– А я, каким боком к этому касательство имею? – удивился я.
– Александр, ты помнишь, что за тобой людишки Степана Бородатого охотились, а я его подсылов в Тверь спровадил?
– Помню.
– Так вот три седмицы назад эти подсылы из Твери в Новгород заявились, мои людишки повязали эту шайку да расспросили с пристрастием. Главным у гостей московских оказался Кузьма Татарин – сотник особой сотни московского 'Разбойной избы'. Татарин на Руси личность известная, крови безвинной на этом душегубе, как на шелудивой дворняжке блох! Помимо всего Кузьма особо доверенный человек самого думного дьяка Степана Бородатого – ближника матери князя Московского Ивана.
Взяли мы подсылов по-тихому, поэтому искать их долго еще будут, да думаю не найдут, Волхов он любые следы скроет. Любил Кузьма Татарин живьем шкуру с людей православных сдирать, а когда самого на дыбу подвесили, то у этого храбреца язык быстро развязался. Вот и поведал мне подсыл московский, что послал его Степан Бородатый выкрасть тебя и пищаль твою скорострельную, чтобы на Москву доставить.
Хотел я татя прирезать, но Кузьма, чтобы шкуру свою спасти поведал мне про дела темные Московского князя Ивана и отца его Василия Темного, которые они злоумышляли против Новгорода и архиепископа Ионы. Такое предательство всего Великого Новгорода касается, поэтому я сразу об этом архиепископу донес и передал Ионе московских подсылов для дознания. Вот тут и выяснилось, что моего батюшку отравили людишки боярина Судакова, который давно на Москву глядит и у князей Московских в чести.
Братия монастырская не чета моим костоломам доморощенным у них и мертвый заговорит. Вот и дознались они что, склоняли Судаковы по наущению Москвы моего батюшку против архиепископа Ионы в заговор вступить. Батюшка раньше был дружен с Ионой, но они рассорились из-за земель церковных возле Павлова монастыря, которые из покон века наши были. Поэтому решили враги архиепископа склонить главу семьи Ушкуйников к предательству, но не в те хоромы постучались враги Новгорода! Батюшка сразу понял, какие силы против Новгорода ополчились и притворно согласился принять участие в заговоре, чтобы выведать всю подноготную у предателей, но предал его десятник личной охраны Степан Беспалый, у которого дочка замужем за ближним приказчиком Судаковых. Вот он и отравил моего отца по приказу боярина Судакова, чтобы заговор наружу не вышел.
– Да лихие дела в Новгороде творятся. Жил я не тужил, а тут в одночасье во врагах у целого князя Московского оказался! И что мне теперь прикажешь делать? – разозлился я.
– Александр, мы теперь с тобой одной веревочкой повязаны. Если Москва Иону свалит, то и нам с тобой не жить. Большие дела в Великом Новгороде начинаются, а силы у меня воинской мало. Архиепископ божий человек и силы воинской не имеет, у него одна надежда на дружину Никифора Сторожевского, которого решено избрать вместо Андрея Рябого 'тысяцким' 'Словенского конца'. 'Степенной тысяцкий' (выборный воевода всего новгородского ополчения) Лука Фёдорович, человек временный и пока сбор ополчения не объявлен большой власти не имеет, сейчас 'кончанские тысяцкие' да дружины боярские основная боевая сила. Только если буча в Новгороде начнется, то Сторожевскому не устоять против объединенной дружины Судаковых и Норовых. Вся надежда у нас на твои пищали скорострельные, иначе вышибут нас из Новгорода.
– И сколько у нас времени до начала заварухи?
– Думаю, зимой за нас Москва возьмется. Сейчас время торговое и многие дружины боярские купеческие караваны охраняют, да и у Москвы раздоры с татарами. Вот когда реки встанут, тогда и следует ждать дружину князя Ивана под стенами Новгорода. Конечно, город Москве не взять, но поставить своего архиепископа князь Иван с помощью предателей сможет, если мы до этого предателей не одолеем.
– Еремей, сколько у тебя в дружине людей по-настоящему верных? – спросил я.
– У нашей семьи всего полсотни воев в дружине, но бойцы как на подбор опытные и после смерти батюшки все поголовно на крови проверены и ей же повязаны. Ушкуйники Сторожевского тоже пойдут с нами до конца. Мой отец свое прозвище Ушкуйник получил в походах воинских, у него в семьях ушкуйников много друзей осталось, поэтому на две сотни матерых ушкуйников можно рассчитывать – эти не предадут.
– Итого, две с половиной сотни бойцов нужно будет вооружить скорострельными пищалями, а это как минимум два – три месяца работы и серебра нужно немеряно, – начал я считать вслух.
– Александр, ты насчет казны не сомневайся, серебро есть в достатке.
– Это конечно хорошо, только нужно производство пищалей в Новгород перенести, подальше от посторонних глаз. Да и власть мне нужна, чтобы работа без сбоев шла. Еремей, я в городе человек пришлый, а поэтому мастера новгородские со мной даже разговаривать не будут, не то чтобы подчинятся, а без их помощи мне не справиться. Что делать будем?
– На этот счет ты особо не беспокойся. Я уже по твоему поводу с архиепископом переговорил, и рассказал ему, что ты сын Данилы Савватеевича Томилина. Не знаю, поверил ли Иона моим словам, но приказал спешно доставить из Пскова выписку из церковной книги о твоем рождении. Как только гонец с заверенной грамотой прискачет, то Иона тебя сразу наследником рода Томилиных объявит и в боярское достоинство возведет.
– За что мне честь такая от архиепископа выказана? Я ему 'ни сват, ни брат', а вообще человек неизвестный, к томуже с темным прошлым, – усомнился я в словах Ушкуйника.
– У Ионы на тебя особые виды имеются. Томилины в Пскове бояре из первых, а после того как он тебя наследником признает, то будешь для Ионы своим человеком в Пскове, поэтому не сомневайся – все уже обговорено! – ответил Еремей.
– А если я не покажусь архиепископу, и он меня самозванцем объявит? Что тогда делать будем? Доказательств своего происхождения у меня никаких нет, да я толком и не помню ничего из своей жизни в Пскове! Когда 'свеи' нашу семью в полон забрали, я совсем пацаном был! Если бы не люди русские, которых вместе со мной в дальние страны продали, то я и речь бы давно забыл русскую. К томуже, когда я сбежал с лодьи, на которой меня в Казань везли, купцы опоили меня колдовским зельем. От этой отравы у меня в голове помутнение произошло и память отшибло! Как мне за борт ночью удалось вывалиться, даже сам не знаю. После побега я целую седьмицу в горячке под кустом провалялся, даже имя свое едва вспомнил, а потом больше месяца, словно зверь дикий по лесам бродил!
– Александр ты не горячись, с этой стороны беды не будет! Иона знал Данилу Савватеевича Томилина и тебя обещался признать. У него давняя вражда с твоим дядькой Кириллом, который в унию с латинянами псковичей вступить подбивает. Даже если архиепископ тебя самозванцем посчитает, то все одно за тебя стоять будет, потому что ересь латинянскую давить в Пскове надо, пока она силу не набрала. Твое воскрешение из мертвых для Ионы дар божий, да и ты теперь ему до гроба преданный человек, который не предаст и жизнь за него положит. Завтра с утра поедем к архиепископу с поклоном, там познакомитесь и все вопросы о наследстве обговорите. Ты согласен?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});