И лучше мне на глаза впредь не попадайся…
Генерал Нехайло вновь включил звук телевизора погромче, от души выругался на реплику какого-то депутата о частной собственности на землю, и предался видимо своему излюбленному занятию: слушать трансляцию, быть недовольным, беседовать с телевизором и материться.
Уф! Пронесло! Могло быть и хуже. Итак, пора вновь отправляться в путь. Однако теперь ехать предстояло совсем недалеко и недолго. Кадровик-майор выдал предписание и билет в какой-то соседний город Цербст, где базировался мотострелковый полк. Громобоев напряг извилины, пошевелил мозгом, что-то знакомое слышалось в названии этого населённого пункта, но, никак не смог припомнить.
«Ладно, на месте разберусь», — решил Эдуард и поспешил прочь из этого рассадника сталинизма, размышляя: — «Когда же здесь окончательно демонтируют „железный занавес“? Наверное, пройдет не один год. Надо скорее из штаба „делать“ ноги!»
Капитану невольно почудился в воздухе посторонний неприятный запах. Словно какой-то тлен.
«Как же тут мерзко пахнет! — размышлял Громобоев торопливо шагая. — Видимо в этой марксистской „оранжерее“ полно разнообразных загнивающих самодуров. А тепличные хозяйства, как известно, должны хорошенько удобряться навозом!»
Обильно потея в тяжелом, плотном парадном кителе, Эдуард наконец доплёлся до знакомой железнодорожной станции. Чемодан успел оттянуть хозяину обе руки, хотелось зашвырнуть его куда подальше. Посетовал на несообразительность, надо было сдать его в камеру хранения, а не таскать за собой.
За время, проведенное в штабе, вокзал и окрестности опустели, видимо все пьянчуги выбрали свою предельную норму алкоголя и разбрелись по домам. Эдик быстро нашёл в расписании нужный номер пригородного поезда и платформу отправления (он уже научился разбираться с вывесками и информационными объявлениями), сел в него и перевёл дух. Этот состав состоял всего из шести вагонов, что-то типа нашей электрички.
Через час движения с остановками на всех полустанках капитан очутился в этом самом городе Цербсте, именно там, куда ему и следовало прибыть. Громобоев вышел из вагона — и огляделся. А куда двигать дальше? Он заметил в конце платформы низкорослого худощавого майора.
— Товарищ, майор! Дружище! Не подскажешь, как пройти в полк?
Майор оглянулся, посмотрел на Эдика и уточнил:
— Надеюсь, тебе надо в пехотный полк, а не в авиационный? Ибо летуны находятся далеко за городом.
— В пехоту! — обрадовано закивал Эдуард. — Я прибыл в танковый батальон по замене.
— А-а-а, так ты коллега, — усмехнулся майор, приглядевшись. — Говоришь, что прибыл по замене? Это здорово!
Новый знакомый протянул руку и назвался:
— Владимир Странко! А я зампотех этого танкового батальона. Мы тебя уже заждались!
— Эдуард Громобоев! — ответил Эдик и пожал протянутую руку невысокого майора. — Это точно Цербст? Городок какой-то очень маленький. Видимо глубокое захолустье? Самая дальняя и тихая окраина Восточной Германии?
— Захолустный? Ну, ты, брат даёшь! Или не знаешь истории своей родины? Это ведь знаковый город для России! Здесь родилась и выросла самая великая русская императрица! Катя номер два!
— Эва как!
— Вот тебе и эва…Цербст — родина Екатерины Великой!
— А ты чего топчешься один на вокзале? Неужели меня поджидал? — Громобоев схитрил и скрыл за вопросами смущение от своего дремучего невежества.
— Конечно, нет. Скажешь тоже, делать мне нечего кроме как замполитов разных встречать! Я жену жду из Мариуполя, она должна на днях приехать, сообщила, о выезде, вот и хожу регулярно к поездам. Почему-то и сегодня не прибыла.
— Может, поймаем такси? — спросил Эдик, которому уже надоело тягать свой огромный, тяжелый чемодан. — Руки от него устали…
— Да, ладно, не сори деньгами, пригодятся ещё для гаштетов, лучше прогуляемся пешочком в часть, тут совсем не далеко. Я тебе помогу.
— И ведь точно Цербст! — внезапно воскликнул Эдуард припоминая, и шлепнул себя по лбу ладошкой. — Ах, твою, медь! А я-то ещё в Магдебурге подумал, что мне это название неуловимо знакомо! Верно, программа истории восьмого класса! Эк, куда меня занесло! Транзитом из города, где Екатерина Великая правила, в город, где она родилась!
Тощий майор усмехнулся, похлопал Эдика по плечу и предложил по очереди, по сто метров, тащить поклажу. Они не спеша прошли через исторический центр, и по пути Громобоев таращил глаза на разнообразные и почти не повторяющиеся старинные здания, на замок в готическом стиле, в котором родилась дама перевернувшая Россию вверх дном, на вывески магазинов, на витрины. Под ногами лежала мостовая, выложенная камнем, и подошвы сапог иногда даже проскальзывали на гладких булыжниках брусчатки стертых миллионами подошв за многие века.
— Непривычно всё? Европа! Ничего, скоро освоишься. День-другой, пока я холостякую и мне делать нечего, то могу побыть твоим гидом по городу. Завтра можем продолжить обзорную экскурсию, если конечно ты этого хочешь.
Взмокший Громобоев пыхтел, борясь с тяжелым чемоданом, и поэтому лишь энергично закивал головой в знак согласия. Тут взгляд Эдика упал на старые истёртые трамвайные рельсы, словно замурованные в мостовую, которые почему то резко обрывались на середине площади, словно их вырвали, украли и продали.
Он поставил поклажу на брусчатку и, указав пальцем на транспортный дефект, спросил попутчика:
— У немцев рельсы закончились? Или наши пионеры постарались и стащили на металлолом?
Странко усмехнулся и ответил:
— Да нет, согласно местной легенде, в доме возле ратуши жила бабушка, не то Гиммлера, не то Геринга. Трамваи бегали, громко трезвонили, дребезжали, и когда бабуся стала совсем старенькой, весь этот шум ей постоянно мешал спать. Она попросила дорогого внучка прекратить безобразие и дать ей покоя. Высокопоставленный фашистский внучок свою бабушку очень любил, поэтому выполнил её пожелание и движение остановил простым решением — ликвидировал трамвайное движение в центре. Для старушки наступил покой, а рабочим стало неудобно добираться на заводы. Может быть поэтому в Цербсте зачахла промышленность и в войну его практически не бомбили. Говорят, на него упала всего одна американская авиабомба. Город американцы брали, обошлось без штурма, поэтому все здания целёхонькие. Ну и наши почему-то его тоже не обстреливали, возможно кто-то знал чья родина, в память о Екатерине. Потом когда янки вывели войска, сюда вошли наши части, ведь эта территория в соответствии с Ялтинскими договорённостями о раздела Германии должна была входить в советскую зону оккупации. Время шло, сменились власти, но трамваи с тех пор так больше не ходили через центр. Так одна зловредная старушка, нарушила единую систему транспортного сообщения целого города…
По прибытию в часть Громобоев представился командованию, и первым делом прибыл на беседу к замполиту полка. Подполковник Патрушенко с виду был достаточно милым дядечкой, широкоплечим, крупноголовым, добродушным. Он сразу побеспокоился о жилье для семьи вновь прибывшего офицера и пригласил к себе в кабинет заместителя командира полка по