Читать интересную книгу Камикадзе на прогулке - Олег Кукса

Мне говорил о такой возможности Марков, но и он был удивлен, как быстро я освоила это элитарный медицинский прием, известный кроме Маркова всего трем Мастер-Целителям Федерации, из семей потомственных православных Целителей, прибывших на Новую Женеву около ста пятидесяти лет назад, еще задолго до Катастрофы. А я, за пару лет и несколько сотен операций, даже и не заметила, что как-то незаметно заматерела. Быть может, еще потому, что род Смирновых и Сотниковых тоже принадлежал к линиям крупной православной конфессии, духовные лица которой зачастую могли исцелять одним лишь прикосновением рук. И это заставляло меня задуматься о том, что гроллы воровали представителей этих семей намного чаще не просто так, а преследуя свои какие-то никому неведомые планы. Они относились к нам не как к живым людям, а как к ценным лабораторным экземплярам. Носителям определенных, закрепленных столетиями генетических признаков.

Именно это убило мою мать и искалечило мою судьбу, ведь Надежда в какой-то мере умела исцелять прикосновением, хоть и избрала путь артиста, певицы. И православная община даже назначила ей, как и мне, звание духовного лица низкого ранга, означающее, что наш дар благословлен православной церковью, является божьей искрой, предназначив нас, Целителей, служению остальным людям, на их благо и процветание.

Я действительно начала чувствовать каждую клеточку и орган в своих пациентах. И изучала не только гролловскую технику синтез-операций, но и наши, проверенные веками методики. И приступила к изучению очень сложных глазных синтез-операций — очередь ослепших от Черноты, ждущих операции пациентов в те годы просто ужасала! Затем начала оперировать сложных пациентов, за редким исключением, в одиночку. Ассистенты за операционным столом мне уже были не нужны.

Никто не спрашивал меня — не хочу ли я стать кем-нибудь другим, а не врачом? Федерации были нужны Мастер-Целители, и точка. Я даже классического образования-то не получала. «Какая математика, химия, физика!? Давай зубри анатомию человека! Читать, писать умеешь — так чего тебе еще надо!? Появилось свободное время? Так давай ступай в операционную — люди месяцы ждут своей очереди на синтез-операцию, а ты тут прохлаждаешься!»

И все же я любила свою работу. Любила то, что могу хоть как-то использовать во благо тот дар, который был заложен во мне еще моими предками и родителями, а не тем, что со мной сотворили в детстве гроллы, изуродовав меня. Зачем, спрашивается, врачу боевая энергонматрица!?

Я нашла свое место в жизни. И сейчас, в двадцать два с половиной, могла сказать, что не жалею о том, что стала Мастер-Целителем и Старшим Проводником Корто. К окончанию Академии Проводников я уже подобралась к таким сложным операциям, которые были по силам лишь одному Александру Маркову и его лучшим ученикам. Он-то и посоветовал мне взять на себя северо-восток Федерации, Округ Корто. Горный район, в котором жилось ох как несладко. Мы и выдвинулись-то туда потому, что именно на северо-востоке по сведениям нашей разведки все еще гнездились тайные стоянки и базы гроллов-ренегатов.

Что ж, разведка и наши аналитики ели свой хлеб не зря — наши глубокие рейды, вплоть до побережья, принесли гроллам-ренегатам немало хлопот, не говорю уж про их найденные и уничтоженные нелегальные базы.

К тому же, немецкие поселения хоть и не входили в состав Федерации, сохранив во время войны с гроллами свой нейтральный статус, но мы, в общем, ладили с ними очень хорошо. А подземная трасса «Лос Анжелес — Новый Веймар» к тому времени уже была проложена Александром Марковым, и я, таким образом, смогла бы в сложных случаях лечить ключевых пациентов из немецких поселений либо в операционной Лос-Анжелеса, либо в самом Новом Веймаре.

Немцы просили об аренде хотя бы одного Мастер-Целителя для глазных операций уже несколько лет. Они не могли доставлять своих пациентов по воздуху, шаттлами мобильно, в требуемом количестве, а застарелые глазные операции мог проводить только Александр Марков, который и так не мог управиться с потоком пациентов из столичного и соседних Округов. Поэтому, когда мы уничтожили заторы из слепых пациентов в Новом Киеве, я и отправилась в турне по стране, оказавшись в итоге в Лос Анжелесе и застряв там надолго. А затем уж на пару месяцев застряла в Новом Веймаре — немцы ошалели от такой возможности, и я за девять недель прооперировала около тысячи двухсот пациентов. В том числе — огромное множество слепых, потерявших всякую надежду на выздоровление. Некоторые из них были слепы уже по несколько лет. А немецкие хирурги, которых я натаскивала за это время на глазные операции, оперируя с ними, наконец-то научились толком проводить скорые глазные синтез-операции гролловским оборудованием. Ведь пока Чернота не выжгла вторичными токсинами сетчатку и хрусталик, все можно сделать малой кровью, одними лишь синтезаторами и приборами гролловской операционной.

End 2ур. 59

8

Того военного опыта, какой был у наших бойцов из элитного воинского подразделения Омега — у меня после окончания Академии даже и близко не было. Федерация вызывала Омегу тогда, когда дела шли совсем уж плохо. И эти ребята спрашивали не «сколько их», а «где они»? А потом бандитам, работорговцам, Рейдерам, гроллам-ренегатам — в общем, врагам Федерации — наступал большой такой, черно-красно-синий облом.

Но шла жестокая, кровопролитная война. Поэтому каждый гражданин Федерации, умеющий обрашаться с энергетикой всех трех Слоев Новой Женевы, был взят Омегой на заметку.

И тогда я попала в руки Антонио Гонзалесу, командиру третьего взвода Омеги. Он первый показал мне, что это такое на самом деле — быть энерговоином Омеги. Сразу же после моей первой отсидки в тюрьме гроллов, за ошибочно сбитый шаттл гроллов Турхат, в конце того рокового боя с шаттлами ренегатов.

Подробнее — 2 ур. 60

Ребята из отряда Пабло Каррера говорили мне, что я сбила несколько шаттлов, но я им не верила, пока мне не пришла повестка в суд, после которого я слила Печати Силы погибших пилотов-ренегатов и бедного копа Турхат, попавшего под раздачу от меня и других энерговоинов, принявших два новых шаттла, заходящих на боевой курс, за врагов.

Вот что значит попала не на того судью.

Я пыталась им сказать, что вобрала в себя Печати Силы всех тех, кто погибал рядом со мной, чтобы спасти их. Ведь я была врачом, с нейтральным статусом, а не энерговоином. Но мне запретили говорить в неположенное время и разрешили отвечать только лишь на конкретные вопросы следователя.

Психолог, допросившая меня в тюрьме гроллов, ругалась неимоверно. Она считала мои воспоминания о том сражении в мнемофайл через Единение и добилась пересмотра дела. За дело взялась Сесилия Рашт Роон, знавшая обо мне от своего отца еще по осаде Лос Анжелеса — вот так мы и познакомились. Она обещала мне, навестив в камере, что на следующий день я уже буду на свободе, а я, глупенькая, ей не верила. А когда меня выпустили из тюрьмы на следующий день, я просто обалдела. Учитывая, что мне пришлось бы кантоваться пять месяцев, а я отсидела всего двенадцать дней, я ей и моему психологу была очень благодарна. Так что не упиралась особо, когда Сесилия повезла меня в Роонхартисс, и доктор Рашт снял эмоциональные тесты вообще предлагал лечь в стационар, но я отказалась, согласившись лишь на одну нейронную операцию, потому что, оказывается, я, по его словам, получила в том бою сложную эмоциональную травму, требующую незамедлительного вмешательства. Глупости, конечно — я чувствовала себя нормально, но врачам, как говорится, виднее, потому что я в нейронных операциях — ни бум-бум. Их на Новой Женеве нормально, с толковым оборудованием, только Экзекуторы Семьи Роон делать и умеют. А нашим коновалам из Псикорпуса, действующим по старинке, залезая в мозги псизондированием, я не очень-то доверяю.

End 2ур. 60

Скажем так, после того, как Красный Лис взял меня в оборот — я перестала быть обузой в бою. И руки у меня от страха во время сражения уже не тряслись.

За эти годы мы уничтожили огромное, хорошо вооруженное государство — Союз Рейдеров. Про подпольные гролловские лаборатории на их территории я уж и не говорю. Мы выбили бандитов и их главарей-гроллов из южных долин Корто, рассеяли их по горам, выжигая их стоянки и базы в горах огнем и мечом, а их форты и три города в итоге взяли штурмом.

К середине войны я уже была опытным энерговоином-ветераном, смертельно опасным для ренегатов, нейтрализацию которых брала на себя. Изредка приходилось уничтожать вражеские роботы и шаттлы, но копы Турхат к тому времени, уже наученные горьким опытом, предупреждали наш штаб по связи, прежде чем летать над зоной боевых действий. Казалось бы, простейшая система «свой-чужой», выдаваемая нашим полевым командирам, а сколько жизней гролловских пилотов она сохранила. Всю боевую технику, которую не распознавала эта система, мы просто уничтожали, и шаттлы гроллов-наблюдателей из Турхат могли уже висеть над зоной боевых действий спокойно. А так как Летуны были нашими союзниками, шаттлы копов они тоже за редким исключением не трогали. Я так поняла, большинство гроллов, в том числе ренегатов, решили не ввязываться в войну между Федератами и Рейдерами, и использование боевой техники было запрещено. Вот за этим гроллы Турхат и следили, выполняя решение Ассамблеи Союза Семей Новой Женевы. Ох, как нам это было на руку — ведь боевая техника была как раз на вооружении гроллов-ренегатов и их прихвостней-Рейдеров.