Со стороны Южной Америки и острова Пасхи к Меланезии постоянно устремлены ветры и течения. От Пасхи до Новых Гебридов и архипелага Бисмарка соответственно 2500 и 3100 миль; от Южной Америки до Пасхи лишь чуть больше тысячи миль, и на всем пути нет другой суши. В Южной Америке объемные маски и куклы были спорадически распространены, во всяком случае, от Риу-Негру в Бразилии до тихоокеанских берегов Перу. Большие, чрезвычайно гротескные образцы, привезенные Спиксом и Мартином из Бразилии и хранящиеся в Мюнхенском музее, обтянуты тапой, тогда как маленькие куклы, раскопанные Гретцером на тихоокеанском побережье Перу и хранящиеся в Берлине, покрывались скорее тканью, чем лубяной материей, и облик у них не такой гротескный. Хотя по стилю это изделие отвечает чисто местным канонам, нисколько не похожим на пасхальские, и хотя оболочку делали не из тапы, а из хлопчатобумажной ткани, перуанские фигурки, как и пасхальские, набивались камышом тотора, так что куклы в этих двух сопредельных областях родственны и по происхождению и по технике изготовления. Как уже говорилось, камыш тотора был привезен на Пасху с орошаемых полей засушливого приморья жителями древнего Перу.
В Перу, как и на Пасхе, в прошлом существовали большие чучела, участвовавшие в церемониальных процессиях, однако в обеих областях сохранились только маленькие модели пли фигурки типа личных фетишей. Пожалуй, лучшая коллекция таких кукол та, которая включает образцы, найденные В. Гретцером при раскопках погребений в засушливой долине Чанкай (центральное побережье Перу) и привезенные в Германию в 1899 году. Автор настоящего тома знакомился с ними в Музее народоведения, Берлин-Далем.
Размер изученных образцов — от 8 до 27 см. Большинство — безногие торсы, но, во всяком случае, у одного экземпляра сделаны ступни. Стиль оформления, как и следовало ожидать, типичен для культуры Чанкай, а значит, сильно отличается от стиля пасхальских кукол, однако принцип изготовления один и тот же. В перуанских куклах тоже применен каркас из прутиков, тростника, иногда стеблей; набивка из тоторы обеспечивает желанную форму. Для получения тонких деталей к пучкам камыша порой добавлен хлопок-сырец; вся конструкция обтянута хлопчатобумажной тканью, и мы видим гротескную фигуру с туловищем, головой и руками. У некоторых образцов глаза вытканы, у других нашиты нитками. Нос и уши, когда они есть, прикреплены бечевкой к готовой основе. У многих кукол странная, треугольная голова. У некоторых на голове человеческие волосы, у других вверху торчит изображающий волосы камыш тотора, что напоминает описанные испанцами пасхальские паина. Хотя половые признаки не обозначены, по одежде и орнаментам видно, что все чанкайские образцы изображают женщин. У одной из них (Berlin V. А. 24859) даже укреплен на спине ребенок. Большинство кукол намеренно уплощенные — черта, присущая множеству деревянных женских фигурок как в древнем Перу, так и на острове Пасхи.
Итак, несмотря на стилевые расхождения, у кукол побережья древнего Перу есть черты, роднящие их с единственными тремя сохранившимися антропоморфными образцами с острова Пасхи. Техника изготовления одна и та же: тонкий деревянный каркас, камышовая набивка, покров из сшитых вместе лоскутов, создающий гротескное антропоморфное изображение. Если в Перу каркас обшивали хлопчатобумажной тканью и в набивку к камышу добавляли хлопок-сырец, то пасхальские кукольники обтягивали каркас местной тапой и добавляли кусочки той же тапы в камышовую набивку. В обоих местах иногда каждый палец обматывали тонкой бечевкой; у многих перуанских образцов из кончиков пальцев торчат стебли, изображающие ногти, — совсем как у пасхальских кукол. У одной перуанской фигурки (Berlin V. А. 35042) так же оформлены пальцы ног, хотя ступни едва выглядывают из-под платья. Еще одна сходная черта: у некоторых чанкайских фигурок на лице нанесены узоры, изображающие нательную живопись или татуировку. Узоры геометрические; цвета — желто-коричневый, белый, бордовый, синий и черный. Ниже рта часто видим перпендикулярные черточки, изображающие скорее татуировку, чем зубы. Татуировка была очень развита и в древнем Перу, и на Пасхе. Ребенок на спине одной перуанской куклы и сеть на шее другой (Berlin V. А. 35043) напоминают детали описанных Деланглем (наст, том, с. 112) больших пасхальских фигур. Своеобразная треугольная голова, как будет показано дальше, обычна и в пасхальском искусстве.
Обратимся теперь к головам животных на двух бостонских образцах пасхальских головных уборов домиссионерской поры. Ничего подобного не найдено ни в какой-либо другой области Полинезии, ни в Меланезии. Нигде больше в Полинезии не делали фигурных головных уборов в виде головы животного, зато эта черта весьма характерна для церемониальных головных уборов древнего Перу. Больше того, набитые камышом пасхальские головные уборы из тапы изображают животных, которых нет в полинезийской фауне, зато они очень похожи на кошачьих, чаще всего представленных на головных уборах знатных лиц побережья древнего Перу (фото 22, 23, 313 i — m, рис. 32). В Перу голова в передней части шапки вождя почти всегда изображала пуму, ягуара или стилизованного фантастического зверя. Обычно над лбом человека выступала только голова кошачьего, как на пасхальской головной повязке, но иногда животное было представлено целиком, в распластанной позе, с подогнутыми ногами, как на пасхальской фигурной шапке. Церемониальные налобные повязки и шапки с головой кошачьего так обильно представлены на доинкских фигурных сосудах, что в одном только альбоме, посвященном основным типам древнеперуанской керамики (Wassermann-San Blas, 1938), иллюстрировано больше тридцати образцов. Сделанная из недолговечного материала, перуанская налобная повязка с кошачьей головой вполне могла послужить прототипом для пасхальского образца, набитого южноамериканским камышом.
Стандартные деревянные поделки
Моаи кавакава («фигурка с ребрами», мужская); фото 24—27
Ни один образец полинезийской резьбы по дереву не получил такой широкой известности и такого распространения, как изображение изможденного человека с орлиным носом, длинными ушами и козлиной бородкой, столь характерное для острова Пасхи. С тех самых пор, как в 1774 году бедствующие островитяне предложили Куку первые образцы для продажи, эти фигурки нескончаемым потоком идут с острова, оставаясь неизменными по форме. В 1882 году на Пасхе все еще были образцы, вырезанные не для продажи, и пасхальцы не желали с ними расставаться (Gеiselег, 1883, р. 32), однако вскоре после этого, по совету Салмона и Брандера, резчики начали работать на рынок. Некоторые экземпляры этого ряда, естественно, не отличишь от подлинников, ведь они исполнены теми же художниками, с применением той же техники и того же исконного материала. Вот почему автор настоящего тома не видел смысла в том, чтобы попытаться составить перечень известных образцов подлинных моаи кавакава, огромное количество которых приобретено коллекционерами в разных концах света. Однако в подавляющем большинстве случаев коммерческие изделия легко отличить от подлинных по тому, что на них уменьшен или вовсе убран характерный для образцов домиссионерской поры пенис, поверхность отделана грубо, наспех, на выступающих частях нет следов износа, часто нет отверстий для подвески, наконец, в большинстве случаев применена привозная древесина взамен постепенно исчезавшего пасхальского Sophora toromiro.