— Она никогда не вела себя как жертва обстоятельств, — заверил брата Рэнналф, — и я не ошибаюсь в своих чувствах. Если ты собираешься перечислять причины, по которым она не может считаться подходящей для меня партией, то побереги горло, Вулф. Я все прекрасно понимаю, но мое отношение к Джудит нисколько от этого не меняется. У меня достаточно высокое положение в обществе, я богат, и у меня блестящие перспективы, так что за приданым я не гонюсь.
Герцог ничего не ответил.
— Я так понимаю, — проговорил Рэнналф после нескольких минут напряженного молчания, — что ты не даешь своего благословения, Вулф?
— А для тебя это важно?
— Да, важно. Твое поведение нередко раздражает меня, Вулф, и я никогда не позволю тебе помыкать мной, но я также и уважаю тебя больше всех на свете. Ты всегда выполнял свой долг и часто решал за нас наши проблемы, как бы скучно и неприятно тебе это ни было. Помнишь, как месяц назад ты поехал в Оксфордшир, чтобы добиться для Евы и Эйдана опекунства над их приемными детьми, сиротами сапожника. А сегодня ты очень помог мне. Да, твое благословение очень важно для меня, но я женюсь на Джудит с ним или без него.
— Можешь считать, что получил его, — мягко произнес Вулфрик. — Я бы изменил своему долгу, если бы не указал тебе на все возможные разочарования, ожидающие тебя в будущем, когда утихнет страсть. Брак — это на всю жизнь, а мужчины семейства Бедвин всегда славились верностью своим женам. Но ты сам выбираешь себе невесту, Ральф. Ты уже достаточно взрослый, и, в конце концов, это тебе придется жить с ней до конца дней.
Может быть, поэтому Бьюкасл до сих пор не женился, подумал Рэнналф. Неужели в своем холодном практичном сознании он каждый раз прокручивал все грядущие беды и разочарования? Правда, насколько было известно Рэнналфу, его старший брат никогда не проявлял ни малейшего интереса к какой бы то ни было леди, хотя уже много лет считался самым завидным холостяком в Англии. Все эти годы у него была постоянная любовница, но ничего такого, что могло бы привести к браку.
— Я не жду, что мы, как в сказке, будем жить долго и счастливо и умрем в один день, — сказал Рэнналф, — но надеюсь, что буду счастлив и после того, как поблекнет цвет розы. Как ты успел заметить, Вулф, брак — это на всю жизнь.
Больше они не разговаривали, и когда карета остановилась перед Бедвин-Хаусом, Рэнналф поспешно выпрыгнул и бросился на второй этаж. В гостиной были Аллин, Фрея и Морган — все, кроме Джудит.
— Ну, наконец-то, — обрадовался Аллин. — Расскажи, чем все закончилось, Ральф. Бьюсь об заклад, вы отправили Фри и мисс Лоу домой на самом интересном месте. Дай-ка взглянуть на твои пальцы, дружище.
— Где Джудит? — спросил Рэнналф.
— Думаю, она в своей комнате, — отозвался Аллин, — отходит после сегодняшних событий. Эффингем устроил драку? Странно, почему он не целился тебе в лицо: на нем ведь находится самая большая мишень — фамильный нос Бедвинов, — рассмеялся молодой человек.
— Ее нет, — вмешалась Морган. — Не говори, когда не знаешь, Аллин. Она уехала.
Рэнналф метнул взгляд в сторону Фреи, которая сидела неестественно спокойно и вопреки обыкновению не спешила рассказывать брату, что произошло, после того как они с Джудит ушли.
— Она уехала домой, — проговорила сестра, — в почтовой карете.
— Домой? — Рэнналф недоуменно воззрился на нее.
— В Биконсфилд графства Уилтшир, — пояснила Фрея, — в свой приход. Она поехала домой, Ральф.
Рэнналф в ужасе переводил взгляд с одного члена семьи на другого.
— Черт возьми, — тихо выругался он.
Надо отдать должное воспитанию в семье Бедвин: ни одна леди не выказала ни малейшего признака удивления.
* * *
Всю ночь, не переставая, лил дождь, замедляя продвижение почтовой кареты. У Джудит все внутри сводило от страха каждый раз, когда карета начинала скользить на особенно опасном участке дороги. Однако к утру небо очистилось, засверкало солнце, а на постоялом дворе в Биконсфилде ее приветствовали знакомые лица.
Джудит это мало утешало. Приближаясь к дому священника, располагавшемуся на другом конце деревни, она чувствовала себя так, словно каждый шаг бередит незаживающую рану в сердце. Она даже не успела бросить на Рэнналфа прощальный взгляд и во время путешествия мучилась оттого, что не могла вызвать в памяти его образ.
Все хорошо, что хорошо кончается, твердила себе Джудит. Обвинения в краже с нее и Брануэлла были сняты, а настоящий преступник пойман. Нашлись бабушкины драгоценности — во всяком случае, Джудит предполагала это, раз Хорэс не стал отрицать, что они находятся в его апартаментах. Она едет домой, и вряд ли тетушка Эффингем захочет снова увидеть ее в Харвуде. Честно говоря, Джудит сомневалась, что она вообще захочет кого-нибудь пригласить, так что у Хилари есть все шансы избежать жестокой участи.
Почему же она не чувствовала себя счастливой? Просто ее сердце было разбито, и она не знала, удастся ли залечить раны.
Кроме того, если отбросить сердечные проблемы, конец всей этой истории все равно нельзя назвать счастливым. Ей так и не удалось сделать что-либо для семьи. Скорее наоборот. Брануэлл безнадежно погряз в долгах, и единственным способом расплатиться будет, пожалуй, карточная игра и окончательное разорение отца. Очень скоро они превратятся в нищих. Вполне возможно, что Брануэлла ожидает долговая тюрьма, как, впрочем, и отца.
Нет, сегодняшнее утро было самым несчастным в жизни Джудит. Стоило ей подумать об этом, как дверь дома распахнулась и ей навстречу с радостными криками выбежали Памела и Хилари.
— Джуд! — кричала Хилари. — Джуд, ты вернулась!
Поставив саквояж на дорогу возле садовой калитки, Джудит невольно рассмеялась. Две сестренки по очереди подбежали к ней и упали в ее объятия. Кассандра спокойно шла следом за ними, ласково улыбаясь и раскрыв сестре объятия.
— Джудит! — воскликнула она. — О, Джуд, мы так боялись, что ты больше не вернешься и мы никогда не увидим тебя. — Из глаз Кассандры полились слезы. — Я знаю, что всему должно быть какое-то объяснение. Я просто знаю, и все. Где Бран?
Но Джудит не успела ответить, потому что в этот момент в дверях возникла строгая, неподвижная фигура отца. Джудит показалось, что небо снова затянуло тучами.
— Джудит, — ровным голосом, которым привык говорить с кафедры, произнес отец, — пройди, пожалуйста, в мой кабинет.
Видимо, до них уже дошли новости из Харвуда.
— Я только что приехала из Лондона, папа, — попыталась сопротивляться она. — Бабушкины драгоценности нашлись. Их украл Хорэс Эффингем, с тем чтобы подставить нас с Брануэллом. Но его поймали с поличным и вынудили признаться во всем. Он покаялся при многих свидетелях, например, там был сам герцог Бьюкасл. Думаю, бабушка и дядя Джордж сами все узнают в течение нескольких дней.