Читать интересную книгу "Протест прокурора - Аркадий Иосифович Ваксберг"

том основании, что Авдеева в данное время в колхозе не работает и пользы от нее никакой нет. А соседка, дескать, работает и уже по этой причине в земле нуждается больше.

— Решение противозаконно, — говорит Кондрашкин. — И я направил официальный протест председателю колхоза. Суть его заключается в том, что участок был предоставлен в соответствии с законом. Есть четко сформулированные причины, на основании которых земля может быть изъята.

— Это, очевидно, в том случае, если бы Авдеева выехала из этой местности?

— Отъезд — одна из причин. Но не в этом главное. Участок был предоставлен по решению общего собрания колхозников. Правление же колхоза не имеет права ни давать участок, ни отбирать его. Предоставление земли соседке могло быть сделано только при наличии свободной земли, и опять же по решению собрания колхозников. Кроме того, Авдеева — участница войны, землю у нее отняли вместе с садом…

— И чем закончился конфликт?

— Самое печальное, что конфликт не закончился. Председатель моим протестом пренебрег.

— И такое может быть?

— Пренебрег, — повторил Кондрашкин. — Извиняется, улыбается, звонит по телефону, заверяет в искреннем уважении и ко мне лично, и к закону, который я представляю, однако решения своего не отменяет. Говорит, неудобно ему перед людьми. То он, мол, решает одно, то он решает другое… Самолюбие у него оказалось на гораздо большей высоте, нежели правосознание.

— Какой же выход?

— Пишу в областную прокуратуру. Оттуда отвечают, да, все правильно, вы поступили в полном соответствии с законом, но, чтобы переломить упрямство председателя, надо обратиться в партийные органы. Вот и бумага из областной прокуратуры, — Виктор Афанасьевич протягивает ответ на официальном бланке. — Звоню первому секретарю, докладываю обстановку. Тот улыбается — хорошо знает председателя. Обещал поговорить с ним. А если тот будет продолжать упрямиться? Что мне делать? Штрафовать его? Не имею права. Встречаю как-то… Нехорошо, говорю ему, стыдно. А председатель уж и сам не рад, что влез в эту историю. Он не знал, что нарушает закон, отбирая землю у одного человека и передавая ее другому. Не знал. Хорошо. Но когда узнал — исправляй! Оказывается, тоже непросто. Там, в колхозе, свои отношения между людьми. Ведь надо собрать правление, объяснить, расписаться в своей безграмотности по части закона… Ну и так далее. Кроме того, обострили все сами соседки. Одна будоражит людей, что, дескать, к прокурору ходила, и он еще покажет и тебе и твоему председателю. А вторая говорит, что мы еще посмотрим, кто тут прокурор…

— То есть соседская склока вмешалась в дела правосудия?

— А вы что думаете! Среди людей живем, и приходится все учитывать. Поеду в колхоз, проведем собрание, объясним положение. Спокойно, откровенно. Выслушаем, примем решение. И закон будет соблюден, и авторитеты не пострадают, — улыбнулся Кондрашкин.

— А что, если не получится? Если кому-то все-таки придется пострадать?

— Закон не пострадает, — посерьезнел Виктор Афанасьевич.

ХОЧУ НА МОРЕ

Следующий посетитель был немногословен, однако настроен решительно.

— Здравствуйте, — сказал он, глядя исподлобья. — Хочу поговорить с прокурором. Моя фамилия Носов, зовут меня Юрий Дмитриевич, работаю прорабом в строительно-монтажном управлении.

— Очень приятно. Садитесь. Что у вас стряслось?

— Ничего не стряслось. Как работал, так и работаю. План даю, задания выполняю, премии получаю, о чем очень сожалею. Хотя вы и не поверите.

— О чем сожалеете?

— Сожалею о хорошей своей работе, Если не поможете, придется мне свои обороты сбавить и с хорошей работой заканчивать. Начну прогуливать, запарывать строительство, срывать графики, сроки и уж тогда-то заживу, как все люди, — все это Носов проговорил серьезно, без улыбки, и по всему было видно, что он так и поступит.

— Чем же вам не нравится хорошо работать?

— Вы когда были в отпуске, простите? — вопросом на вопрос ответил посетитель.

— Мм… В прошлом месяце.

— А я — в поза-поза-позапрошлом году. К морю хочу. И жена хочет. И дети. Вот так.

— Вас не пускают в отпуск?

— Не пускают. Некому, говорят, будет работать. Пьяницы, лодыри и прогульщики идут в отпуск каждый год. А я, передовик, весь в грамотах, в благодарностях, при знамени, в отпуск пойти не имею права, да? Можно подумать, что мне, кроме этих грамот и благодарностей, больше ничего и не нужно на белом свете. А мне, между прочим, нужно еще и море. И дети мои от моря не откажутся. И жена.

— Кто ваш начальник? Телегин?

— Он самый. Большой души человек. Очень о производстве болеет.

Кондрашкин тут же набрал номер телефона начальника строительно-монтажного управления, объяснил, с чем к нему пришел Носов.

— Это что же он, жалуется? — спросил возмущенный начальник.

— А почему ему не пожаловаться, если он действительно несколько лет не был в отпуске?

— Так ведь он обещал доработать до конца года, а уж потом идти!

— Если я правильно понял, вы, наконец, решили отпустить его в отпуск, да и то в январе, так?

— Видите ли, Виктор Афанасьевич…

— Как он у вас работает?

— Если б плохо работал, не держали бы…

— Теперь я понимаю, почему у вас так мало людей, на которых можно положиться, — сказал Кондрашкин и прекратил разговор.

В тот же день был составлен протест. Мне довелось прочитать его. Оказывается, у Носова не только скопилось три годовых отпуска, но еще несколько недель отгулов, которые он также не мог получить, хотя по закону они должны быть предоставлены ему в две недели.

Я позвонил Кондрашкину через несколько дней и спросил, чем кончилось это дело.

— А чем, пришел официальный ответ на бланке, подписанный непосредственно самим товарищем Телегиным. Ушел в отпуск Носов, к морю поехал.

— Надолго поехал?

— Долго ли пробудет — не знаю, но может задержаться на семьдесят девять дней. Думаю, успеет загореть за это время.