Читать интересную книгу Битва за космос - Том Вулф

Ширра завершил свой полет в разгар Карибского кризиса Целую неделю Кеннеди и Хрущев раскрывали друг перед другом свои карты, и казалось, что мир находится на грани ядерной войны. Но потом Хрущев отступил и убрал все советские ракеты с Кубы. После этого обстановка стала значительно спокойнее. Парни, как и все американцы, замечали, что повсюду говорилось о запрещении ядерных испытаний и о сотрудничестве в космосе в какой бы то ни было форме. Но, по правде говоря, это казалось им обычной болтовней. 11 мая, за четыре дня до полета Купера, Линдон Джонсон, как и в октябре 1957-го, когда был запущен первый спутник, выступил с речью. Отвечая на обвинения ряда бизнесменов, полагавших, что новые программы «Джеминай» и «Аполлон» слишком дорого обходятся, он сказал:

– Я не хочу засыпать при свете коммунистической Луны. Только представьте! Боже мой, это гораздо хуже, чем спутник: каждую ночь у вас над головой проплывает серебристая Луна, оккупированная русскими.

Что же до самого Гордо, тот уже взошел на вершину мира. Среди его братьев были те, кто в нем сомневался, но сам он в себе не сомневался никогда. Гордон снова купался в сиянии своего света. Он последним из семерых отправляется в полет? Ну и что? Ведь это не соревнование – всю эту чепуху выдумали журналисты. Шепард, Гленн и другие просто подготовили дорогу для его затяжного полета. Возможные опасности? Они ничуть не беспокоили его с самого начала.

Привыкнув иметь дело с любой осуществимой формой пилотируемого полета, Гордо являл собою картину праведного апломба. Эту сторону характера Купера лучше, чем все его сослуживцы, понимал Джим Ратманн. Гордон много времени провел во Флориде, готовясь к полету, и часто виделся с Ратманном. Благодаря ему он, подобно Гасу, Уолли и Элу, просто помешался на автогонках. А Ратманн, в свою очередь, учился летать. Однажды Купер взял его в полет на «Бичкрафте» и сказал:

– Никогда не летай под чайками – они изгадят твой самолет.

Ратманн засмеялся, приняв это за шутку. Тогда Гордон заявил:

– Сейчас я тебе покажу! – И направил самолет на стаю чаек, летевшую низко над болотами. Ратманн тут же понял свою ошибку, но было поздно: Купер летел так низко, что был слышен свистящий звук, – это пропеллеры рассекали болотную траву. Больше мили старина Гордон косил траву, чтобы убедиться, что он находится ниже чаек. Ратманн постоянно слышал этот свистящий звук. К тому времени, когда они приземлились, Ратманн был чуть жив от страха. Но Купер спокойно открыл дверь кабины, вылез на нижнюю раму и, торжествующе указывая на крышу, завопил:

– Вот, смотри, я же говорил!

Полеты на «Меркурии» он считал довольно легким делом. И так же яростно, как и сам Дик Слейтон, требовал, чтобы астронавт был как можно в большей степени пилотом. Но раз уж вы этого добились, то зачем волноваться? Зачем поднимать шум? Надо просто взлететь и расслабиться.

Рано утром 15 мая, когда еще было темно, Гордо втиснули в маленькую человеческую кобуру на верхушке ракеты. Как всегда, взлет надолго задержали. Врачи, следившие за биомедицинской телеметрией, начали замечать Нечто весьма странное. Они просто не могли в это поверить. Все показания приборов говорили о том, что… астронавт заснул! Парень спокойно спал себе наверху ракеты, нагруженной двумястами тысячами фунтов жидкого кислорода и ракетного топлива.

А почему бы и нет? Гордо много раз имел возможность наблюдать, как проходили дни взлета Астронавты ложились спать в ангаре С примерно в десять или одиннадцать часов, их будили приблизительно в три утра, когда было еще темно. Затем отвозили к ракете и укладывали в анатомическое кресло на два, три, четыре часа, пока шла проверка всех систем перед взлетом. И все это время астронавтам практически нечего было делать – так почему бы не компенсировать пока недосыпы?

По всей Америке, по всему миру миллионы людей прильнули к радиоприемникам и телевизорам в ожиданий момента взлета и, как всегда, размышляли: боже мой, о чем думает человек в такой момент?! А ответ был таким, что в НАСА просто отказывались верить в него.

К моменту взлета перед домом Гордо в «Лесном убежище» развернулось настоящее представление. Благовоспитанное Животное превзошло самого себя по части дежурства у дома приговоренного. Одна из телекомпаний даже установила на лужайке через дорогу антенну – просто гигантскую, высотой в восемь этажей, – чтобы лучше передавать миру живые картины дома, внутри которого жена астронавта Купера, Труди, несла свою тревожную вахту перед телевизором. Собралась самая огромная толпа репортеров и телевизионщиков, какую только можно себе представить. В своих трансляциях они изображали Труди Купер так, как если бы она шагнула прямо с обложки журнала «Лайф», как если бы эта отважная женщина с короткой мальчишеской стрижкой играла «Лунный свет в Вермонте» на старом пианино в гостиной, чтобы подбодрить себя и детей, пока Гордон рисковал жизнью в самом долгом на сегодняшний день американском космическом полете.

Это было забавно. Но теперь само присутствие Животного делало невозможной любую подобную личную реакцию на событие, даже в семьях, где брак был гораздо крепче, чем у Гордо и Труди. Времена, когда жена астронавта бодрствовала у телефона вместе с тянущими ее за юбку маленькими детьми, в стиле Эдвардса или Пакс-Ривер, остались в прошлом. Теперь шло слежение за опасностью, которое пережила Луиза Шепард, вместе с огромной толпой во главе с Благовоспитанным Животным перед домом. Потом жена астронавта превращалась из личности в исполнителя, по крайней мере, на время полета, хотела она того или нет. Это стало неотъемлемой частью процедуры: во время завершения полета жена астронавта должна была выйти из дома и столкнуться с Животным всеми его камерами и микрофонами, ответить на все вопросы и остаться при этом Совершенной Супругой Астронавта, на которую смотрит практически весь мир. Именно эта мрачная перспектива разрывала сердце бедняжки, пока ее муж-герой находился в полете. Именно это чаще всего вызывало нервные расстройства у жены пилота в космическую эру. Ведь для астронавта полет заключался в том, чтобы пролететь на ракете и, если Бог даст, не опозориться. А для его жены полет состоял из… пресс-конференции.

Вопросы Животного были на удивление бесхитростными, и все же на них нелегко было ответить. Стоило ответить на один, и вы просто увязали в следующих.

– Что у вас на душе?

– Что бы вы посоветовали другим женщинам, чьи мужья окажутся в опасной ситуации?

– Какое блюдо вы прежде всего приготовите для Гордона (Эла, Гаса, Джона, Скотта, Уолли)?

– Вы чувствовали себя рядом с мужем, когда он был на орбите?

Выбери один из них! Попытайся ответить!

Возникали и проблемы с этикетом. Порою Благовоспитанное Животное осаждало дом не только жены, но и матери героя. Мать Гленна стала очень популярна на телевидении. Она выглядела и говорила именно так, как и полагалось Идеальной Матери Астронавта. У нее были седые волосы и очаровательная улыбка. А когда Уолтер Кронкайт на канале Си-би-эс связался с Мыса с Hью-Конкордом, чтобы сказать миссис Гленн несколько слов, она воскликнула: «Ах да, Уолтер Кронкайт!» – словно приветствовала кузена, которого не видела много лет. Однако кого все-таки полагалось интервьюировать после полета первым: жену, мать или президента? Мнения высказывались разные, что лишь усугубляло напряжение. Но вне зависимости от этого порядка жена не могла отделаться от журналистов. Даже Рене, скрывавшаяся от них во время полета Скотта, покорно отправилась на пресс-конференцию, устроенную на базе на Мысе. Теперь остальные жены приходили поддержать жену полетевшего в космос астронавта не потому, что ее муж находился в опасности, а потому, что ей предстояло столкнуться с телекамерами. Жены старались взбодрить бедняжку перед истинным испытанием. Они любили по такому поводу разыгрывать сценку про Скуэрли Стейбла. Одна из жен – в этой роли очень хороша была Рене Карпентер – изображала Нэнси Такую-то с телевидения; она подносила ко рту кулак, как будто держала микрофон, и говорила:

– Мы находимся перед скромным загородным домом Скуэрли Стейбла, знаменитого астронавта, который только что завершил свою историческую миссию. Здесь находится его милая жена, Примли Стейбл. Вы, должно быть, счастливы, горды и благодарны в этот момент?

Затем она совала кулак под подбородок другой жене, и та говорила:

– Да, Нэнси, это правда. Я сейчас счастлива, горда и благодарна.

– Скажите нам, Примли Стейбл… Можно, я буду называть вас просто Примли?

– Конечно, Нэнси.

– Скажите, Примли, что вы чувствовали во время взлета, в тот самый момент, когда ракета вашего мужа начала подниматься от Земли, отправляя его в историческое путешествие?

– По правде говоря, Нэнси, я пропустила эту часть. Я очень устала, потому что встала рано утром и долго задергивала занавески, чтобы люди с телевидения не совались в окна.