Читать интересную книгу Мое любимое убийство. Лучший мировой детектив - Артур Дойл

— Ни гугу, — отозвался Вилли, сворачивая две банкноты, которые наниматель толкнул к нему через стол.

Оставшись один, мистер Леннокс Мэйн какое-то время напряженно раздумывал. У него и в мыслях не было винить дядю. Мэйн не мог позволить себе осуждать других за нечестную игру, ведь отнюдь не рыцарские добродетели приносили деньги ему самому. Он был азартным игроком, притом успешным. Он играл на бирже, играл на скачках, но больше всего дохода приносили ставки на других людей — или против них. И вот в этой игре он допустил уже два досадных промаха. Он решил сыграть на расположении своего дяди по матери, Стюарта Греймана, и переоценил при этом собственную хитрость — Леннокс использовал информацию, получаемую от скрытного дяди, для своих дел, и, к его ужасу, это выплыло наружу. Дядя охладел к племяннику на долгих пять лет и смягчился только недавно — при встрече в «Карлтон-Грилл» во время ланча Ленноксу было сообщено, что он прощен.

— Старый дьявол, — восхищенно пробормотал он, — чуть не купил меня!

Старый Грэйман сказал ему, что на победу Ямыня в дерби можно ставить смело.

Леннокс Мэйн не доверял никому и менее всего — старику, который, как он подозревал, затаил на своего племянника обиду. Вот почему он послал Джинса проверить правдивость сведений о невероятной скорости хромого Ямыня. Двухлетний Ямынь до сих пор участвовал только в двух скачках. Его тщательно готовили к большим победам, и рассказанная стариком история выглядела полностью достоверной.

Итак, старик пытался обмануть его! К счастью, Леннокс не успел поставить ни пенни.

Грейман был одной из его неудач, второй была Марджори Баннинг. Временами Леннокс Мэйн раздраженно думал, что она была величайшей его неудачей. Она казалось такой простой. Настолько стесненной обстоятельствами, что, казалось, должна была сама упасть ему в руки.

Стоило Мэйну вспомнить об этой девушке, как резко зазвонил телефон и раздался голос Джона Тревора.

Леннокс услышал имя, и его лицо перекосилось, но голос оставался приветливым.

— Привет, Джек! Заходи, конечно. Ты разве сегодня не работаешь? Хорошо.

Он повесил трубку и вернулся к столу. Джек Тревор! Его глаза сузились. Мэйн отнюдь не простил своего наивного друга, и десять минут размышлял, сопоставлял и прикидывал.

Джек занимал неплохую должность в одной из городских контор, а поскольку торговля резиной в Англии в то время потихоньку приходила в упадок, служба не отнимала много времени.

Леннокс принял гостя в кабинете и подвинул ему серебряную коробку с сигаретами.

— Что привело тебя на запад в этот час? — спросил он. — Останешься на обед?

Джек покачал головой.

— Дело в том, — выпалил он, — что я несколько встревожен, Леннокс. По поводу Марджори.

Брови Леннокса взлетели вверх.

— Что такое? — спросил он. — Хочет перекрасить тебя в блондина?

— Не настолько все плохо, — улыбнулся Джек, — но… я знаю, ты очень хорошо относишься к Марджори. Леннокс, ты человек умный и даешь бесценные советы, а… понимаешь, я очень волнуюсь из-за Марджори. — Он довольно долго молчал, а Леннокс с интересом наблюдал за другом. — В общем, либо у нее есть таинственный друг, либо таинственная работа, — сказал Джек наконец. — Четырежды я видел, как она проезжала мимо на шикарной машине.

— Одна?

Джек кивнул.

— Наверное, просто к клиентке ехала, — пожал плечами собеседник. — Знаешь, даже у женщин, способных приобрести хорошую машину, бывает нужда в особых услугах парикмахера.

— Даже женщины, владеющие дорогими машинами, не нуждаются в услугах парикмахера с трех часов пополудни до одиннадцати вечера, — возразил Джек, — а Марджори возвращается к себе в гнездышко именно в это время. Знаю, что следить за собственной невестой — отвратительно, но именно так я и поступил. Она получает большие деньги. Я поговорил с ее домовладелицей. Позвонил ей под тем предлогом, что звонил Марджори, но не застал, и поговорил с ней на тему отлучек Марджори; домовладелица сказала, что Марджори разменивала для нее чек на сотню фунтов.

— Хм, — сказал Леннокс. Он был не менее озадачен, чем Джек. Подумав, он ответил: — Всему этому наверняка есть простое объяснение, старина, так что не переживай. Уж в чем-чем, а в ветрености Марджори обвинить нельзя. Когда ты собираешься жениться?

Джек неопределенно пожал плечами.

— Да бог его знает. Хорошо тебе говорить о женитьбе, с твоим-то достатком, но мне на свадьбу копить еще месяцев двенадцать.

— Ты уже определился с суммой, которая тебе нужна на свадьбу? — с улыбкой осведомился Леннокс.

— Тысяча фунтов, — ответил Джек, — и шесть сотен у меня уже есть.

— Тогда, старина, я помогу добыть тебе даже не тысячу, а десять тысяч.

Джек изумленно воззрился на него.

— О чем ты, черт возьми, говоришь?

— О темной лошадке, Ямыне, — ответил Леннокс, — это лошадь моего дяди. Я ведь сказал как-то, что помогу тебе сколотить состояние, — вот сейчас мы этим и займемся.

Он поднялся, подошел к столу, взял утреннюю газету и какое-то время перелистывал страницы.

— Смотри, вот ставки, — показал он статью. — Сто к шести на Ямыня — а то, что он выиграет дерби, так же несомненно, как то, что ты женишься на своей Марджори. Сегодня ты можешь выиграть десять тысяч за шесть сотен — завтра ставки уже будут ниже.

— Боже правый! Я не могу позволить себе потерять шесть сотен фунтов, — охнул Джек, но Леннокс только рассмеялся.

— Если б ты знал, насколько мал риск, то не дрожал бы, как заяц. Говорю тебе, это верное дело.

— Ну, наверное, шестьдесят фунтов я поставить могу…

— Шестьдесят? — фыркнул в ответ собеседник. — Старина, какой смысл собирать деньги по крохам? Вот тебе шанс, какой бывает раз в жизни, и, если ты в своем уме, ты его не упустишь. Завтра ставки будут где-нибудь шесть к одному, а не шестнадцать, а сейчас ты можешь поставить деньги и выиграть целое состояние, практически не рискуя.

Он с полчаса говорил о лошадях — о Ямыне, его скорости, его родословной, — а Джек завороженно слушал.

— Я позвоню букмекеру и сделаю ставку за тебя.

— Постой, постой, — сдавленным голосом возразил Джек, когда Мэйн поднял трубку, — это огромный риск, Леннокс.

— И огромный выигрыш, — возразил искуситель. Будь у Мэйна больше времени, он бы устроил дело таким образом, чтобы шесть сотен упали к нему в карман, но сейчас это было невозможно. Джека Тревора следовало поймать немедленно или отказаться от этой идеи вообще — нельзя было давать ему время подумать или спросить у кого-нибудь совета или, того хуже, обнаружить, что Ямынь хром. Секрет мог перестать быть секретом в любой момент — новости мог разнести недовольный чем-нибудь помощник конюха, случайно пропущенный шпион, излишне словоохотливый ветеринар… Потеря шести сотен фунтов не обязательно расстроит замужество маленькой вздорной парикмахерши, но уж точно заставит парочку отложить это событие.

— Согласен, — решился Джек и будто во сне слушал спокойный голос приятеля:

— Ставка на имя мистера Джона Тревора, Кастлмейн-Гарденс… Да, я ручаюсь за него. Спасибо.

Он повесил трубку и теперь смотрел на Джека со странной улыбкой.

— Поздравляю, — мягко сказал он, и Джек отправился обратно в город; голова молодого человека кружилась, и даже загадки его невесты бледнели от осознания собственной невероятной опрометчивости.

Марджори Баннинг, услышав новости, сразу упала на стул. К счастью, стул был на месте.

— Ты поставил все деньги на лошадь? — потерянно переспросила она. — Ох, Джек!

— Но, дорогая, — уверенно возразил Джек, — все, что говорил Леннокс, правда, и деньги, считай, уже наши. Вчера на эту лошадь ставили шестнадцать к одному, а сегодня — всего лишь восемь к одному.

— Ох, Джек, — только и смогла повторить она.

Джеку нужно было найти оправдание в собственных глазах. Он до ужаса отчетливо ощущал собственную глупость и проклинал себя за то, что прислушался к голосу искушения.

— Все хорошо, Марджори, — сказал он в малоуспешной попытке ободрить ее, — конь принадлежит дяде Леннокса Мэйна, и тот сказал Ленноксу, что эта лошадь точно победит. Марджори, дорогая, подумай, что для нас означают десять тысяч фунтов…

Она слушала, но не спешила успокаиваться. Зная, каких трудов и жертв стоило ему собрать эту сумму, понимая даже лучше жениха, во что выльется потеря этих денег, она не могла чувствовать ничего, кроме глухого отчаяния.

В это же время мистер Леннокс Мэйн испытывал сходные чувства, хоть и по другой причине. Получив телеграмму, «король наблюдателей» — вряд ли бывал на свете король более неряшливый, небритый и нервный — спешно вернулся на Манчестер-сквер; теперь замызганный «форд» с полным водителем ждали у дверей, а мистер Вилли Джинс ерзал на стуле и со всем терпением, какое у него нашлось, пытался выстоять под градом оскорблений своего нанимателя.