Снаружи рядом с холщовой ширмой стояла деревянная стойка, заполненная куда более интересными предметами – палками с раздвоенным концом, щипцами величиной с Мэта и другими не менее странными вещи, причем тоже сделанными из дерева. Поставив фонарь на землю, Алудра прислонила шест с нашлепкой к стойке и взяла с полки квадратную деревянную коробочку.
– Ты наверняка еще захочешь узнать секреты приготовления пороха, верно? Ну что ж, я сама пообещала. И я – все, что осталось от Гильдии, – горько прибавила она, сдвигая крышку коробочки. Эта коробочка была странной: она представляла собой кусок дерева, в котором были просверлены дырочки, и в каждую из них была вставлена тонкая палочка. Алудра вытащила одну из них и водворила крышку на место. – Теперь я сама могу решать, что секретно, а что нет.
– Послушай, я хочу, чтобы ты отправилась с нами. Я знаю одного типа, который будет просто счастлив заплатить за отливку твоих драконов в таком количестве, в каком тебе захочется. Он может заставить всех лудильщиков от Андора до Тира перестать делать колокола и начать отливать драконов. – Как ни пытался Мэт избежать упоминания имени Ранда, в голове все-таки возник цветной вихрь, который тотчас превратился в Ранда, – полностью одетого, благодарение Свету! – при свете масляной лампы беседующего с Лойалом в обшитой деревянными панелями комнате. Там были еще люди, но видение сосредоточилось на Ранде и исчезло так быстро, что Мэт не успел разглядеть, кто же это был. Но он точно видел то, что происходило в данный момент, каким бы невероятным это ни казалось. Очень радостно, конечно, снова увидеть Лойала, но, Темный побери, должен же быть способ выгнать эту штуку из головы! – А если он не заинтересуется, – в мозгу снова завертелись цветные всполохи, но Мэт не дал им сформироваться во что-то осмысленное, – то я сам заплачу за отливку сотни. В любом случае, это немало.
Их отряду предстоит покончить с Шончан раз и навсегда, а еще лучше и с троллоками тоже. И Мэту придется участвовать во всей этой заварухе. И от этого никак не избавится. Если он попытается как-то отвертеться, проклятый та’верен швырнет его в самую гущу событий. Поэтому Мэт не собирался жалеть золота на то, что сможет сразить противника до того, как врагам удастся наделать дыр в его шкуре.
Алудра склонила голову и поджала розовые губки:
– И что же это за могущественный тип?
– Это должно остаться между нами. Об этом знают Том и Джуилин, Эгинин с Домоном, еще Айз Седай – Теслин и Джолин по крайней мере, Ванин и Краснорукие. Но больше никто. И я хочу, чтобы так и оставалось. – Кровь и пепел! И так уже набирается пропасть народу! Мэт дождался, когда женщина коротко кивнула. – Это Возрожденный Дракон. – Цвета взвились и, несмотря на сопротивление Мэта, сложились в образы Ранда и Лойала. Все совсем не так просто, как он думал.
– Ты знаком с Возрожденным Драконом? – недоверчиво протянула она.
– Мы выросли в одной деревне, – буркнул он, пытаясь прогнать безумствующие цвета. На этот раз им так и не удалось слиться в четкую картинку. – Если не веришь, спроси у Теслин и Джолин. Или у Тома. Но не рассказывай об этом никому. Это тайна, помнишь?
– Гильдия стала моей жизнью с тех пор, как я была несмышленой девчонкой. – Алудра чиркнула палочкой по одной из сторон коробочки, – на конце щепки вспыхнуло пламя! Запахло серой. – Теперь моя жизнь – это драконы. Драконы и месть Шончан. – Склонившись, она поднесла пылающую палочку к концу запального шнура, уходящего за ширму. Как только шнур загорелся, женщина помахала щепкой, чтобы загасить ее, а потом отбросила в сторону. Шипя и плюясь, пламя побежало вдоль шнура. – Мне кажется, я тебе верю, – она протянула Мэту свободную руку. – Когда ты соберешься уходить, я отправлюсь с тобой. И ты мне поможешь изготовить много драконов.
На секунду, когда Мэт сжал ее руку, ему показалось, что игральные кости в голове внезапно успокоились, но спустя один удар сердца, они снова пустились в пляс. Это все воображение. И все же соглашение с Алудрой может помочь Отряду, а быть может и самому Мэту Коутону. Правда, на это вряд ли можно надеяться. Ему все равно придется участвовать в этих битвах. И как бы хорошо ты ни планировал свои действия, как бы старательно ни тренировал солдат, все равно исход сражения решает удача. Даже для него. И эти драконы мало что изменят. Но разве до этого игральные кости стучали так же громко? Мэту казалось, что нет, но разве можно быть уверенным? Никогда раньше они не замедлялись, они либо останавливались, либо продолжали перекатываться. Должно быть, это все воображение.
Из-за тряпичной стены послышался гулкий взрыв, над ширмой взвился едкий дым. Мгновение спустя в темном небе над Рунниенской Переправой расцвел ночной цветок – огромный красно-зеленый светящийся шар. Позже он расцветал все снова и снова уже в сновидениях Мэта, – среди мчащихся друг на друга всадников и ломающихся копий этот шар раздирал на куски плоть, как фейерверк камень. В этих кошмарах Мэт пытался ловить смертоносные цветы руками, пытался остановить их, но они сыпались неиссякающим потоком на сотни боевых полей. И тогда Мэт плакал во сне, видя столько смертей и разрушений. И почему-то казалось, что стук игральных костей сменился смехом. Чужим смехом. Смехом Темного.
Утром следующего дня, когда солнце только-только начало свое путешествие по безоблачному небу, Мэт сидел на ступеньках своего зеленого фургона и аккуратно обстругивал острым ножом шест, предназначенный для создания двуреченского лука, – здесь нужна осторожность, можно даже сказать нежность: одно неловкое движение, и вся работа пойдет насмарку. Появились Эгинин и Домон. Странно, но оба они были одеты с особой тщательностью, в лучшее, что нашлось у каждого. Мэт оказался не единственным, кто приобрел в Джурадоре отрез ткани, но без денежных посулов, швеи не торопились дошить наряды для Домона и Эгинин. На голубоглазой шончанке было ярко-зеленое платье, лиф и рукава которого покрывали маленькие вышитые белые и желтые цветочки. Тонкий шарф, тоже весь в цветах, удерживал ее длинный черный парик. Домон выглядел несколько чудно: короткие волосы, иллианская бородка, выбритая верхняя губа, коричневый камзол, доведенный щеткой хоть до какого-то подобия опрятности. Парочка протиснулась мимо Мэта и поспешила прочь, не проронив ни слова. Мэт и думать забыл о них, пока через час эти двое не вернулись и не сообщили, что были в деревне, где Мать Дарвале их обвенчала.
У Мэта отвисла челюсть. Суровые черты лица Эгинин и пронзительный взгляд говорили отнюдь не о покладистом характере. Что же заставило Домона жениться на этой женщине? Это все равно, что на медведе жениться. Сообразив, что иллианец неодобрительно поглядывает на него, Мэт поспешно поднялся на ноги и, опираясь на шест, отвесил приличествующий случаю поклон:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});