Читать интересную книгу Психиатрические эскизы из истории. Том 2 - Павел Ковалевский

Раз Людвиг послал в Мюнхен кавалерийского офицера с таким письмом: «Посланный вчера обедал со мною, а теперь посадить его в тюрьму». Когда министр финансов заявил королю, что денег у государства на его постройки нет и что государство и без того вошло в значительные долги, то Людвиг II дал такой приказ в королевскую комиссию относительно дерзкого министра: «Высечь его, собаку, и потом выколоть ему глаза». Кроме этого, было еще издано три приказа за подписью короля о наказании розгами министров. Однажды Людвиг приказал заключить в тюрьму государственного секретаря von Ziegler, и королю ежедневно производились ложные доклады о том, что von Ziegler сидит.

Одно время министр финансов Ridel был осужден на смерть, а за ним были осуждены на смерть и все остальные министры. Существуют данные, из которых видно, что король произносил ужасные слова против отца и матери, против германского императора и других государей.

Способствовавший созданию мощи и величия единой Германской империи, Людвиг Баварский умел отстаивать независимость собственного государства и неприкосновенность баварской армии. Несколько раз он не позволял приводить в исполнение приказы о преобразованиях в баварской армии, идущие из Берлина. Скоро это, однако, превратилось в ненависть ко всему идущему из Берлина, особенно же к инспектировавшему войска германскому кронпринцу Фридриху. Несколько раз Людвиг приказывал схватить Фридриха, засадить его в каземат и извести голодом и жаждой. Такие же приказы издавались и по отношению ко многим баварским принцам и министрам.

Страсть к вагнеровской музыке скоро перешла у Людвига в обожание самого Вагнера и в воплощение в себе героев его опер. Следующее письмо Людвига характеризует его отношение к Вагнеру.

Приводим это послание:

«Высочайший, божественный друг!

С трудом могу дождаться завтрашнего вечера, до такой степени истомился после второго представления («Тристан и Изольда»). Вы писали Пфистермейстеру (интимный секретарь короля), что вы надеетесь, что моя любовь к вашему произведению не уменьшится, вследствие действительно довольно плохого понимания Миттервургерта роли Курвеналя.

О, нежно любимый! Каким только образом могла зародиться в вас подобная мысль? Я в восторге. Я желаю дальнейших представлений.

Это возвышенное и священное произведение.

Твой гений создал наш!

Кто бы, могущий понять его, не стал расточать похвал?

Произведение, столь великолепное, столь приятное, столь возвышенное должно было укрепить мою душу!

Привет его творцу, мы преклоняемся перед ним!

Друг мой, будьте добры и скажите превосходной артистической чете, что истолкование ими ролей привело меня в восхищение и восторг, объявите обоим мою сердечную благодарность. Прошу вас, доставьте мне радость вашим следующим письмом!

Не правда ли, мой дорогой друг, вас никогда не покинет мужество к созданию новых произведений? Прошу вас не падать духом, прошу вас от имени тех, которых вы наделяете наслаждениями, которые мог бы даровать один лишь Бог.

Вы и Бог!

До смерти, до перехода в иной мир, в царство ночи миров, пребываю верным вам

Людвиг».Берг, 12 июня 1865 г.

Очень часто Людвиг одевался в одежды пилигрима и воображал себя пилигримом из «Тангейзера». Нередко также он изображал из себя рыцаря Тристана. Но самым большим любимцем его был Лоэнгрин. Старая баварская легенда с ее героем сыном короля Лоэнгрином наэлектризовали болезненное воображение короля до крайних пределов. Он не только хотел быть Лоэнгрином, но хотел даже жить Лоэнгрином. Для этого он одевался в костюм Лоэнгрина и плавал в лодочке по озеру Штанберг в сопутствии лебедя. Но это показалось королю слишком скучным, и он приказал устроить резервуар с водой на крыше замка, где он и катался в лодочке в сопровождении лебедя. Небо и солнце, луна и звезды взирали на причудливые затеи короля-мечтателя. Эти прогулки в лодочке под покровом небесного свода были омрачаемы тем, что вся вода была бесцветна. Недоставало лазуревой воды с отблесками в ней голубого неба. Пришлось удовлетворить невинное желание короля. В воду пущен был медный купорос. Вода была лазурная. Король счастлив и доволен. А купорос проел металлический резервуар и вся вода ушла в кабинет короля.

Пришлось измышлять новый способ окраски воды. Ее окрасили оптическими способами, путем известного преломления световых лучей в стеклах и воде. Король счастлив и доволен. Но счастье никогда не бывает продолжительно. Вода была слишком тиха и покойна. Нужно, чтобы она волновалась и бурлила. Тогда устроили приспособления для волнений на этом искусственном озере. Машины поставлены. Но, видимо, волнение было очень большое. Солдаты переусердствовали. Лодочку волнением перевернуло. Лоэнгрин принял холодную ванну и на этом покончил свои поднебесные прогулки.

Король стал горным духом. Он таинственно бродил по пустым залам дворца, освещенным бесчисленным количеством свечей. То в лунную ночь король бродил вокруг замка. Зимою он часто по ночам предпринимал поездки в горы на санях, освещенных электрическим светом, одетый в фантастический костюм духа. Масса народа содержалась для того, чтобы держать дорогу в порядке. Часто крестьяне видели, как дивное видение мчалось по дороге в санях, запряженных четверней лошадей, украшенных перьями.

Король начал увлекаться Версалем. Устроил его миниатюру до мельчайших подробностей. Людвиг преклонялся пред Людовиком XIV и под конец воплотил его в себе. Одетый в костюм этого короля, он разгуливал по комнатам дворца и повторял все то, что считал достойным из жизни короля.

Король заказывал обеды на 20 и более сотрапезников. Обедал он один, но пища подавалась всем тем невидимым лицам, для которых поставлены были приборы за королевским столом. Кого именно приглашал король – это вскоре обнаруживали таинственные разговоры, которые он вел с пустыми приборами. В его воображении за этими приборами сидели знаменитые личности времен Людовика XIV. Он обсуждал события того времени и всего охотнее разговаривал о версальских постройках и дворцах, которые он начал строить. Подобные разговоры иногда продолжались по нескольку часов, и никто не дерзал прерывать их. Иногда места за столами обозначались билетами, на которых были начертаны имена маршалов Людовика XIV или архитекторов и художников того же времени.

Наскучив постоянными приставаниями министров, король собирался продать Баварию и купить себе необитаемый остров, где его не стесняли бы ни конституция, ни совет министров. Это желание короля оказалось неосуществимым. Людвиг II приказал директору государственных архивов отправиться в глубь Гималайских гор, чтобы найти там такую страну, где Людвиг мог бы царствовать неограниченным монархом. Этот подданный объездил Канаду, Кипр, Крит и даже Крым, чтобы отыскать такой укромный уголок, где бы его монарх мог прожить покойно несколько лет. При этом ему даны были указания для ведения переговоров с местными властями относительно того, может ли король пользоваться в своем новом местопребывании всеми принадлежащими ему верховными правами или же одною только личною независимостью. Посланный отовсюду привез королю разочарование и посоветовал ему бросить свои фантазии.

Все эти поступки, чрезмерные траты, бессмысленные постройки, страшные и небезопасные выходки политического характера не могли не обратить на Людвига внимания как в Берлине, так и особенно в Мюнхене, где быть министром финансов было не вполне приятно и безопасно.

Назначена была комиссия из четырех выдающихся психиатров, которая 9 июня 18 86 г. дала следующее заключение:

1. Его величество страдает резко развитой формой душевного расстройства известной под именем paranoia.

2. Вследствие слишком большой давности и запущенности болезни в течение многих лет болезнь его величества должно считать неизлечимой, причем исходом болезни может быть только слабоумие.

3. Такая болезнь уничтожает свободу воли и дальнейшее вмешательство короля в государственные дела будет только мешать управлению королевством. Это состояние душевной деятельности короля является пожизненным.

Gudden, Hagen, Grashey, Hubrech.

Такое заключение специалистов было, однако, не последним актом в жизненной трагедии короля. Нужно было объявить это решение королю, а равно и решение государственного совета о назначении опеки. Для этого к королю послана была особая комиссия. Комиссия состояла из министра иностранных дел и двора, профессора Gudden'a, Dr Muller'a, советника Rumper'a, назначенного состоять при Людвиге полковника и необходимого медицинского служебного персонала. Король находился в замке Шванштейн. Стража, состоявшая при короле, не получила приказания ни о признании короля больным, ни о назначении регентства. Поэтому, когда комиссия явилась в Шванштейн, то была встречена весьма грозно и отослана в замок Гогеншвангау, где она состояла под строжайшим надзором. Спустя некоторое время в Шванштейн потребовали из комиссии министра двора, а чрез некоторое время и остальных членов комиссии, «которые утром хотели ворваться туда силою», причем король издал приказ: «Выколоть членам комиссии глаза и содрать шкуру живьем». Дело обстояло для комиссии не вполне благополучно и могло окончиться весьма плачевно, прежде чем подоспеет разъяснение из Мюнхена. К счастью комиссии, через два часа начальник получил точные приказания из Мюнхена и члены комиссии были выпущены на свободу. Не будет удивительным, если мы добавим, что эти члены бежали из Шванштейна, бросив там даже свои вещи, и возможно скорее поспешили в Мюнхен.