Подцепив таблетку на высунутый язык, Таня оттащила её Чёрному. Действие лекарства сказалось быстро: пёс облегченно вздохнул и провалился в глубокий сон. Стир посидел у вольера, немного потрепал за ушами радостно прыгающую Таню и растрогался чуть не до слёз, когда она лизнула его в щёку сквозь прутья решётки. После его ухода Таня тревожно обнюхала Чёрного - ей показалось, что он не дышит, но пёс дышал ровно, спокойно, просто непривычно тихо: за последние двое суток Таня наслушалась его хриплого и тяжёлого дыхания. Облегченно вздохнув, Таня навострила ушки. Не услышав подозрительных звуков, она подняла доску и полезла грызть прут, то и дело выглядывая наверх и проверяя, не мешает ли Чёрному спать поднятый ею скрежет. Но лекарство Стир раздобыл сильнодействующее, пёс спал, как убитый, его бы не разбудила и пушечная канонада. К утру Таня вернула на место доску, улеглась под бок пса и тоже заснула, сквозь сон принюхиваясь и прислушиваясь: не нужна ли Чёрному её помощь.
Чёрный проспал всю ночь и весь день, к вечеру очнулся, с аппетитом съел всё, что запихнула ему в пасть Таня, и благодарно лизнул её в нос. Пёс явно чувствовал себя намного лучше: нотки боли в его запахе стали приглушенней, нос не был горячим, как печка. Счастливая Таня притащила к подстилке миску с водой, и Чёрный смог самостоятельно напиться. Его изжелта-зелёные глаза перестали быть мутными, к ним вернулась прежняя ясность с заметной смешинкой в глубине. Эта смешинка светилась ярче и теплее, когда взгляд его надолго останавливался на Тане, которая радостно прыгала вокруг него, потиралась носом о его морду и умиротворенно ворчала. Пёс понимал, что так она выражает удовлетворение от улучшения его самочувствия, и в ответ тоже утробно басовито ворчал, но никто не услышал бы в этом ворчании грозных ноток: оно было бархатистым и нежным.
- Ишь, как ворчит, будто ласковые слова шепчет, - говорили промеж собой работники вольеров. - Верно говорили ветеринары - выходила рыжая своего пса.
Когда все работники засобирались домой, к вольеру подошёл Кравен, встав у той стороны, где лежали собаки. Расставив ноги, управляющий таким расчётливым и холодным взглядом рассматривал Таню, что она не сдержалась и зарычала на него. Как же она ненавидела этого злобного негодяя! Кравену её рык не понравился, он вытащил из-за пояса палку и замахнулся. Таня молнией отскочила на середину клетки и ощетинилась:
«Что, мерзавец, руки коротки? Невооруженным в клетку войти не хочешь? Боишься без палки и решётки силами со мной померяться?» - зло думала она, следя за палкой и ожидая, что враг кинет в неё эту палку или достанет энергетическую плеть.
Кравен прищурился на непокорно рычащую собаку и внезапно обрушил удар на лежащего у самой стены израненного пса. Чёрный зашипел сквозь зубы, ответил яростным рёвом и попыткой встать на лапы, а Таня жалобно взвыла, подскочила к подстилке Чёрного и вцепилась в неё клыками, отволакивая на безопасную территорию в центр вольера. Как она не предусмотрела такого исхода?! Почему сразу не побеспокоилась обезопасить раненого друга?!
Загородив своим телом Чёрного, Таня молча уставилась на Кравена.
- Хорошо, что взгляды не убивают, - ухмыльнулся управляющий. - Если ты не ждёшь щенков, рыжая, то... тебе крепко не повезло.
В тишине ночи Таня полезла в подпол. Она мочалила прут, представляя себе, что вгрызается клыками в шею Кравена. Таня не знала, с каких пор в ней пробудилась такая кровожадность, но окажись перед ней управляющий, она бы без тени сомнений впилась ему в горло. Она догадывалась, что её ждёт после визита к ветеринарам: её выставят на ближайший же бой. Через сколько дней её должны отправить на проверку? Если информация Стира была верной, то через пять, - хватит времени, чтобы Чёрный выздоровел, а она догрызла последний прут. Однако вероятность, что она попадёт на арену, оставалась немалой, и перед мысленным взором сами собой проносились сцены битвы Чёрного со сворой псов. Таня наконец могла сосредоточиться на отдельных моментах боя и допущенных соперниками Чёрного ошибках. Пока зубы занимались своим делом, она анализировала эти ошибки и думала, как бы можно было поступить, чтобы выиграть: наука Чёрного не пропала даром.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Раздавшийся рядом с ней шорох напугал Таню до полусмерти. С испуганным шипением она вылетела из дыры, рыча и прижав к голове уши, готовая к немедленной атаке. Обернулась и наткнулась на Чёрного, приползшего к ней на помощь.
Ох, как Таня разозлилась! Так не злилась даже её мать, когда больной ангиной отец, с температурой 38,5, отправился в военчасть принимать какой-то срочный, важный груз!
От её агрессивного рыка Чёрный забавно припал к полу, распластав все лапы, и испуганно поюлил назад, хоть глазищи его весело мерцали в темноте. Он пробовал поворчать, но его голос перекрыл визгливый рык разъярённой Тани, и пёс решил не настаивать на своём мужском праве сунуть нос во все дела. Таня решительно прогнала его обратно на подстилку, постояла над ним, раздраженно и нравоучительно рыча, ткнула носом в его лоб и вернулась к поднятой половице. Прежде чем скрыться под ней, она обернулась и ещё разок грозно рыкнула, так чтобы и самый непонятливый пёс без перевода понял: «Сунешься - порву на кусочки и забуду сшить обратно!»
Вернувшись к пруту, Таня несколько изменила тактику: не только перепиливала его клыками, но и время от времени наваливалась на него всем весом, стараясь раскачать, и дёргая прут из стороны в сторону, насколько позволял оторванный второй конец. Она пыхтела и трудилась изо всех сил, подогреваемая жуткой картиной того, как стоит на арене напротив злобно рычащего, пригнувшегося для атаки пса. Когда внутренние часы начали сигнализировать о приближении рассвета, прут под клыками Тани громко хрустнул и вдруг до крови расцарапал ей нёбо острым краем отломившегося конца. Таня попятилась, прут зазвенел о каменные плиты, откатившись дальше под пол вольера. Сглатывая кровь, Таня не сразу осознала, что миссия побега подошла к своему финалу. Она попробовала втиснуться в образовавшееся между прутьями пространство, и её тело легко пролезло в дыру. По-пластунски Таня подобралась к краю вольера, подсунула под него нос, голову и смогла осмотреться за пределами клетки. Она могла вылезти наружу! И Чёрный сможет, здесь места с запасом: основания, на которых стоит вольер, достаточно высоки и для его головы. Дальше проще простого спрыгнуть в партер первого этажа, перескочив через бордюр, и выскользнуть на улицу через открытое на проветривание узкое окно!
Выбравшись обратно, Таня заложила доской дыру и подбежала к Чёрному, смотрящему на неё странным взглядом. Радостно повизгивая, Таня тыкалась в его морду, выплёскивая наполнившее её ликование. Чёрный одобрительно поворчал, а потом затих, пристально глянул на неё и требовательно мотнул головой в сторону тайного лаза. Рыкнул и снова мотнул головой.
Он предлагает ей бежать в одиночку, не дожидаясь, когда он выздоровеет???
Чёрный зарычал, с трудом приподнялся и пихнул её в бок, сдвигая в сторону оторванных половиц. Да, она не ошиблась: пёс, кажется, удивлён, что она вообще к нему вернулась, не сбежала сразу, как только высунула морду на свободу. Поэтому он так странно смотрел на неё поначалу: услышав звон оторванного прута и увидев, как она исчезла под полом, он не ожидал, что она останется в клетке. Он думал, она оставит его на растерзание Кравену, который перевернёт вверх дном всю клетку, выясняя, как она сбежала?!
На Таню нахлынула горькая обида. Она перестала радостно скакать, прошагала на свою подстилку и улеглась, развернувшись хвостом к морде Чёрного. Раз он такого мнения о ней, то она с ним не разговаривает! Пусть лежит и думает свои гадкие мыслишки в одиночестве! Без неё!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
До неё долетел глубокий вздох. Чёрный поелозил по подстилке и легонько прикусил кончик её хвоста.
Таня непримиримо поджала хвост, уложив его с другого бока. Она не удостоила Чёрного даже презрительным фырканьем. Она, она... она будет спать на другой половине!