Читать интересную книгу Союз летящих - Завацкая Яна

Ей казалось, что такой синевы на Земле не бывает. Но много ли она знала о Земле? Адриатика плескалась будто у самых ног, васильковой равниной стелилась до горизонта и там, в лиловом мареве, переходила в ослепительную голубизну неба. Белая бухта слева, и белые камни под ногами. Черный кэриен, задумчиво лежащий у ног Алейн.

— Мне кажется, нигде нет такой синевы как здесь, на Адриатике, — вслух произнесла тайри.

Линна потянула коктейль через соломинку. Обернувшись, взглянула на крепость Градару, только что они с Алейн облазили ее, обошли весь старый средневековый город.

"Я столько лет жила на Земле, и действительно — как мало видела! Мне кажется, мне уже не надо и Космоса, и других планет".

"На других планетах все иначе. Тоже чудесно, но иначе. Творец нигде не повторяется, да и люди тоже. А это наша Земля, наша с тобой земля, я хочу, чтобы ты не забыла ее. И чтобы тебе помнилась не одна только серость и боль человеческой жизни".

"Наверное, надо сказать, что у меня была счастливая жизнь. Но я чувствую твою правоту".

"Ты была счастливее меня, Линна. Но человеческая жизнь — любая — это боль. Ты достигаешь чего-то — но только преодолением. Ты видишь, как жизнь тайри отличается от той, человеческой".

"Но так несправедливо, что только нам это дано. Мы ничем это не заслужили".

"Все же чем-то заслужили, Линна".

"Но есть много других достойных — однако они родились без защитной сети".

"Мир несправедлив. Или кажется таким — мы ведь так и не знаем, что там, за порогом смерти. Но мы сделаем все возможное, чтобы сделать его другим". Алейн перевела взгляд на спектрально-чистые синие волны и транслировала Линне свое желание поплавать.

"Идем!" — Линна немедленно вскочила. Кэриен лениво поднялся и недовольно проворчал что-то под нос. Тайри стали спускаться к морю по белой, выжженной солнцем лестнице.

Они дышали разреженным воздухом Гималаев, глядя на угловатые перепады света и тени в глубочайших пропастях, и эти пропасти казались прекраснее и притягательнее треугольных вершин, снежными лопастями вонзившихся в светлое небо.

Потом плясали на кромке атолла у лагуны, которая казалась неестественно-голубой, ели кокос и валялись под пальмами на песке.

Ночью они бродили по Парижу, пили вино в подвальчике Монмартра, а утром отправились в Лувр. Непонятно, какую притягательную силу имеют для нас оригиналы, но Линне хотелось увидеть улыбку Джоконды живьем, и так унести ее с собой, к звездам.

Не дожидаясь культурной немецкой очереди они сразу телепортировали к подножию замка Нойшванштайн, красивейшего замка мира, и пристроившись к экскурсии, вошли в святая святых, в волшебные чертоги замка Лебедя.

А потом Линна захотела в Антарктиду, и они осторожно смотрели из-за ледяной скалы на стаю пингвинов. Алейн научила Линну искусственно затемнять зрение — иначе можно было ослепнуть от белого сверкания льдов, а мороз тайри не страшен и вовсе, но долго они там не пробыли, потому что Сат мерз и недовольно ворчал, что он не северная ездовая лайка, а культурный, между прочим, королевский пудель.

Они отогревались в Африке, в заповеднике Селус в Танзании. Отсюда Линна не могла вылезти — слоны, купающиеся гиппопотамы, меланхолично жующие жирафы, прайд львов, к которому кэриен отказался идти наотрез, а тайри подошли, и даже погладили львят, играющих у их ног, под благосклонным взглядом гривастого отца семейства.

Погуляли по Бродвею, глазея на небоскребы. В Мексике ели энчиладас с соусом гуакамоле,

который делают из спелого авокадо. Потом перенеслись к Гранд-Каньону и просто cмотрели несколько часов, отдыхая и тихо переговариваясь, на ущелье, казавшееся другой планетой — над каньоном плыли облака, и от их теней цвета скал играли, как в калейдоскопе — черный, шоколадный, серый, бледно-розовый, голубой…

Несколько дней и ночей они провели в Европе. Линна не удержалась от искушения посетить дом Шерлока Холмса на Бейкер-Стрит, ошеломленно смотрела на строгие кружева и шпили Кельнского собора, они пили пиво в мюнхенском кабаке, а в Мадриде бродили по музею Прадо. Впечатлений было слишком много, и только расширенное сознание тайри позволяло их вместить, уложить и сохранить трезвый рассудок при этом. Но впечатлений было и мало. Вдруг Линна поняла, что уходит с Земли навсегда. Может быть, она вернется… через десятки лет. И то сомнительно — кроме Земли, есть еще бесконечность миров, и то, что Алейн вернулась сюда на время, и Дьен однажды побывал здесь — чистая случайность, которая, может, и не повторится с ней.

Континенты мелькали, кружился ветер, пели ласковые волны океана. И только в Россию Линна не хотела возвращаться снова — она уже многое видела там, и видеть это снова было бы мучительно. Невыносимо — зная, что это уже насовсем. Алейн понимала это, и не тянула ее туда.

"Спасибо тебе", — говорила Линна. Алейн неясно улыбалась. То ли слушала ее, то ли более тщательно сканировала одним из потоков сознания Землю.

Все это время Алейн не переставала контролировать планету. И время от времени ей приходилось отвлекаться, пару раз даже оставлять Линну одну. На своей боннской работе она пока взяла срочный отпуск, сославшись на тяжелую болезнь мексиканской тетушки.

"Я все-таки тебе мешаю".

"Ну что ты! Я получила массу удовольствия. Знаешь, как приятно было с тобой заново все это переживать?"

"Я даже не знаю, как буду без тебя дальше"

"Лин! Что значит — без меня? Мы всегда будем рядом, только позови. Ты разве еще не поняла? Ведь сейчас ты можешь позвать Кьену — и она может слышать нас, ты можешь позвать кого угодно. Вот и Дьен…" — мысли Алейн смешались.

(они бродили по гигантскому плато в Андах, глядя на светлые во тьме снежные вершины Кордильеры и невероятно гигантские, сливающиеся, мерцающие сквозь атмосферу звезды).

"Он рядом, но все же не совсем. Он не может по-настоящему обнять тебя. Ты не чувствуешь его запаха, не слышишь голоса — только помнишь".

"Но мы и по-настоящему увидимся, — обнадежила Алейн, — и с ним, и с тобой".

Линна размышляла о Дьене.

"Скажи, Алейн… ведь он мне не откроется… а что это за эксперимент, чем они занимаются там, на Монроге? На Монроге ведь инферно?"

"Да, на Монроге инферно олигархического типа"

"Ты можешь мне рассказать?"

"Я попробую. Ты знаешь, как обычно происходит освобождение мира инферно?"

"Внедряются разведчики, затем убивают всех одрин, затем с помощью наших превосходящих технологий захватывают планету, парализуют, если необходимо, армии старых режимов, сложившихся при одрин…"

"Верно. Но потом следует еще один этап. Потом мы должны присоединить планету к Тайрону. Я сама как-то занималась этим. Мы с Дьеном. Это сложная, интересная работа, она проводится по отработанному алгоритму… Первым делом мы обеспечиваем всех жителей данного района — например, мы отвечали за половину континента, там было пять миллионов человек, мы создаем пункты бесплатной раздачи, ставим синтезаторы, и каждый может получить сколько угодно еды, одежды, любых необходимых вещей. Дальше ставим правительство. Тайри могут сканировать, поэтому нам несложно определить, кто годен для управления — тут важны и организаторские способности, и ум, и главное — бескорыстие. Создаем иерархию для начала, организуем людей в небольшие районы, поселки. Выдача продовольствия только членам наших общин, и в них быстро подтягиваются все. Особенно упертых — в охраняемые лагеря, сканируем, если человек небезнадежен — убеждаем, если он сам внутри уже как одри, выдаем правительству, обычно для таких применяется пожизненное заключение. Одновременно строим школы для детей, для взрослых. Обучаем профессиям, обращению с нашей техникой, детям даем общее образование, вживляем компы, проводим санацию тела, так что время жизни резко увеличивается. Затем внедряем испытанную на Тайроне систему демократического самоуправления… под нашим контролем, конечно. Все. Через 10–20 лет планета присоединена к Тайрону".

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});