историю об алмазных накопителях. Все же именно благодаря тем событиям ты получил назначение в столицу, и мне хотелось бы знать подробности дела, а не сухую выжимку.
Инженер-адмирал вздохнул и начал рассказ. Но не успел он поведать о разработанной им лично и успешно проведенной его людьми операции по изъятию накопителей из-под носа захвативших венедский Меллинг германцев, как в дверях появился секретарь с тележкой, на которой чайник и чашки невозможно было разглядеть за нагромождением тарелочек и блюдец с «заедками». Пришлось прерваться и молча ждать, пока капитан-лейтенант, не хуже какого-нибудь официанта в «Яре», сервирует небольшой столик, стоящий между креслом гостя и хозяина кабинета.
— Ну-ну, продолжай, Матвей Савватеевич, продолжай, — покивал командующий, едва секретарь исчез за дверью, и принялся разливать по чашкам горячий ароматный чай.
И Несдинич продолжил. А почему нет-то? У командующего имеется соответствующий допуск, так почему бы и не воспользоваться ситуацией, изложив историю в «правильном» виде? Тем более что чай действительно оказался чу́дным, как и обещал хозяин кабинета. Под такой в самый раз о прошлом вспоминать-разговаривать. Под тихую беседу инженер-адмирал изрядно расслабился и уже даже не вспоминал о том, с каким напряжением ждал встречи с вызвавшим его начальством. Сейчас в креслах у камина сидели не командующий флотом и его подчиненный, а два немолодых, но еще очень даже крепких человека, решивших на время сбросить груз ответственности и проблем, какими всегда полна жизнь высших офицеров.
Задушевная беседа катилась как по рельсам. Новый приятель с явным интересом слушал повествование Несдинича, а тот расслабленно потягивал ароматный чай и говорил-говорил-говорил…
— А что же с проектом «Стекло» у тебя случилось? Говорят, никак работу завершить не удается? — с явным сочувствием спросил Апраксин.
Инженер-адмирал на миг нахмурился, но, так и не поняв, с чего вдруг его кольнуло беспокойство, вновь отхлебнул чаю и махнул рукой.
— То не у меня, Александр Матвеевич, то у наших умников-рунников! Никак они не могут определить, что там наворотил этот чертов мальчишка! — пробурчал Несдинич.
— Какой мальчишка? — спросил командующий.
— Как какой?! — изумился в ответ собеседник. — Да тот самый, что алмазные накопители из Меллинга привез и нашему ведомству продать умудрился! Я же тебе рассказывал только что!
— Да вроде бы не было такого. Ты говорил, что это твои люди операцию по изъятию накопителей провели, — недоуменно протянул командующий.
— Не, то в отчете написали, — усмехнулся инженер-адмирал. — Ну, с-согласись, не мог же я отписать в докладе, что алмазные накопители нам продал меллингский беспризорник, случайно отыскавший их на свалке ди-ирижаблей?
— Тоже верно, — понимающе покивал собеседник. — Тогда бы пришлось не тебя в вице-адмиралы производить, а этого самого мальчишку.
— Точно! — хохотнул довольный шуткой друга Матвей Савватеевич. — А к-какой из четырнадцатилетнего подростка адмирал? Смех один, да и только. Вот и пршло… пришлось, говорю… писать, что это мои люди дело про-овернули. Под то и дес-сять тысяч гривен, ма-аальчишке заплаченных, сп-писали. Ну да, по с-ти… с-сути, во… по сути, оно и верно, да? Деньги же действительно на дело пошли! Ни к-ко… ко-опеейки себе не ф… взял, да. А м-мог, ведь мо-оог…
Понимание, что разговор пошел куда-то не туда, пришло к Несдиничу одновременно с головокружением. А потом перед глазами все помутнело, и инженер-адмирал почувствовал, как, ставшее ватным и непослушным, его тело соскальзывает с кресла. Но уже через секунду он ощутил, как несколько пар рук ухватили его под локти и колени и понесли. «Откуда у командующего столько рук?» — успел подумать инженер-адмирал, прежде чем сознание окунулось в чернильную темноту.
Придя в себя и застонав от боли, пронзившей голову от виска к виску и от переносицы к затылку, Несдинич попытался оглядеться по сторонам, и первым, что он увидел, был командующий, спокойно потягивающий чай за столом. Вот только обстановка вокруг совсем не напоминала кабинет Апраксина. Грубые, покрытые «шубой» стены, маленькое, забранное решеткой окошко, высоко, почти под самым потолком, небрежно покрашенным в тот же унылый серый цвет, что и стены. Стол, за которым устроился адмирал, — тоже грубый, деревянный и, кажется, даже прикрученный к полу. Вместо удобных кресел перед камином тяжелая лавка, на которой с задумчивым видом сидит Апраксин, да низкий топчан, на котором полусидит-полулежит сам Несдинич.
Инженер-адмирал попытался схватиться за раскалывающуюся от боли голову и… с удивлением обнаружил, что его руки закованы в наручники.
— Что, худо тебе, Матвей Савватеевич? — неожиданно совершенно индифферентным тоном спросил… сокамерник? И от его голоса Несдинича вновь тряхнуло от боли. — Ты, голубчик, за загородку зайди. Там рукомойник и нужный угол. Приведи себя в порядок да присаживайся. Поговорим.
— А… это? — Все еще плохо понимающий, что происходит вокруг, Несдинич тряхнул руками, и цепочка наручников отозвалась немелодичным звоном.
— Меры безопасности, понимать надо… — наставительным тоном произнес Апраксин.
Несдинич ошалело мотнул головой и, кое-как поднявшись на ноги, по стеночке добрался до загородки. Вода из крана, хоть и была теплой, да отдавала то ли хлоркой, то ли еще какой химией, тем не менее показалась осоловевшему инженер-адмиралу божественно вкусной. Напившись, он обернулся… и не обнаружил в комнате даже намека на присутствие Апраксина. Зато вместо него у решетчатой входной двери возникли два бойца с о-очень одухотворенными лицами, а на лавке обнаружился секретарь адмирала. По-прежнему подтянутый и невозмутимый капитан-лейтенант с пустым взглядом.
— Еще раз здравствуйте, Матвей Савватеевич, — произнес секретарь. — Как ваше самочувствие?
— Благодарю, отвратительно, — выдохнул Несдинич. Боль отступила, и теперь наконец инженер-адмирал смог верно оценить окружающую обстановку. Или правильнее сказать бывший инженер-адмирал?
— «Бывший» звучит правильнее, — подтвердил капитан-лейтенант и, заметив взгляд собеседника, пожал плечами. — Да, вы сказали это вслух. Побочное действие препарата, пройдет часа через два, не беспокойтесь. Итак, задержанный, у меня к вам вопрос: вы сразу расскажете о своих противоправных действиях или сначала послушаете собственную исповедь, записанную нами в кабинете его высокопревосходительства? О… вижу, говорить вы не хотите. Что ж, времени у нас много, час-другой на прослушивание найдется.
Щелчок, и откуда-то с потолка полился голос самого Несдинича, с упоением, даже с каким-то восторгом рассказывающий историю с Риком Черновым-Завидичем, вещающий о работах подчиненных ему новгородских артефакторов над созданием установки для выпечки алмазов, получивших шифр «Стекло», и еще о многом и многих.
— От… от… — Несдинич тяжело осел на пол. Ноги его не держали.
— Откуда мы узнали? — уточнил капитан-лейтенант. — От Рика Чернова. Да-да, жив ваш «крестник». Через русского атташе в Шотландии он переслал нам чертежи алмазной печи, а в награду просил… передать вам привет. И да, еще одно. Рихард почему-то просил обязательно сообщить вам, что эта схема была передана им Русской конфедерации безвозмездно,