– Эльвиса, будь мне другом, – как-то по-детски и беззащитно попросила я. – Ты сможешь?
Она улыбнулась с материнской нежностью.
– Да уж как-нибудь переживу присутствие под боком одного неблагодарного засранца. Я рада быть тебе другом, Пати.
39
Тем же утром я закрыла и запечатала квартиру, отдала распоряжения в ресторане и мы уехали за город, в наше цветочное хозяйство.
Там к нам присоединилась зеленая пара беженцев и Ник Стивенсон. Бывший вожак принес новости: война вампов захлебнулась, Франс сжег интервентов. Благодаря правильной тактике стали известны практически все дневные лежки, и князь, рекрутировав волков, изничтожил днем всех, кто посягнул на его территорию. Свободные волки и вампы подписали нечто вроде пакта о сотрудничестве – волкам полагалась денежная премия при обнаружении неизвестного вампа или неучтенного ренфилда, а также мертвяки изъявили готовность предоставить желающим работу охранников и гарантии того, что на них не будут кормиться. Для волков это серьезное достижение – с их темпераментом трудно найти нормальную работу, и они вечно в безденежье, за исключением вожака да еще двух-трех сильнейших.
Фиалочка, Незабудка и Мальвочка, встретившие наше появление получасовым вопящим от радости фейерверком, пару дней не могли прийти в себя от восхищения двумя фактами – выздоровлением Пижмы и… Кисс. Ведь фамилиар была по сути своей подвижным кошкообразным разумным цветком, да еще и с толикой пьянящей розовой силы. Все флерсы льнули к такому чуду. Но Кисс, хоть и позволяла себя обожать трем маленьким флерсам, сама демонстративно любила только Лиана и почти не слазила с его головы. И, похоже, он привык к ней, как к шапке.
Как я потом узнала: после встречи со мной в парке, Пижма подумал и таки придумал. Это он надоумил Кисс, как поступить, подсказал, что она должна сделать и в каком порядке. Фамилиар отказаться не могла, но и не простила ни его, ни меня за перенесенные страдания. Я ее понимаю, бедняжку: видать, ей было очень плохо с момента убийства и поедания воробьев и мышей. Однако Кисс достаточно благородна, чтобы раз в день чинно вылизать Кении уши, признавая, что он ей не чужой. Черныш не в восторге от этой процедуры, но переносит ее со стоическим спокойствием. Он вообще какой-то спокойный и будничный – этими качествами и своими желтыми глазами он напоминает мне Отшельника.
Я все же кое-что важное упустила, когда его создавала: я запретила пугать и убивать разумных, уничтожать и повреждать цветы и травы, и теперь Кения во всю точит когти об деревья и ловит птиц. Причем ловит их как настоящий сервал: высоко подпрыгивая, бьет птицу в полете. А ночью он любит парить бесшумной тенью, высматривая грызунов и пикируя на них.
Тони и Стивенсон его уважают – полезный котик, а Кисс тихо ненавидят. С бывшего вожака достаточно приказа – не прикасаться к фамилиару ни под каким видом, а с Тони пришлось вести долгие разъяснительные беседы. Чуяло мое сердце, что может он притопить розово-зеленое чудовище в баке с дождевой водой, думаю, Кисс бы особо не пострадала, но тогда бы точно началась полномасштабная война. Противная кошка с шипением пикирует ему в лицо при любой возможности – к глубоко тайному удовольствию Лиана. Ревнивый флерс даже сам себе не признаётся, что тихо рад такому притеснению конкурента. Нелюбовь к Тони не мешает Кисс периодически кормиться от Ники, а к Шону она приходит каждое утро – на завтрак. И этот факт – ежедневное кормление его фамилиара – заставил Лиана в корне пересмотреть свое отношение к бывшему инкубу, флерсы просто не могут быть неблагодарными. Так что Лиан и Шон почти сдружились, и это решило многие проблемы.
Вообще Лиан, воссоединившись с родственниками, активизировался и постоянно их чему-то учил, и как-то ими командовал, за что и получил с легкой руки Тони прозвище Флерсий Принц. Фиалочка, Мальвочка и Незабудка слушались его беспрекословно и с немым обожанием, а Пижма повиновался спокойно, признавая, что Лиан старший, но и сам он кое-чего стоит.
Лиан настоял на том, что флерсы сами перекинут Пижму – избавят его от шрамов – без моего участия, и они сделали это, вызвав неподдельное восхищение всех присутствующих. Лиан рассчитывал, что Пижма, как и остальные, останется в маленькой ипостаси, но я попросила вернуть его. Удивленно выслушав такую же просьбу из уст горчавки и переспросив, точно ли он не хочет оставаться маленьким, Лиан, надо отдать ему должное, тут же организовал обратное превращение. Но потом долго дулся и тискал Кисс, пока я не сгребла его в охапку и в пятисотый раз не заверила, что люблю его больше всех.
– «Больше Пижмы?» – переспросил он.
– «Больше!» – четко заверила я. Деликатный и понимающий Пижма не испытывает и десятой доли того терпения, что я трачу на Лиана, значит Лиана я люблю больше, раз уж столько позволяю ему. Эта казуистика и дает мне возможность четко заявлять, что Лиан самый-самый любимый. Но присутствие Пижмы мне не менее приятно, и он знает об этом и глупых вопросов не задает.
Вообще и Тони, и Стивенсон, и Шон, и Эльвиса выделяли Пижму. Ко всем флерсам, включая Лиана, они относились как к малым детям, а Пижму принимали за своего, слабого, но взрослого. Ники, по-прежнему, к явному неудовольствию Тони, впадавшая в экстаз при виде крылатых мальчиков, всячески подлизывалась к ним – задаривала фруктами, ездила за медом. И если Лиан принимал подарки с вежливостью принца, то Пижма улыбался и позволял потрепать себя по волосам или погладить по щеке, что обеспечивало Ники глупо-счастливую улыбку на полдня.
Да…
Я вдруг оказалась в центре большой семьи. Мои «братья» Тони и Шон, их «жены» Ники и Эльвиса. Причем Шон и Эльвиса вечно переругивались, беззлобно так, для тонуса, а Тони и Ники норовили «уединиться» в неподходящих для этого местах. Флерсы – дети. Старший – Пижма, любимый – Лиан и трое младшеньких. «Племянница» Венди, пытающаяся привыкнуть к «мачехе» Эльвисе и к тому, что «сестра» Ники из-за Тони уделяет ей внимания куда меньше, чем раньше. А еще семейная пара слуг, зеленых беженцев из Майями, и волк Стивенсон – сторож-охранник. Ну и домашние любимцы, куда же без них. Достающая всех, кроме обожающих ее флерсов, Кисс и тихий Кения.
Если бы мне полгода назад сказали, что я буду так жить, я бы лишь рассмеялась в ответ. Полгода назад такая толпа свела бы меня с ума, а сейчас мне вполне комфортно.
Шон немного пугает. Когда он смотрит на меня, в его глазах загорается огонь. Огонь веры. Я его божество. Если после той драки с Тони на крыше он был готов умереть, защищая меня, то сейчас он сделает все. Просто всё: умрет сам, убьет любого, даст ложную клятву, примет проклятие – совершит любой грех, если я буду этого хотеть или если от этого мне будет польза. Это пугает.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});