44. Бремя полукровок. Деймон
— Как она?
Тихий голос скользнул в сознание, сметая думы, и на плечо легла маленькая, изящная ладонь.
Элеонора обладала изумительной способностью передвигаться легко и бесшумно, как кошка, крадущаяся к жертве. Как Луна, заставшая меня — пытающегося изгнать тревоги вином — в гостиной.
Ее взгляд казался слишком осмысленным для обычного котенка; она смотрела с легким укором и недовольством. Но, не спеша представать в своем истинном обличье, оставила меня без поучающих слов и просто взобралась по штанине ко мне на колени. Осталась лежать, свернувшись калачиком, пока я медленно осушал бутылку подарочного вина и то дремал, то оглушенный мыслями пялился на пламя в камине. Так мы сидели в тишине уже… не знаю, возможно, всю ночь.
Хватка на плече вдруг стала чуть крепче, напоминая, что я затягиваю с ответом.
— Спит, — выдал глухо и сразу прокашлялся. — Ей станет легче после пробуждения.
Я не видел, но догадывался, что Элеонора кивнула. Пальцы ее разомкнулись, и она прошла к креслу напротив, опустилась в него так же грациозно, как и всегда.
По тому, как она движется, по ее плавности и утонченности можно было предположить, что она аристократического происхождения. Бывалая герцогиня или даже принцесса…
Но нет. Моя мать была простой крестьянской девушкой, по велению судьбы ставшей изгоем в Сандарино, королевстве эльфов, и под давлением нищеты прибегнувшей к воровству. Отсюда и легкость, и бесшумность в движениях, и острый, все замечающий взгляд.
Понятия не имею, каким образом она пересеклась с моим отцом и была ли между ними любовь. Она никогда не говорила о погибших отношениях. Да и отца упоминала нечасто. Разве что вскользь благодарила его за то, что воспитал меня достойным человеком. За то, что защитил.
Но он мог убить меня еще при рождении вместе с матерью. У него было на это право. Или позволить сделать это другим некромантам и чернокнижникам. Полукровок не любят и не воспринимают во всем Эрисфейле и не жалуют даже за его пределами. У полукровок нет спокойной жизни. Презрение и издевательства следуют за ними по пятам, и не всем удается выжить не только в силу своей врожденной слабости, но и под гнетом общества.
Скрытие того факта, что я полукровка, было опасной авантюрой. Но король пошел на это, несмотря на возможную угрозу со стороны других королевств. Наверное, он унес бы эту тайну с собой в могилу, но что-то подвигло его выдать ее. Может, это и было забытыми чувствами к Элеоноре? К эльфийке, когда-то ворвавшейся в его жизнь и оставившей неизгладимый след в сердце?
Она была на это способна — появляться неожиданно, как гром среди ясного неба. Играть чувствами и любить по-настоящему. Смеяться, когда больно. Плакать, когда счастлива. Она всегда была неоднозначной и загадочной. Этим она очень походила на Диану.
— Пожалуйста, не утаивай от меня своих истинных намерений, — внезапно сказала твердым голосом. Без всяких предисловий, которые она терпеть не могла. — Ты и сам знаешь, что выбрал для себя не самую удачную пару. Ее печальная судьба может стать и твоей.
— Но у меня особо не было выбора, не так ли?
Я взглянул на нее с выгнутой бровью, будто с осуждением. Не хотел показывать его, но было поздновато прятать вспыхнувшие обиды: мама скуксилась прямо на глазах, поджала губы. При других она умело сдерживала эмоции. Но каким-то образом все маски слетали, когда мы оставались наедине.
— Прости, — выдал спешно. — Я ни в чем тебя не виню.
— Не страшно, — отмахнулась, улыбнувшись.
«Страшно, — пролетело между мыслями. — Ведь я снова упрекнул тебя в своем рождении».
Это было неразумно — винить ее в том, что она позволила мне родиться. Я давно смирился, что мне недоступны многие радости и привилегии, которыми наслаждаются чистокровные существа. Но иногда эта невозможность выбора жгла сердце, и утаить тупую обиду не получалось.
Пока другие могут выбирать, с кем провести свою жизнь, такие, как я, вынуждены либо оставаться в одиночестве, либо искать пару среди себе подобных. Конечно, никто не запретит полукровке любить чистокровного, хоть и осудит. Но эта любовь не способна создать семью, породить наследников. Она не в силах дать жизнь совместному будущему.
По закону природы полукровка должен быть с полукровкой. И это было бременем, от которого я отмахнулся. До того, как пожелал быть с Дианой.
Впутывать ее в еще бо́льшие проблемы не хотелось. Учитывая, что я не смог бы дать ей полноценного счастья, я подумывал отступить. Возможно, отступил бы, ведь она стремилась стать королевой и как правящая монархиня когда-то должна была продолжить свой род.
Но она тоже полукровка, и эта истина усложнила бы ей жизнь.
Поначалу не было никаких сомнений насчет ее чистокровности: семья Ла Ноэр острые фанатики, не воспринимающие смешение крови. Потому я и не смог сразу принять факт, что Церрия позволила себе родить полукровку. Но это было правдой. Я не знал о тонкостях, лишь то, что отец Дианы — эльф.
В ней живет огонь Хаоса, и в последнее время он стал более заметным. Сомнения ее происхождения посетили меня еще после происшествия на кладбище, где она сожгла всю нежить и при этом осталась жива. Чуть окрепли, когда она угрожала мне кулаком, объятым тем самым огнем, а я потушил его без особых усилий. Потому что тоже обладаю пламенем Хаоса — в чистом виде он не может мне навредить.