Птахор тяжело вздохнул, а Узрис вторил его вздоху и снова лег.
— Слышал не раз я о том, что Посейдония сгинула в пучине, — сказал осторожно Медон. — И Родот обещал рассказать мне об этом, да все недосуг ему было — история длинная.
— История, увы, коротка, а вот предыстория — да. Начало ее теряется в бездне времен. Был царь Гадир силен и отважен, а десять сынов его царства пределы расширили на всю Посейдонию. Но так бы ему оставаться царем, одним из бесчисленных царей, что правили, правят и будут править, если бы не чудесное прибытие Наставников. Возникла их сияющая пирамида из ниоткуда, и вышли они из нее видом страшные, но сутью полные великодушия, нам недоступного. Быстро привыкли к ним гадириты, жили они среди нас и учили вещам, непонятным вначале. Узнай ты хоть малую толику, достойный Медон, сколько миров есть, подобных нашему, лишился бы разума!
«Что ты знаешь о безумии, — с неожиданной злобой подумал Медон. — Тебе бы мои голоса и видения! А что до жука вашего, так сейчас, наверно, рыбы глаза его страшные выели!».
— Много мужей гадиритских пустились тогда вместе с ними в отважные путешествия, — продолжал между тем Птахор. — С помощью пирамиды открылись нам двери в иные миры, где под светилами чуждыми видели тварей, подобных богам иноземцев, видели злаки, подобные скоту, и видели нечто, ни на что не похожее. Сколько ушло невозвратно, пропало, исчезло навеки! Может, где-то сейчас потомки первых путешественников города и царства воздвигают под иными светилами. Но однажды вернулись Наставники наши в расстройстве: их встретил неведомый Враг и урон был тяжелым. О войнах тех память не сохранилась. Где они шли, кто кого одолел — неизвестно!
Задумался Птахор, а Медон тряхнул головой. Он чуть не заснул под монотонный голос. Много забавных историй и вымыслов дивных собрал он в хранилище свитков на Заме. Жуки из пирамид, вот удивил! А скажем, история о рождении некоего героя, который вышел из медного тростника, что опустился на озеро в дыме и пламени? Или о злом царе, который настолько был нравом свиреп, что взглядом раскалывал камни да случайно увидел свое отражение? Вот где изящество, вот где соразмерность вымысла и морали!
— Давно это было, — молчание Птахор прервал. — Остались Наставники малым числом в Посейдонии, так как пирамида, что могла исчезать и появляться, исчезла, но не появилась. И тогда решили цари Посейдонии выручить мудрых Наставников и соорудили огромную пирамиду, величиной с гору…
— И теперь ее носит по волнам, — с улыбкой продолжил Медон.
— Нет. Та гора была выше намного. Ее высота в сотни раз превышала убогую нашу обитель. Строили, ее годы и годы, тысячи, десятки тысяч людей трудились над ней денно и нощно. Вершиной пронзала она облака, а грани были обшиты металлом. Плавильни и кузни дымили по всей стране, а корабли в наших гаванях друг за другом толпились, едва успев разгрузиться, как вновь за рудой отправлялись. Когда наконец завершили строение, Регем, царь злосчастный, двинулся в путь, мщение Врагу посулив. Однако исчезла гора и не вернулась обратно. А вместе с ней исчезла и Посейдония. Куда ее прихватила с собой пирамида, тайной осталось навек. Хлынули волны в разверстую твердь, и от царства могучего осталась лишь горстка земли среди бурного моря.
— Как же вы уцелели?
— В поселениях дальних мудрые люди собрали по крупицам утерянные знания, уцелевший Наставник помог их в нужное русло направить. Наместник Этрос, правитель многих земель, что на северном берегу, много сделал для сбережения знаний. Мечтал он создать вторую Посейдонию на землях Эл Талай, которые вы именуете Апеннинами, но было сочтено это дерзостью. Покинули мудрецы Этроса, а люди его, что решили с ним остаться, чуть в дикость не впали, сойдясь с местными племенами. Тысячи лет пролетели с тех пор, Наставника род чуть не пресекся, но скоро умножится он. Выстроим город. Могучее царство даст людям покой и достаток, а когда под руку нашу придут народы, силы достанет построить еще пирамиду, на этот раз, правда, не столь и большую.
— Так вот в чем суть замыслов ваших великих! — удивился Медон. — Все для того, чтоб ублажить насекомое…
— Не говори так, — прервал испуганно Птахор. — Разум твой не в силах постичь всего сразу, но время придет и для этого. А пока снизойди до просьбы моей и спроси у правителя, долго ли он с нами намерен плыть и не будет ли каких повелений?
— Я спрошу… — протянул Медон, а потом взглянул на пластину с картой. Далеко ли до суши ближайшей?
— В море Тирренском плывем мы, отсюда полдня до этрусских земель. Но если захочет вернуться правитель за женщиной, что с собою привел…
— Она умерла, — сказал Медон и тут же спохватился. Но вопросов не последовало. Птахор пожал плечами и заметил равнодушно, что, мол, ничего, вскоре можно будет вырастить новую, моложе и послушнее. Медон поднялся, опершись о посох, пообещал до вечерней трапезы непременно поговорить с Одиссеем о намерениях его и выбрался из закутка.
Он застал базилея шепчущимся с Аретом. Полит и дети устроились на низком топчане. При виде Медона старый воин оживился и поманил к себе. Переступив через храпящего Ахеменида, Медон подошел к ним.
— Настала пора захватить «Харраб», — без обиняков заявил Одиссей. — Возьми свой меч и жди сигнала.
— Мы завладеем «Харрабом» по праву, — добавил Арет. — Кто его первым нашел, кто в море вывел? То-то же!
— Кто спорит, — также тихо отозвался Медон. — Хорошая добыча украсит возвращение. Оставлять такой корабль в руках безумцев — это преступление. Знаете ли вы, что они собираются делать во славу жука своего?
Он склонился к уху Одиссея и зашептал, торопясь и глотая слова, будто опасался, что не поверит ему базилей, высмеет и велит замолчать. Выслушав сбивчивый рассказ Медона, улыбнулся Одиссей, и вздрогнул рассказчик от этой улыбки.
— И впрямь, безумны они! — согласился базилей. — Но долго придется им ждать, когда всплывет их бог на поверхность. Так нападем на них смело, и корабль наш!
Арет проверил лезвие своего меча, потом потер лоб и нахмурился. Посмотрел в угол, где было сложено оружие, перевел взгляд на Медона.
— Умеешь ли ты пользоваться огненным копьем? — спросил он его.
— Видел, как пламя изрыгается, но что тому причиной — не знаю.
— Вот невезение! — тихо воскликнул Арет. — Почти у всех воинов здесь копья такие, и не спят они все одновременно, чтобы можно было их вырезать тихо. Внизу один бдящий воин сожжет нас легко, а в башне управляющей трое всегда начеку. Как же нам быть?
Одиссей задумался. И впрямь, если верить словам Медона, против оружия, мечущего пламя, не устоять.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});