Он пожал плечами. Охрана обходит коридоры, заглядывая во все кабинеты, только и всего. Он поднял стакан. "Ваше драгоценное здоровье!" сказал он самому себе, прежде чем сделать первый глоток. Смесь приятным теплом разбежалась по жилам, придавая бодрости и снимая с души остатки беспокойства и тревоги. Он стал думать о приятных, радостных вещах. Всего несколько месяцев осталось пресмыкаться перед этим несносным недомерком, а после - домой с деньгами. Деньги, много денег, и престижная работа на фирму, которая по достоинству оценит его богатый опыт и деловую хватку. И, конечно, не останется в долгу за прежние многочисленные услуги, которые он уже оказал этой компании. Ради этого стоит рисковать. Ну, что, в конце концов, сможет сделать "Магма", даже если обнаружит, что именно он был тайным информатором ее конкурентов? Потащит его в суд? Нет, это было бы большой глупостью с их стороны. Он слишком много знает и может пригрозить своим бывшим коллегам разоблачением. Вряд ли держатели акций будут очень рады, когда узнают всю правду о том, чем занимается Феликс Клин в корпорации. Ведь об этом не знает практически никто. Даже "Рудодобывающие" уверены, что у "Магмы" просто-напросто хорошо поставлена разведка полезных ископаемых - прекрасные специалисты, квалифицированные геологи... А финансовая пресса получит пикантнейший скандальчик, который она постарается раздуть до весьма внушительных размеров. Нет, самое худшее, что с ним могут сделать, - это потихоньку уволить, заплатив вдобавок кругленькую сумму за то, что он будет держать свой рот на замке. Но вместо этого они, похоже, собираются выгнать девчонку, Кору.
И он опять улыбнулся.
Квинн-Риц медленно повернул голову к двери в кабинет. Неужели кто-то все еще стоит с той стороны? Он был уверен, что слышал какой-то звук, донесшийся из коридора. Поставив стакан на край стола, вице-президент "Магмы" подошел к полуоткрытой двери.
Открыв ее, он выглянул наружу. "Есть там кто-нибудь?" - произнес он довольно громко, подумав, что со стороны он, наверное, выглядит весьма глупо.
Ответа не последовало.
Он сделал шаг вперед, почувствовав едва уловимый терпкий аромат, и тотчас же что-то мягкое окутало его голову, полностью закрыв лицо. Свет померк перед глазами вице-президента "Магмы".
Чьи-то руки сильно подтолкнули его вперед. Он потерял равновесие, и, сделав несколько нетвердых шагов, упал ничком. Несколько минут он лежал на полу, скорчившись в неловкой позе, боясь пошевелиться, ослепленный странной повязкой, закрывавшей его лицо.
Несколько минут он собирался с духом; он был слишком напуган сейчас, чтобы хоть что-то соображать. Сквозь плотную ткань, полностью закрывавшую его голову, он расслышал негромкий стук закрывающейся двери. Он затрясся всем телом.
Быстрая ходьба по коридору на подгибающихся от страха ногах показалось ему долгим, мучительным, непрекращающимся кошмаром; она стала самым ужасным переживанием, которое ему - до сих пор - довелось испытать. Его непреклонно и грубо тащили навстречу неизвестной судьбе. Теперь он мог представить себе, что чувствовали разбойники в Англии старых времен, когда их, связанных, с лицом, закрытым низко надвинутым капюшоном, вели на виселицу, даруя им последние короткие и потому слишком драгоценные мгновенья для того, чтобы они могли прочувствовать всю глубину вечности, которая ждала их в конце недолгого пути (для подобных чувств в сердце осужденного всегда найдется уголок; неважно, как долог будет его последний путь и насколько сурово будут обходиться палачи с беспомощной жертвой, попавшей им в руки, таща ее к месту казни - какой-то уголок сознания перепуганного, отчаявшегося, может быть, даже бьющегося в руках стражи человека все равно останется спокойным и ясным, его не коснутся хаос и смятение, царящие в эти минуты в душе несчастного пленника, и он с ошеломляющей четкостью будет фиксировать каждый шаг, сделанный на этом страшном пути...). Его крепко держали два человека - хотя они не произносили ни слова, ни звука в ответ на его испуганные просьбы, угрозы и крики, он был уверен, что конвоиров двое - они подняли его с пола возле его собственного кабинета и повели куда-то по коридору... Лифт... Они привели его в лифт. Зачем? Куда они хотят его утащить? О, Господи, неужели... Неужели эти люди охотятся за Феликсом Клином? Значит, они ошиблись, приняв его за экстрасенса? Скорее всего, именно так оно и есть! Тогда нужно как можно скорее объяснить им, что они схватили не того человека, который им нужен. Квинн-Риц не испытывал ни малейшей приязни, а тем более - преданности Феликсу Клину. Он был готов выложить все, что знал, только бы с него сняли эту проклятую повязку, только бы прекратилась эта пытка неизвестностью, только бы ему гарантировали жизнь. Нет, нет, они не станут, ни в коем случае не станут мучить его - они ошиблись, а он сам охотно расскажет им обо всем...
Квинн-Риц медленно, нерешительно поднял голову, и сквозь щели ниспадавшей складками ткани, закрывающей ему лицо, он разглядел, что пол в том помещении, куда они пришли, был белым. Осторожно, каждую секунду ожидая удара или сильного толчка, он приподнял край мягкой, пушистой материи. Теперь он мог рассмотреть комнату. Рывком сбросив с себя покрывало - это оказалось огромное полотенце, возможно, взятое из какой-нибудь персональной ванной комнаты для высшего руководства корпорации - он огляделся вокруг.
Он был в белой комнате. В белой комнате Клина.
И он был один.
Он тяжело опустился на колени, полузакрыв глаза от слепящего белого света, лившегося со всех сторон. Что случилось, в какие чертовы игры они все здесь играют? Может быть, его просто некоторое время хотят продержать в изоляции? Эта неожиданно пришедшая в голову идея придала ему сил и храбрости. Он встал, выпрямившись во весь рост.
Квинн-Риц подошел к высокой двойной двери и приложил ухо к ее гладкой, глянцевитой поверхности. Оттуда не доносилось ни звука. Он попробовал открыть одну из створок двери. Заперто.
Отойдя на несколько шагов назад, он некоторое время смотрел на запертые двери. Постепенно его глаза привыкли к резкому, яркому свету. Он повернулся и пошел к низенькой, на первый взгляд неприметной двери на противоположном конце комнаты. Его шагам вторило гулкое эхо, отражающееся от высокого потолка. Он уже дошел до возвышения в самом центре комнаты, когда резко и совершенно неожиданно ослепительный свет погас, и комната погрузилась в беспросветный мрак.
Квинн-Риц громко вскрикнул, словно от болезненного удара.
Это была абсолютная, полнейшая темнота. Перед глазами, внезапно ослепшими, некоторое время плыли радужные круги, но больше растерявшемуся, напуганному человеку не на чем было остановить свой бесполезный, не проникающий в глубь чернильно-черного, плотного мрака взгляд. Казалось, даже пол под ногами утратил свою привычную твердость, растворяясь в этой жуткой тьме. И ни одного звука. Кругом полнейшая, гробовая тишина. Квинн-Риц беспомощно замахал руками, его пальцы сжимались, словно старались поймать ускользнувшие лучи света.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});