Читать интересную книгу Последний орк - Сильвана Мари

— Уж не думаете ли вы позволить сражаться женщинам?

— Сражаться будет любой, кто на это способен.

— Конечно, почему бы и нет! — выйдя из себя, воскликнул Паолк. — Почему бы не заставить стариков и детей кидаться камнями и лить кипящую воду?

— Отличная идея, это тоже сгодится, — и глазом не моргнув парировал капитан.

— Нам тоже придется идти в бой в кирасах из кусков кожи и металла, как у вас и как… у орков? — послышался чей-то голос.

— Естественно, — ответил Ранкстрайл, — на то есть две причины. Даже нет, три. Во-первых, орки, так же как и мы, носят эти кирасы, потому что они не стесняют движений, мало весят и в них можно маршировать часами без устали. Во-вторых, они не блестят на солнце, привлекая к себе вражеские стрелы, и не раскаляются от жары. Третья причина — в том, что мне не нравятся кирасы, украшенные золотом и серебром. Они создают впечатление, что война — это нечто вроде праздника, а это допустимо лишь для орков. У кого-то есть еще вопросы?

Вопросов больше ни у кого не было.

Принц Эрик заверил Ранкстрайла, что ручается своей жизнью за безопасность прекрасной дамы, чье мужество и отвага могли сравниться только с подвигами королев древности. Капитану понадобилось несколько секунд, чтобы понять, о какой такой даме говорит принц, настолько не подходило это слово для обозначения его сестры Вспышки. Краем глаза он заметил, как та спрятала свои красные руки прачки в складках платья, потом помотала головой и снова вытащила их, положив прямо перед собой на тетиву лука, на всеобщее обозрение, и в тот момент взгляды Вспышки и принца Эрика пересеклись.

После того как он отдал необходимые распоряжения и убедился, что все до единого, включая Паолка, бросились выполнять приказы капитана, принц объяснил, что жители Внешнего кольца, разрушенного огнем, ютились теперь везде, где только было возможно: в домах, в огородах, на крышах, в садах. Он, принц Эрик, счел бы за честь предоставить свой дом в распоряжение родных капитана. Ранкстрайл с удивлением посмотрел на него: ему показалась слишком смелой, если не сказать глупой, идея поселить под одной крышей молодого мужчину и девушку, особенно если мужчина принадлежал к высшей аристократии, а девушка была всего лишь прачкой. Но ему не пришло в голову ничего подходящего, чтобы отклонить это предложение.

Тем временем капитан послал Лизентрайля к воротам Внешнего кольца с приказом собрать всех наемников, найти разбежавшихся лошадей и попросить Тракрайла заняться легкоранеными, в то время как тяжелораненых перенести в Цитадель.

С помощью принца Ранкстрайл и Вспышка нашли своего отца и Борстрила. Все покрытые сажей, они непрестанно кашляли, но, к счастью, не были ранены. Отец радостно обнял капитана и долго не отпускал: Ранкстрайлу с огромным трудом пришлось заставить себя оторваться от него. Глаза Борстрила восхищенно блестели на перепачканном сажей лице.

Капитан оставил свою семью с принцем Эриком и направился к Внешнему кольцу. Он нашел место, где стоял их дом. От него не осталось ничего, кроме обгоревших балок, торчавших тут и там из крепостной стены. Ранкстрайл различил надгробие на могиле матери, рядом с которым наперекор всему упрямо пробивалось сквозь камни кривое деревце дикой вишни.

Затем капитан подошел к Большим воротам, остатки которых все еще тлели после пожара. Внезапно кто-то, с луком в руках и натянутой уже тетивой, преградил ему путь. Это был один из его солдат, и Ранкстрайл поинтересовался, за каким орком тот гонится.

— За тобой, капитан, — ответил солдат.

Окрыленный победой, Ранкстрайл совсем забыл о Сиуиле.

Непростительная забывчивость, учитывая, что он самоуверенно считал, что может иметь под боком предателя без какого-либо вреда для себя.

— Судья приказал мне расквитаться с тобой, если ты вздумаешь его предать.

— Для твоего Судьи победить орков — это предательство?

Капитан смотрел на Сиуила: черная фигура в серебряном свете луны на фоне золотых отблесков пожаров. Он ничего не мог сделать, чтобы избежать стрелы, направленной ему в сердце и готовой пронзить его не защищенную кирасой грудь. Но, несмотря на это, он не испытывал страха.

Без тени удивления Ранкстрайл увидел, как Сиуил упал на землю.

— С вашего позволения, капитан, — пробурчал чей-то голос.

Это был Нирдли, гном, а за его плечом стоял Лизентрайль. Топор гнома торчал в спине Сиуила. Лизентрайль держал в руке обнаженный меч, но в нем уже не было надобности.

— С твоего позволения, капитан, — эхом повторил капрал. — Никто не смеет трогать твоих солдат, но этот никогда в жизни не принадлежал к их числу, — он улыбнулся и продолжил: — И теперь он наконец-то перестал страдать.

Капитан молча кивнул и ответил, что рано или поздно ему следовало бы подсчитать, сколько раз Лизентрайль спасал ему жизнь. Затем посмотрел на мертвого и наконец понял, что же это было за страдание, которым всегда так похвалялся Сиуил, отводя другим роль неопытных новичков. Так называл он всех без исключения, в том числе тех, кто побывал в рудниках или в руках палача, или тех, кто, как Тракрайл, видел смерть собственной матери, обвиненной в колдовстве и сожженной на костре, чем часто вознаграждались услуги женщин-целительниц.

Страдание Сиуила заключалось в зависти, в черной и всепожирающей зависти, в глухой и непроходящей обиде заурядных личностей на несправедливость своего существования. Наконец Ранкстрайл понял, почему Судья-администратор ненавидел эльфов. Понял, почему его самого отдали в руки палача. Под мантией жестокости, ибо других мантий ему не было дано, Судья прятал свою низкую посредственность. Он отправил капитана к палачу, потому что страшился его, и не приказал прикончить лишь потому, что не желал остаться беззащитным перед врагами, с которыми капитан мог бы сражаться вместо него. А может, Судья просто боялся признаться в своем страхе даже самому себе.

Неожиданно среди развалин Больших ворот показались две странные фигуры. Они назвались Мелилото и Палладио и заявили, что готовы сражаться за город, но совсем немного, только если в них действительно будут нуждаться, поскольку оба они являются отцами семейств. И даже дедами. Ранкстрайл узнал в них жителей Внешнего кольца и смог даже вспомнить и рассказать им, где он видел в Цитадели их родных.

Глава двадцать пятая

Йорш скакал, словно ветер. Рисовые поля проносились под копытами его коня. На его пути взлетали цапли и, покружив немного, снова садились на землю. Занималась заря.

Делая короткие остановки лишь для того, чтобы не дать разорваться сердцу Энстриила, поддерживая его бег всей своей силой воли, Йорш потратил один день и одну ночь на то, чтобы добраться до ущелья Арстрид. Равнина вокруг него была засеяна смертью. Эльф пересек Олеарию с ее бесконечными виноградниками, обрамлявшими западную часть области: Йорш узнал ее благодаря прочитанным книгам. Здесь рос особый сорт винограда с низкой, почти лежавшей на земле лозой, защищенной таким образом от ветра; у этих виноградников был необыкновенно домашний вид, словно кто-то аккуратно расставил плотными рядами множество зеленых корзин. Укрытые от ветра, висевшие низко, почти у самой земли, кисти винограда вяли на лозах, после чего из них делали вино с особенным вкусом, сладкое и дорогое, гордость всей области.

Все фермы были сожжены. В домах кишели орки, но никому из них не удалось не то что схватить Йорша, но даже заметить: в основном они спали, пьяные, или были заняты тем, что грызлись между собой. Никто не заметил его, во всяком случае не тогда, когда еще можно было организовать что-то получше пущенных ему вослед бессмысленных стрел и таких же бессмысленных проклятий на резком языке, незнакомом даже Йоршу.

Потом вдруг орки закончились. Как и утверждали Мелилото с Палладио, на равнине Варила их были целые полчища, но ни одного не оказалось в графстве Далигар: вторжение орков резко заканчивалось у границы.

Солнце стояло высоко над горизонтом, поля перемежались фруктовыми садами. Единственным несчастьем, поразившим земли графства, оставались беспорядок и привычная нищета. Худые дети пасли малочисленных и таких же худых овец, жалкие хижины из глины и тростника невысоко поднимались над землей.

Каждый раз, когда Йорш встречал кого-то на своем пути, он предупреждал об опасности скорого нападения орков: вдоль границ не было охранных патрулей, не было ни одного вооруженного солдата, не было вообще никого. Казалось настоящим чудом, что орки сюда еще не добрались, а слово «чудо» подразумевает необъяснимую исключительность происходящего.

Каждому встречному Йорш кричал во все горло, что, хоть им и невероятно повезло и они пока еще не были убиты, все-таки не стоило испытывать судьбу даже в ближайшие полдня — нужно было улепетывать как можно скорее, желательно до наступления ночи, за укрепленные стены Далигара. Большинство встречных не удостаивало Йорша ответом. Те, кто узнавал в нем Проклятого Эльфа, бросали в него камни, еще менее метко, чем стреляли орки, и обрушивали на него потоки проклятий, на этот раз на знакомом ему языке.