечно интереснее и прекраснее вечной темноты и невечных звезд, окружающих маленькую планету… И все эти миры можно было уничтожить, как карточный домик, одним лишь щелчком — ударом извне, направленным на планету Земля.
Ничто приближается, плохи дела… Закончится песня — и жизнь прекратится…
Рюнт-рэй Гелдзз прекрасно осознавал величие момента, но почему-то никакие возвышенные идеи не могли пробить апатии и какой-то глобальной усталости, поразившей его после того неприятного контакта со странной и зловещей планетой, которую пришлось уничтожить. Острая и упругая трава, оплетавшая его тело, забиравшаяся в рот и в уши, как будто высосала из него силы. Энергию для борьбы и — для радости.
«Это болезнь, — думал Гелдзз, — Еще немного и она сведет меня с ума. До того, как убьет. Это хрызы… Они размножаются и размножаются».
Такое объяснение было простым и понятным. Оно было привычным… А упругие ядовито-зеленые стебли, карабкающиеся по его беспомощному телу до сих пор снятся в кошмарах…
Только одно спасает, умиротворяет и радует — то, что они успели уничтожить ЭТО!
Рюнт-рэю казалось, что прими они решение чуточку позже и ЭТО уничтожило бы их, не позволив осуществить великую миссию, оборвав ее в самом начале.
А теперь уже армии цирдов не сможет помешать ничто.
Разведывательный корпус Гелдзза вторгся в галактику и прошел по ней — по краешку, но все-таки! — не встретив никакого сопротивления. Не встретила сопротивления и основная группа войск, которая двигалась планомерно вслед за ними, выжигая пограничные планеты одну за другой.