Вспыхнув, Эмма отступила на шаг, но майор тут же втянул ее обратно за руку в общую группу.
– Думаю, что лучше подать миссис Лаудер бокал шампанского, а я надеюсь убедить ее в том, что даже среди колониалов попадаются вполне цивилизованные люди.
Он уверенно, по-хозяйски продел руку Эммы себе под локоть. Она попыталась вырваться, но Пол немедленно схватил ее свободной рукой и отрицательно покачал головой.
– Идемте, миссис Лаудер, – скомандовал он.
На Эмму вновь в упор смотрели его дерзкие, насмешливые глаза, и она ощутила к нему неприязнь еще более острую, нежели днем в ресторане.
– Извините нас, – заявил Долли и Фрэнку довольный собой Пол и увлек за собой Эмму.
– Немного шампанского остудит ваш пыл, – проговорил он, любезно раскланиваясь на ходу со знакомой парой, но не замедляя шага.
– Можно насильно привести лошадь к воде, но никто не способен силой заставить ее напиться, – прошипела кипящая от возмущения Эмма.
– Даже самые упрямые и горячие кобылицы рано и поздно желают напиться, миссис Лаудер, – тихо возразил Пол. – Все дело в том, когда их последний раз водили на водопой. На мой взгляд, вы просто сгораете от жажды.
Эти, внешне невинные, его слова несли в себе немалый подтекст, а его светящиеся неприкрытым желанием глаза лучше всяких слов говорили о его истинных намерениях и мыслях. Щеки Эммы стали пунцовыми, пока они таким образом двигались по гостиной, но, к еще большему своему замешательству, она вдруг заметила, что прикосновения Пола Макгилла, его пальцы, сжимающие ее руку, его локоть, тесно прижатый к ее обнаженному плечу, остро волнуют ее. Он выглядел выше и массивнее, чем показался ей днем в „Ритце”, и у нее было такое чувство, что он подавляет ее. От него веяло грубой силой, властной мужественностью, волновавшими Эмму. Комната плыла у нее перед глазами, ей казалось, что она вот-вот упадет в обморок. Странная нервная дрожь пробегала по ее телу, а сердце под зеленым бархатом ее платья билось так часто и с такой силой, что, казалось, было готово вырваться из груди. Эмма была ошеломлена и выведена из равновесия. „Это все из-за злости”, – подумала Эмма и сама поверила в то, что именно злоба была причиной ее странного возбуждения. Ей показалось, что гостиная Долли внезапно увеличилась в размерах, и она подумала, что зеленая ковровая дорожка, по которой они шли, никогда не кончится.
– Пожалуйста, мне хотелось бы присесть, – задыхаясь проговорила Эмма. – Хотя бы вот здесь. Потом вы сможете пойти поискать официанта.
– Ну уж нет, ни в коем случае! Вам не удастся так просто отделаться от меня, миссис Лаудер, – вскричал Пол.
– Куда вы меня тащите?
Пол остановился и развернул Эмму лицом к себе. Его глаза, впившиеся в нее, казалось, были полны раздумий.
– Это я еще не решил. Здесь может быть множество самых разных вариантов и интересных возможностей.
Заметив испуг, отразившийся на лице Эммы, он весело расхохотался и мягко заметил:
– Не смотрите на меня с таким ужасом. Я вовсе не собираюсь похищать вас. Просто мне хотелось увести вас от вашего брата и от Долли.
Он осмотрелся и кивнул головой влево.
– Можно расположиться здесь, под пальмой. Это место нам подходит. Тихое, укромное местечко.
Эмма попыталась ослабить его хватку.
– Отпустите же меня, наконец, пожалуйста!
– Никогда.
Он ловко заставил ее пойти в выбранный им угол, и Эмма с нарастающим испугом поняла, что теперь у нее не осталось шансов немедленно упорхнуть прочь от него. А еще она вспомнила, что поручила Фрэнку самому решать, сколько времени им следует пробыть у Долли, чтобы соблюсти все приличия. Она опустилась на диван, радуясь, что ей, наконец, удалось освободиться от железной хватки руки майора, и неохотно приняла бокал шампанского, который тот успел прихватить на ходу с подноса у пробегавшего мимо официанта. Но у Эммы не было намерения поощрять поползновения этого дьявола в облике мужчины, тем более, щадить его чувства. Поэтому самым ледяным тоном она заявила:
– Полагаю, что подобная грубая, но искусная техника, которую вы только что продемонстрировали, безотказно действует на большинство женщин.
Пол кивнул и небрежно закинул ногу на ногу.
– Должен признать, что в общем вы правы, – лениво ответил он, оглядывая Эмму с ног до головы с такой бесцеремонностью, что ее щеки и шея залились краской.
– Могу вас заверить, что со мной этот номер не пройдет, – воскликнула она с надменным лицом. – Я мало похожу на других женщин.
– Я в этом не сомневаюсь, – согласился Пол с иронической улыбкой в глазах. – Думаю, что именно это и привлекло меня в вас, не считая, конечно, ваших сногсшибательных глаз. Да, должен признать, что вы не похожи на других женщин. Вы очень отличаетесь от них. Лед и пламень – возможно, это лучше всего вас характеризует.
– Только лед, майор, – парировала Эмма.
– Но лед, как вы знаете, имеет обыкновение таять.
– Это тоже, знаете ли, небезопасно. Именно на льду происходят с людьми разные несчастные случаи, – огрызнулась Эмма.
– Опасность всегда привлекала меня, миссис Лаудер. Она возбуждает меня, бросает мне вызов, пробуждает во мне мужские инстинкты.
Эмма окатила его уничижительным взглядом и с презрением отвернулась, оглядывая гостиную в поисках Фрэнка. Этот человек, одновременно возмущавший и смущавший ее, должен получить немедленный и недвусмысленный отпор. Со своим грандиозным самомнением, вызывающим поведением, невероятной самонадеянностью и дерзким языком, он не был похож ни на одного из тех, с кем она раньше встречалась. И ни один мужчина не осмеливался никогда так липнуть к ней и обращаться с ней в столь двусмысленной манере. Эмма негодовала на майора, вообразившего, что она готова пасть к его ногам.
Пол откинулся на спинку стула, внимательно разглядывая профиль Эммы, и благодарил судьбу, подарившую ему возможность уже сегодня вечером встретиться с ней. „Она столь необычна и оригинальна. Она должна принадлежать мне. Я не успокоюсь, пока не завоюю ее целиком, не только ее тело, но и ее душу, и сердце”, – думал про себя Пол. Она потрясла его до глубины души. Ни одна женщина до сих пор не вызывала в нем такого живого отклика. В свои тридцать шесть лет Пол Макгилл был здоров и силен, предприимчив, искушен в любви и неотразим. Его сексуальная привлекательность не знала сословных границ и находила пылкий отклик у женщин любого общественного положения. Продавщицы из магазинов и дамы из высшего общества равным образом находили его неотразимым. Соответственно его победы были легкими и столь многочисленными, что он сам потерял счет своим романтическим приключениям. До сего дня, которому суждено было сыграть столь важную роль во всей его последующей жизни. Пол в своих взаимоотношениях с женщинами руководствовался одним принципом: „Будь моей либо ступай прочь”. Женщины, пренебрегая приличиями, сами вешались ему на шею и пылко отдавались ему, но не затрагивали глубоко его чувств и его сердца, и он, рано или поздно, расставался с ними, навсегда исчезая из их жизни.