станцию.
Терри мотал головой.
– Вряд ли…
У огромной двери, через которую они проникли внутрь, раздалось клацанье. Дверь заперли и перегородили металлической балкой, которую подобрала Ирма. Люди уставились на дверь. Меж тем шум – скрип, стук, скрежещущие удары – становился все громче.
– Нас обнаружили, – констатировал Терри. – Вот же черт!
Удары прекратились. Терри тоже замолчал.
Пауза. От двери донеслось жужжание.
– Они вырезают дверь, – сказал Клифф.
– Сматываемся, – бросил Айбе.
Ирма заломила бровь.
– Куда?
Клифф поглядел на роботов. Они почти завершили разгрузку ближних вагонов. Прислонившись к толстому прозрачному стеклу, он уставился вдаль. Еще платформы, а там другие роботы. Состав был длинный.
Ему никогда не нравилось поспешно срываться с места.
Но ведь за нами погоня.
– Не важно, – сказал он. – Бежим. Сейчас же.
Кивки, разочарованные вздохи.
Они покидали большую часть инструментов и гаджетов в заплечные рюкзаки и затянули ремни. Наблюдая за тем, как роботы заканчивают разгружать поезд, они кое-что съели из припасов, чтобы меньше на себе тащить. Клиффа тревожила перспектива путешествия на поезде, но иного выхода не виделось. Откуда брать еду? Как узнать, что пора сойти?
Роботы почти закончили, когда отряд выступил в левый боковой коридор. В стене на равных расстояниях были вырезаны окна. Клифф видел, как такие же команды автоматов разгружают или загружают другие вагоны. Земляне поспешили к пассажирской части состава.
– Быстрее, – шепнул он.
Если поезд сейчас отправится и они останутся на платформе…
Пять минут бегом – и они увидели единственный пассажирский вагон во всем составе. Передний, прицепленный в голове состава, тянувшегося далеко назад во тьму. Этот вагон оказался крупнее грузовых и был снабжен окнами. Выглядел он пустым.
Роботы поблизости тоже не сновали. Земляне проникли на станцию через подобие тамбура с пневматическими дверьми и выбрались на платформу. В отдалении еще трудились автоматы, не обращая внимания на людей. Дверь вагона легко отъехала в сторону, отряд рассредоточился вдоль состава, проверяя, нет ли там кого. Пусто. В вагоне пахло животными. Смотревшее вперед окно выходило в туннель, освещенный через каждые сто метров фосфоресцентными полосами оттенка слоновой кости.
Они обследовали прямоугольные ящики-автоматы у одной стены и обнаружили, что в них еда. По крайней мере, то, что здесь сходило за еду. Система была проста: потяни за рычаг, получишь корм. Тоже аналоговая. В приемный лоток вывалились какие-то предметы, завернутые в обертку. Видом они более всего напоминали сушеное кошачье дерьмо, а вот пахли куда лучше.
Они прокрались под окнами. Клифф почувствовал, что сейчас упадет от усталости. Говард выглядел совсем скверно, из раны на его голове сочилась кровь.
Они внимательно следили, как поведут себя роботы, но те проследовали мимо как ни в чем не бывало и убрались со станции. Клифф сел. Тут же поезд пришел в движение. Никаких предупредительных сигналов не было: Ирма как раз отыскала шлюзовую дверь и собиралась ее отворить, как состав тронулся. Она отскочила и поспешно села. Сиденья приняли форму тела и нагрелись до приятной температуры. Клифф наконец позволил себе расслабиться после долгого полета в маглеве.
Поезд продолжал ускоряться. Клифф втянул носом воздух и унюхал озон. Тряски не было. Он наклонился выглянуть в окно. Они мчались вперед на скорости… он прикинул по мерцанию фосфорных полос… не менее ста километров в час. И она все возрастала.
Он перебрался к Айбе.
– Мы продолжаем ускоряться…
– Так расстояние-то какое! Эта система куда лучше любого ЭД-поезда, на которых мне доводилось ездить. Чтобы объехать вокруг Чаши, скажем, за неделю, поезд должен двигаться относительно поверхности на скорости, м-м, не менее сотни километров в секунду.
– Гм. Наверное, не за неделю, а дольше.
– Надеюсь, что нет. Эти пищевые автоматы… слушай, а что, если там установлен синтезатор?
Айбе просветлел при этой мысли.
Клифф ничего не сказал, только подумал с тревогой: а вдруг он завлек товарищей не в ловушку, но в путешествие к смерти?
42
Редвинг наблюдал, как вдалеке неспешно развертывается колоссальный ландшафт Чаши, и вспоминал, как десятки лет назад тоже был кем-то вроде ученого. Это занятие привело его в космопроходцы.
Оно же наделило складом ума, необходимым, чтобы вести инженеров и ученых в завоевание нового мира. Но эта структура – Чаша – была не новым миром, а огромной машиной. О да, она походила на обычный мир, ибо вела себя почти так же, как Земля – сходные ощущения он испытывал в давние чудесные часы на земной орбите. Однако от Чаши, от ее герметично запечатанной атмосферы, его отделяли десятки миллионов километров.
Сходство обманывало глаз. Атмосферные циркуляции, бывшие в молодости предметом его научных интересов, на самом деле кардинально отличались от земных и протекали в колоссальных, невообразимых масштабах. Звезда освещала всю Чашу более или менее равномерно, но никогда не садилась, а значит, не было здесь тех ветров на границе дня и ночи, какими он занимался, не было устоявшихся течений, характерных для атмосфер Земли, Марса, Титана и Венеры. Чаша пребывала в одной и той же позиции относительно своей звезды. Значит, никакой смены времен года, никаких тебе убийственных зим или засух высокого лета. Давным-давно – столетия назад, если в реальном времени, – Редвинг любил смотреть в резкие, холодные осенние небеса, наслаждаясь их завораживающим оттенком. Затем являлся зимний холод, и оставалось жить с мечтой о весне. Здесь такие перемены были немыслимы. Чужаки разработали свой мир так, чтобы маленькая звезда и Струя поливали его размеренным, всегда неизменным светом. Никакой ночи. Что за существо могло пожелать себе вечного дня?
Итак, атмосферные течения не поднимались из места, где звезда стояла прямо над головой наблюдателя, потому что в Чаше такого места не было. Вернее, было, одно-единственное: Свищ, продырявленный Струей. Не было здесь четко выраженных пассатов, полярных вихрей, пустынных поясов и ячеек Хэдли, как на земном шаре. Вместо этого всем управляло вращение.
Он видел, как над густо-синими морями зарождаются молочные реки облаков, как вздымаются погодные фронты арками раствором большим, нежели расстояние между Землей и Луной, как дрейфуют они в высокие широты исполинской Чаши. Пурпурные наковальни кучегрозовых облаков возносились семикилометровыми башнями над грязно-коричневыми и красными землями. Масштаб погоды в Чаше потрясал воображение метеоролога. Очевидно, вся конструкция была разработана для поддержания определенного постоянства; постоянства инсоляции, постоянства температуры, не нарушаемого бурями или пассатами. Он понятия не имел, как такую погоду возможно создать.
Климат порождался вращением. Чтобы обитателей не сорвало со стенок, творцы артефакта раскрутили Чашу, и тогда за работу взялись кориолисовы эффекты.
Кориолис. Имя внезапно вызвало в нем отчетливое воспоминание о студенчестве. Более полувека назад в субъективном времени он