Читать интересную книгу Мракан-сити - Евгений Павлов

Наверху, недалеко от Фреда и Джеймса, стояли послушники, держали «кошку» на прицеле.

Босс немного погладил подбородок, а затем показушно загоготал.

— Надо подумать! Мне не нужны спонтанные решения, а то еще приму неправильное и буду рыдать младенческими слезами!

Фредди тоже кривлялся, показывал себя шутом, но выражал это строго педантично для себя: ронял всякие остроумные и не очень высказывания о законе и справедливости, за счет чего казался не менее поганым, но более изощренным в издевках, чем «поджаренный» братец.

— Я еще толком не изучил язык политических телодвижений, а вы уже умудрились устроить Санта-Барбару! — обвинитель ребячески подпрыгнул, — С вашими пустыми выяснениями отношений можно просто с ума сойти! Семейного доктора позовите, что ли. Может, он отрегулирует, но это больше ни в какие ворота не…

— Заткнись! — приказал Фредди Джимми, — Кого не хочется слушать в самый разгар эпика, так это жалкого труса, вроде тебя!

Фредди занервничал:

— Почему ты так со мной…

— Замолчи!

Разобравшись с младшеньким, Джерси повернулся к Мэри:

— Хочешь поквитаться? Будет тебе! — затем приказал послушникам отойти, — Мальчики, позвольте нам выяснить…

«Кое-что».

Преступник не стал спускаться, а попросил изъявляющую желание дочь подняться к нему для финального раунда. Тень согласилась от отсутствия другого варианта.

«Зачем оглядывать город с высоты, когда он умещается на ладони? Для меня Мракан это я сама. Но вряд ли кто-то из ныне живущих поймет меня».

Расстояние между Бэйл и Баллуком — всего один метр. Но они не сразу начали махаться.

— Уверена в необходимости моей смерти? Я, может, отзову ребят и позволю тебе уйти, если передумаешь…

Мэри промолчала, а Джерси расценил это как неуважение.

«Хватит возиться с маленькими стервочками».

И первый удар нанес именно он — с размаху двинул рукой по лицу девушки, разбив ей губу. Тень упала на спину, но через пять секунд вышла из лежачего положения, прыжком встав на ноги. Она была готова к продолжению.

Она совершила несколько резвых ударов в область туловища недруга, один в паховую область, и еще два — в поджаренную рожу.

Но следующий прием не получился: Баллук поставил блок и толкнул дочку назад. Мэри чуть не скатилась вниз. Затем преступник подбежал и ударил по груди. Когда та, закашлявшись, нагнулась, садист схватил за растрепанные волосы:

— Это моя игра! Из твоего тут только инициатива — нелепая месть за людей, которых ты даже толком не помнишь, которые, как и мы с тобой, тоже были грешны! И представь весь абсурд ситуации: проститься с жизнью ради ерунды!

В отместку Джерси получил плевок. В лицо.

«Ну, все, стервочка».

И… ударом ноги повредил позвоночник.

Мэри покатилась с подиума; во время полета несколько раз ушиблась головой, едва не сломав шею; неудачно приземлилась, еще раз ушибла спину…

Поединок окончился быстрее, чем думали зрители.

Девочка не могла ужиться ни в одном приюте. Основная причина неусидчивости и ненадлежащего поведения крылась в ней самой, в закрепленной способности и в желании адаптироваться в новом пространстве. Несмотря на еще младенческий возраст, случившееся в доме Бэйлов сильно повлияло на Мэри…

Девочка, может быть, и забыла, если бы не напомнили…

После того, как она все узнала… как узнала о смерти своих родителей, о том, что они у нее когда-то были, пусть и отец был неродным, пришла корыстная старуха-ненависть, вмиг погрузившая девочку в греховные помыслы — пропитавшая душу скорбь, укравшая способность здравого суждения во мгле трагеобстоятельств.

Бывают разные скорби, которые в разных обличиях приходят к разным людям: кого-то оставляют после первого свидания, а кого-то преследуют до потери физической матрицы, до восхождения души наверх, к небесам, или до ее падения в ад…

Став в какой-то степени грешницей — заложницей самой тяжелой скорби, что любое светлое чувство превращает в гнев и совратит — Бэйл в глубине осталась той самой девочкой, смотрящей в окно и мечтающей…

Только теперь по-другому.

Мэри нисколько не пожалела, променяв жизнь на войну. Даже сейчас, когда враг побеждал…

— Мой разговор короткий, стервочка! — крикнул Джерси, — Пара секунд между спуском курка оружия и пулей, нашедшей свою цель! И тебе предстоит словить ее, шальную! — достал револьвер и выпустил поражающий элемент в ногу Тени.

Та, не сумев совладать с болью, закричала и… даже заплакала, что в данном случае казалось абсолютно нестыдным. Выпущенный патрон разбил бедренную кость, после чего наступила настоящая почти что агония!

— Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!

Дэвид услышал выстрел и через минуту громкий хохот Джерси, он думал, что делать — рискнуть и, возможно, погибнуть, или остаться в машине и ждать подкрепления.

«Ну, же решайся. Ты же хотел быть героем, хотел помогать, а герои, они такие, им плевать на себя. Цель любого героя — обеспечение безопасности, для этого требуется лезть под обстрел».

Мэри карабкалась, пытаясь встать. Тратила на попытки все силы, но так и не могла. Не получилось…

Преступники ржали, выкрикивали «сука», харкались, соревнуясь в плевках: кто достанет до нее — тот не фанат Гейба Логана Ньюэлла, стреляли в воздух, тратили боеприпасы, чтобы морально добить истекающую жертву.

«Игрища» закончились, когда Джерси сказал…

— Пора!

— Уже? — Фредди повел подбородком вбок.

— Да…

— Пришла пора организовать встречу, которая сблизит родственные души!

В Древнем Риме и римских провинциях в случае, если раненый на арене гладиатор оставался в живых, его участь решалась публикой. В зависимости от мнения толпы, победитель должен был или добить поверженного противника или оставить его в живых, если тот заслужил себе жизнь доблестным сопротивлением. В играх, проводившихся в самом Риме, решающим было, конечно, мнение императора. Толпа «голосовала» тогда при помощи жестов, хотя немаловажную роль играли и крики с пожеланиями.

Площадка для паркура служила ареной, разве что не для битвы…

Готовая встретить свою смерть здесь и сейчас, уже не питавшая надежд Мэри увидела вдали человека. Кем бы он ни был, бедняге пришлось несладко, он еле шел, хромал, спотыкался и болезненно пыхтел…

Через тридцать секунд появились более подробные очертания. Хромой находился уже в ста метрах от Мэри.

«Еще одна жертва этих поехавших крышей ублюдков? Такая же приговоренная к сминусованию, как и я?»

Еще через десять секунд стало видно: это восьмидесятигодовалый старик, либо пожилой человек, которому за семьдесят. Не моложе.

Лейтенант Максимилиан Пэксвелл, с синяками под глазами, с многочисленными гематомами, в перепачканной порванной форме кое-как дотопал до Мэри. Его выносливости без преувеличения позавидовал бы молодец. Мало того, что коп сам держался на ногах, он попросил девушку опереться на него.

Старый полицейский волк и пойманная в капкан антигероиня стояли в метре друг от друга. Не зная, для чего их свели, жертвы ждали последнего решения Джерси.

А сказал гангстер то, чего они явно не ожидали услышать.

«Перед смертью узнаешь то, чего не знал, пока жил, то, о чем не догадывался».

Он кликнул Призрачную Тень.

— Мэри!

Та повернулась, чтобы получше расслышать, возможно, самые последние слова.

— Я не твой отец!

«Что за на фиг? Бредит? Или…»

Шокирующее заявление подействовало на Мэри слабее, чем думалось Баллуку, а все потому что девушка не верила ни одному слову мерзавца.

— А кто? — крикнула девушка.

Джерси оглядел вокруг местность, дважды сплюнул, помотал башкой и раскрыл хитросплетенческий сюжет их мутного родства.

И вот, закуривая кубинскую сигару, он произнес.

Он ответил:

— Лейтенант…

«Нет. Какого?»

Повернувшись к человеку, который помогал стоять, Мэри разглядела показавшиеся слезы в стариковских глазах. Они, заключающие в себе и боль, и радость, блеснули, скатившись по щекам, как камни по горкам.

Переполняющая, открывающая истину встреча! Встреча родственных душ, какой назвал ее Джерси…

Двадцать лет назад. Нью-Йорк.

— Ты что сделал?

«Поднявшись», Борис стал узнаваемой личностью, в плохом смысле слова. Его запомнили как бесчестного вора и отморозка, чего нельзя было сказать о его друге, наоборот, поклявшимся защищать общество, подавшимся в американскую полицию.

Имея русскую кровь (мать Пэксвелла являлась чистокровной россиянкой) и хорошее знание языка и культуры России, Пэксвелл ощущал родство с Борисом не только в плане интересов.