– Когда ты в последний раз видел человека? – спросила Джессика.
Женщина уже обратила внимание на то, что Иезекииль не называет Гая Хендли по имени. Вполне возможно, негр просто не знает, что спрятавший его «кондуктор» – местный школьный учитель. Если его поймают, он сможет узнать Гая в лицо, но не сможет назвать его имени.
– Около полуночи… прошлой ночью. Он принес еду и куртку. – Иезекииль распахнул одеяло, демонстрируя доказательство правдивости своих слов. – Он сказал, что зайдет за мной… сегодня ночью.
– Записка, которую он должен был мне послать…
– Там он написал, что я еще здесь.
Джессика почувствовала неприятный озноб по всему телу. Записку должны были передать. Кто? Кому мог довериться Гай? Если бы кому-нибудь из ее слуг, то Джессика обязательно получила бы записку. Томасу? Сын мог и забыть о ней. Была ли записка написана эзоповым языком, чтобы посторонний ни о чем догадаться не смог? Где она сейчас? Не могли ли ее перехватить или доставить по ошибочному адресу?
– Тебе что-нибудь надо? До ухода…
Прежде чем негр успел ответить, послышался топот на лестнице. В мгновение ока Иезекииль скрылся за ширмой, отделяющей помещение от места, где стоял ночной горшок. Впрочем, двигался негр отнюдь не беззвучно. Джессика не успела повернуться к двери, как в ее проеме возникла фигура Сайласа. Капли дождя стекали на пол с его шляпы и пальто.
– Что, черт побери, здесь происходит?
Джессика застыла как вкопанная. Рот ее приоткрылся, да так и остался открытым. Душу наполнили тревога и замешательство.
– Откуда ты узнал, что я здесь? – с трудом выдавила она из себя.
– В доме тебя не было. Дверь каретного сарая – приоткрыта, а на ступеньках – след от подола твоей мокрой юбки. Где он?
– Кто?
– Гай Хендли.
– Гай Хендли?
Взгляд Сайласа устремился к занавеске в углу. С ледяным спокойствием он наблюдал за тем, как ноги раба исчезают из поля его видимости. Двумя скачками преодолев расстояние до ширмы, Сайлас рванул ее вбок.
– Господи Всемогущий, да это же Иезекииль! – отшатываясь и едва не теряя равновесие, воскликнул он.
– Мистер Толивер.
Негр поприветствовал плантатора тихим голосом и вполне учтиво, словно тот приехал с визитом на плантацию Дэвисов, склонил свою голову.
– Сайлас! Пожалуйста! – взмолилась Джессика.
Подойдя к мужу, она взяла его за подбородок и отвела его голову в сторону, так, чтобы шокированный взгляд мужчины перестал сверлить вжавшегося в стену негра, который старался сохранить остатки своего достоинства среди ночных горшков.
– Послушай меня. Если ты вернешь Иезекииля Лоримеру, ты знаешь, как с ним поступят. Пожалуйста, умоляю тебя, Сайлас! Представь, что бы ты делал, если бы так поступили со мной. Как бы ты вел себя, если бы меня продали? Ты бы не сбежал и не попытался меня найти?
Сайлас с несказанным изумлением уставился на жену.
– О чем ты говоришь? – спросил он.
– Лоример продал жену Иезекииля плантатору из Хьюстона, и он сбежал, чтобы разыскать ее, – объяснила Джессика.
– А где Гай Хендли?
– Не знаю.
– Его здесь нет?
Джессика облизнула пересохшие губы. Можно было бы солгать насчет причастности Гая, но женщина не знала, что именно известно ее мужу.
– А с чего бы ему быть здесь? – осторожно спросила она.
Щеки Сайласа покраснели.
– Так ты не… вы не… любовники?
Наконец поняв, что к чему, возмущенная Джессика отстранилась от мужа.
– Сайлас Толивер! Откуда взялись подобного рода мысли?
Муж вытащил из кармана сложенный листок бумаги.
– Вот. Прочти. – Он вручил ей записку. – Я уже не говорю о том, что в последнее время ты вела себя несколько отчужденно. Я перехватил записку, которую принес мальчик. Он сказал, что ее надо передать тебе лично в руки, но я пригрозил ему тростью, он и отдал.
Джессика прочла: Боюсь, мы не сможем встретиться, как запланировали, но я постараюсь, как только смогу. Всего наилучшего, Гай Х.
– О, дорогой!
Вот, значит, что! Записка попала Сайласу в руки, и он превратно истолковал ее содержание. Теперь у Джессики осталось немного возможностей для маневра. Муж знал, что Гай Хендли замешан в этом деле либо в качестве укрывателя беглого раба, либо в качестве ее любовника. Выгораживать учителя далее не имело ни малейшего смысла. Джессика взглянула на мужа. Ей было его ужасно жалко. Как же он, должно быть, намучился! Впрочем, женщина была уверена и в другом: если Сайлас вернет Иезекииля его хозяину, их браку наступит конец.
– Это не то, что ты подумал, – проведя кончиками пальцев по раскрасневшейся скуле мужа, заверила она его. – Я никогда тебе не изменяла. Гай Хендли – «кондуктор» Подпольной железной дороги. Он обратился ко мне за помощью, попросил спрятать Иезекииля от головорезов Лоримера до тех пор, пока не сможет переправить его в более безопасное место. Гай должен был уже нанести мне визит и сказать, что все в порядке, но, видимо, столкнулся с какими-то проблемами. Если меня и надо повесить, то пусть уж вешают за то, в чем я виновата.
Зажмурившись, Сайлас постарался дышать ровнее.
– Боже мой, Джессика! Ты являешься для меня и жизнью, и смертью. Когда я прочел записку, то подумал о самом плохом…
Мужчина посмотрел на раба, который по-прежнему стоял, вжавшись в стену. У того был взгляд животного, запертого в клетке.
Затем Сайлас вновь глянул на жену.
– Ты совершенно измучила меня. Чего ты от меня хочешь?
– Ты поможешь? – спросила Джессика, боясь этому поверить.
– Я не собираюсь иметь дело с побегом Иезекииля.
– Сайлас! Ты же не вернешь его Лоримеру?
– Лоример может сколько угодно копаться в своей грязи. Здесь я ему не помощник.
– Благослови тебя Господь, мистер Толивер, – сказал Иезекииль и, расплакавшись, опустился на пол.
Глава 51
Сайлас никогда прежде не смотрел в глаза рабу, ну разве что когда хотел узнать, говорит ли тот правду или лжет, здоров ли он или болен. Прежде он никогда не замечал признаков душевных переживаний на лицах рабов, оставаясь слепым к теням боли, печали, надежды либо страстного желания на рабском челе. Хозяину не пристало интересоваться чувствами рабов. Это не в его интересах. Вот только Сайласу никак не удавалось забыть выражение глаз Иезекииля после того, как Джессика постаралась заставить мужа увидеть ситуацию глазами раба. Представь, что бы ты делал, если бы так поступили со мной. Как бы ты вел себя, если бы меня продали? Ты бы не сбежал и не попытался меня найти?
– Поднимаю ставку на доллар. Сайлас! Ты меня слышишь? Я поднимаю на доллар.