— Проклятье! — Олеся рвала на себе волосы, буквально. — Как я могла?! Это нечестно!
За ней с равнодушным видом наблюдал стражник у дверей дома Елены, наверное, тот самый Богдан, и из-за декоративного забора соседнего жилища смотрел кто-то, с любопытством. Олеся продолжала рвать волосы и ругаться, и ее возгласы подтвердили догадки Ивана. Листва собиралась провести какой-то ритуал, создав нить от Елены до черновиков ее творения, то есть рукописи «Судный день», а то и выдернув по ней бумагу обратно. Ивану очень хотелось спросить, почему Олеся никогда раньше не пользовалась такой магией для раскрытия дел, но он промолчал, уже примерно догадываясь об ответе.
— Никакой магии в доме, — вдруг сказала слегка облысевшая Листва, глядя на пряди волос в руках, — я не могу рисковать ее вдохновением, но никто же не говорил…
Она взмахнула посохом и пропала, а Иван невольно напрягся. Самые опасные из врагов, способные магически скрывать свое присутствие. Оставалось полагаться только на остальные органы чувств (не все догадывались скрыть запах) и интуицию, опыт, чувство опасности. Никакого скрипа камешков и следов на земле, но ощущение дуновения ветерка и Иван понял, что Олеся взлетела.
Собиралась провести ритуал на крыше? Интересно.
— Эй! Эй, здоровяк! — донеслось из-за забора.
Иван покосился, стражник у дверей уже докладывал в рацию об исчезновении Олеси. По условиям пари Кабанкину запрещалось вмешиваться, но никто не запрещал ему переброситься парой слов со свидетелями, так? Он отошел к забору и оттуда высунулась растрепанная голова, принадлежащая какому-то мужчине средних лет испитого вида. Затем показалась и женская голова, тоже растрепанная, со следами былой красоты на лице.
— Правда, что вас прислали сюда покарать Ленку за клевету на магов?
— Нет, — медленно ответил Кабанкин, всматриваясь в них.
Не трудяги и не слуги, это точно. Соседи, скорее всего, но к чему эти прятки?
— Я знаю, кто все это сделал! — вдруг заявила женщина.
— Вам следует сообщить об этом страже, — посоветовал Иван. — А также добавить свои имена и фамилии, я вот Иван Кабанкин, глава детективного агентства «Штык».
Он не сомневался, что уже все соседи, те, кто перешептывался за спиной, знали, кто они. Выводы, правда, сделали неверные, а также верили всяким дурацким выдумкам, но переубеждать их Иван не собирался.
— Серж Северный, поэт! — горделиво провозгласил мужчина.
— Колумбина Ивовая, — представилась женщина, — его муза и вдохновительница.
Она вдруг прогнулась так, словно в ее теле отсутствовали кости, с откровенно бесстыдным намеком, и Иван разом понял все о ней и ее прошлом. Поэт, надо признать, его слегка озадачил на мгновение, но потом он опять вспомнил Олесю. Если его стихи покупали хотя бы в десятом размере от продаж любовных романов, этот поэт вполне мог вести жизнь, соответствующую данной общине.
Возможно, они подражали богеме Прежних, как умели.
— Я не могу рассказать страже, — трагическим голосом зашептала Колумбина, — меня сразу арестуют! А потом продадут Чистым!
— А я останусь без музы, — закивал «Серж». — Расскажите вместо нас, ладно? И нас не упоминайте?
Олеся где-то там колдовала невидимо, так что время у Кабанкина имелось. Лучше было его потратить, поговорив со стражниками и изучив сканы мест преступлений, как кражи, так и попытки убийства, но он обещал остаться наблюдателем.
— Хотите, я про вас стихи напишу? — вдруг предложил Серж. — Агентство «Штык» — тут просто шик, расследуют все быстро, от кражи до министра!
— Нет, спасибо, — отказался Иван. — А вам какой интерес во всем этом?
— Чтобы преступников покарали, конечно! А то нам еще жить рядом с ними!
— То есть вы считаете, что ранил и украл кто-то из своих? — уточнил Кабанкин.
— Да! — горячо воскликнул Серж и тут же понизил голос.
О конспирации он не имел ни малейшего представления и не догадывался, что так они только привлекали внимание.
— Нет, это были русалы, — вдруг возразила Колумбина, — я слышала всплеск!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Да! Они хотели сбросить Елену в воду, чтобы не отбивала хлеб, но у них ничего не вышло. Прибежала Серафима и отбила ее голыми руками! А виноват во всем «степной колосок»!
Иван задал уточняющий вопрос, Серж охотно ответил, Колумбина дополнила и постепенно все прояснилось. Вчера у Елены Головкиной проходила «вечеринка», собрание для своих, обитателей творческой общины, а также их муз обоих полов. Выпивка, наркотики и творческие разборки, подогретые новым порошком, «степным колоском». Диана Кошкина, главная соперница Головкиной в деле любовных романов, затаила злобу и вернулась в ночи, чтобы украсть рукопись, а саму Елену убить и сбросить русалам с обрыва.
— Предварительно жестоко изнасиловав, ведь Диана давно влюблена в Елену, — добавила Колумбина.
— Но как же они тогда соперничают?
— Именно поэтому и соперничают! Раньше писали вместе и делили постель, а потом поссорились и разбежались, затаив злобу. Кошка и мне предлагала стать ее музой, но я не по девочкам! А Перо нашла себе Скрепку и каждую ночь они орали от страсти на весь поселок, спросите кого угодно!
В общем, замысел сорвался, и Диана тайно удалилась прочь, уведя свою армию убийц, которых Скрепка, дескать, разогнала голыми руками.
— А вы откуда знаете? — задал вполне резонный вопрос Кабанкин.
— Так я вдохновения на балконе набирался, смотрел на звездное небо и писал стихи! — ответил Серж.
Иван бросил взгляд на его дом, и увидел, что балкон там тоже смотрит в сторону моря. Не то, чтобы он поверил во всю эту дикую историю, лишь в часть ее. Ту, где вчера было употребление разного и потом случились творческие разногласия с кровавыми последствиями. Но почему тогда Елена и ее помощница или любовница, молчали о виновниках?
Неужели и стража ничего не нашла?
— И почему русалы? — спросил он. — Недостаточно сбросить тело вниз?
Отвесные обрывы и скалы внизу, о которые с грохотом бились волны. Сюда долетал только глухой неумолчный шум, да легкая дрожь во время штормов, и все равно, Иван бы здесь жить не стал. У «творческой богемы», очевидно, были другие взгляды на жизнь.
— Так там же фабрика очистки! — зашептал Серж трагически. — Ее бы переработали на колбасу, а мы бы потом ели Елену, не зная, что это она! Кошмар, настоящий кошмар! Мы все стали бы каннибалами и сошли бы с ума! Недавно секта «Свидетелей Апокалипсиса» так и пыталась поступить, накормить нас человеческими кишками!
Похоже, о своей первоначальной версии «покарать за клевету на магов», он уже забыл, как и полагалось поступать с бессвязными выдумками. Не исключал Иван и того, что Серж вчера присутствовал на вечере у Елены, набрался разного и до сих пор не отошел. Его и Колумбину должны были опросить стражники, стандартная процедура, но они наверняка наврали, напридумывали себе всего, испугались и решили «слить информацию» через Кабанкина.
— Никаких следов от Елены бы не осталась, ни рукописи, ни тела! А Кошкина еще бы и книгу новую об этом написала, издала и получила кучу денег! Все фанаты Елены купили бы ее и плакали горючими слезами, пока убийца зарабатывала бы на них! Это недопустимо!
— Да, убийца должен сидеть в тюрьме, — поддакнула Колумбина.
— В шахте, вы хотели сказать?
— Нет, в тюрьме, — вдруг замотал головой Серж. — Шахты — это так негуманно! Лесоповал — тоже! За мелкие провинности, небольшой дебош, отправление нужды на стену, разве можно отправлять туда?
Ага, подумал Иван с иронией, все с вами ясно. Местонахождение творческой общины окончательно прояснилось, и кто знает, что тут творилось, вдали от глаз стражи. Заигрались, чуть не дошло до убийства, и теперь вот дрожат и суется, боятся, что раскроются все их грешки, за которые полагались шахты.
А может стража и знала, просто не совалась сюда, пока все оставалось за забором.
— Стало быть, Диана Кошкина во всем виновата, да? — переспросил Иван. — А не подскажете, где она живет?