Читать интересную книгу Проект "Вектор". Дилогия (СИ) - Тарханов Влад

– Мистер Салазар, если вам понадобиться помощь в расследовании, можете обращаться напрямую ко мне. Наше правительство заинтересовано в скорейшем и объективном расследовании убийства американских граждан.

И Дэвид протянул следователю визитку со своим телефоном.

Наверное, у следователя Салазара опять бы все получилось, но покупал форму полицейских не коммунист Луис Мартинес[36], приятель художника Сикейроса, а совершенно другой человек, который разделил участь Роберта Шелдона Харта. На этот раз все концы были спрятаны в воду основательно. На группу Конь ни полиция, ни агенты из США так и не вышли. Хотя бы потому, что в Мексике кроме самого Сикейроса, никто не остался. Вместе с архивом в далекую страну Советов отправился Григулевич. Эйтингтон отправился в ту самую страну, из которой в Мексику прибыл Дэвид Эйберман. По мнению товарища Сталина, один неприметный, но весьма неприятный сенатор слишком уж зажился на белом свете. И хотя роль личности в мировой истории не настолько важна, по сравнению с волей масс, но все-таки оставлять некоторые персонажи в живых наш Вождь и Учитель не собирался, ибо излишним гуманизмом не страдал. Остальные участники группы Конь перебрались в другие страны Латинской Америки, получив задание со временем легализоваться в Аргентине. На будущее. Будет кому встретить нацистских преступников. Бурными аплодисментами с сопутствующими пиротехническими эффектами.

А уже 8-го апреля архив Троцкого оказался у товарища Сталина.

* * *

Москва. Кремль. Кабинет Сталина. 10 апреля 1940 года.

– Ну как там «Блюхер», Лаврентий? – не смотря на острый вопрос, Сталин находился в хорошем расположении духа. Нет, хорошем, это не точное определение. Он чувствовал громадное облегчение. Как будто кончилась полоса неопределенности. И теперь гора рухнула с его немолодых уже плеч.

– По нашим данным потоплен под Осло. – Берия был собран и деловит. Он четко уловил настроение Хозяина и теперь ждал обсуждения возможных решений.

– Плохое имя выбрали для корабля. – неожиданно сообщил вождь своему преданному наркому.

– Постоянно битый Наполеоном генерал. Дутый герой. Вот и пошел ко дну. Как только его прокололи… Наш тоже дутым героем оказался… Плохое имя для корабля, Лаврентий.

– Хером назвали, херово закончили – осторожно пошутил Берия, уловивший, что настроение Хозяина позволяет шутку.

– У тебя остались еще сомнения? – Сталин неожиданно задал самый важный вопрос. И стал спокойно набивать трубку табаком.

– Нет. Сомнений нет. Товарищ Сталин, все совпадает с небольшими погрешностями в деталях. Но это могут быть и неточности наших источников информации.

– Хорошо, Лаврентий. Мы тут посовещались, и я решил, что операцию «Опережение» пора начинать. В полном объеме. Возражения, вопросы есть?

– Никак нет, товарищ Сталин.

– Хорошо, что возражений нет. Плохо, что нет вопросов. – Но это была последняя шутка вождя на сегодня.

– Обрати внимание, Лаврэнтий, на эту писульку…

Берия подошел к столу, на котором лежали несколько писем. Вчитался. Поднял глаза на Сталина, который закурил, оставаясь совершенно спокойным.

– Все материалы получишь сегодня. Власик доставит. Лично. Разберись. Теперь разберись точно.

– Мы уже собрали этот аппарат… полиграф… думаю, он серьезно поможет нам продвинуться в работе. Пока результаты обнадеживают.

– Хорошо. Работай. Тут, понимаешь, такое дело: я составил речь, которую должен произнести на похоронах товарища Хрущева. Хорошую речь составил. Старался. Вот только мне в Киев ехать не с руки. Слишком много дел накопилось. Думаю, послать туда Микояна, пусть речь произнесет. Что думает по этому вопросу товарищ Берия?

– Товарищ Берия думает, что шестнадцатого апреля – прекрасная дата для поездки товарища Микояна. Успеет и речь сказать, и к дню рождения Ленина в столицу вернуться.

– Ну что же. Так и запишем. Шестнадцатого.

Нарком НКВД вышел из кабинета Сталина успокоенный. Время метаний прошло – начиналась работа, сложная и опасная. Но это была работа в поле определенности, такая работа Лаврентия Павловича не страшила. А к ликвидации товарища Хрущева он был готов. Давно готов. Потому что не поверил в то, что Сталин слишком долго будет терпеть этого псевдохохла[37], который оказался слишком опасным. Не для вождя. Для всего советского народа.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Глава семнадцатая

Венская рапсодия

Вена, 10 апреля 1940 года

Чем хорошо венские кафе, так это отсутствием большого числа посетителей. Цены в них кусаются, посетители попроще предпочитают заведения подешевле. Но и в заведениях подешевле людей не так много: аншлюс, война! Австрийцев призывали в армию, которая воевала с Англией и Францией, хотя и достаточно странным образом. С поражением Польши война на Западном фронте затихла совершенно.

Это маленькое уютное кафе было местом приятным и немноголюдным. Невысокий худенький человек в штатском костюме с острыми чертами лица спокойно пил кофе в небольшом заведении под скромной вывеской. Это кафе располагалось в исторической части города, но от центра далековато, прекрасно подходило для встреч подальше от всевидящего ока политической полиции. Адмирал в штатском спокойно допил кофе, так и не прикоснувшись к рогалику, который традиционно подавалось вместе с кофе по-венски. Обычно он пил крепкий кофе, лучше всего сваренный по-турецки. Но в Вене, и только в Вене он мог позволить себе насладиться венским кофе с их неизменным рогаликом. В этом кафе он несколько раз встречался со своим агентом, господином Ино, настоящим турецкоподданым, который использовался абвером в своих операциях по всему миру. Чаще они встречались в венгерских ресторанчиках, Ино обожал острую венгерскую кухню, а адмирал разделял вкусы своего агента. Общие кулинарные вкусы, общие взгляды на политические проблемы способствовали быстрому продвижению общих дел. Через фирму, которая принадлежала господину Ино в Германии, «Трансмаре», абвер засылал своих агентов практически по всему миру. Невысокий (под стать адмиралу)[38], сухощавый и подвижный смуглый брюнет с аккуратными тонкими усиками был не просто агентом, но еще и другом адмирала. Он позволял себе критиковать Гитлера, поэтому, по совету (приказу) адмирала убрался в Турцию, продолжая работать на абвер. Вот только контактировать с ним было слишком опасно.

И вот появился тот человек, которого адмирал так долго ждал (долго – это три чашки кофе!). Он был немного выше своего визави и несколько полнее. Кроме всего прочего, еще и значительно моложе.

– Франц, вы безбожно опаздываете! – недовольным голосом произнес Канарис. Франц Лидиг, капитан 3-го ранга, с недавних пор официальный сотрудник абвера, был одет в штатское.

– Герр Франц (сотрудники иногда обращались к Канарису по второму имени, конечно, так себе конспирация, но лучше, чем ничего), сейчас у нас на побережье такой бардак…

Официант поставил перед Лидигом чашечку венского кофе кофе и рогалик. Адмирал поле вынужденной небольшой паузы продолжил, наблюдая за тем, как быстро прибывший расправился с традиционной булочкой и чуть прижмурившись, наслаждался крепким ароматным напитком.

– Я в курсе… Франц, меня беспокоит отсутствие реакции на ваши действия.

– В Копенгагене я сделал все, как вы инструктировали. Три дня подряд выходили материалы через Вилли в центральных газетах. С 3 по 5 апреля[39].

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– И все-таки я не чувствую, что у берегов Норвегии нам окажут какое-то сопротивление. Мне казалось, Франц, что лаймы будут порасторопнее.

Лидиг пожал плечами. Что от него зависело он сделал. Канарис сумел внедрить своего человека в оперативный штаб, занимавшийся подготовкой операции «Везер». 1 апреля Франц Лидиг получил поручение Канариса, отбыл в Копенгаген и организовал в местной прессе несколько статей, говоривших о скоплении большого количества военных и транспортных судов в Штеттине. Канарис был уверен, что этого будет достаточно, чтобы английская разведка, которую он считал самой лучшей разведкой в мире, возбудится, а Адмиралтейство Британской империи отправит свои силы к берегам Норвегии. Почему-то Черчилль ничего не предпринял. На столе появился конверт, в котором лежал очередной отчет Лидига. Адмирал спокойно убрал конверт в карман пальто.