Огромный огненный занавес подползал все ближе, дышать стало трудно. Теперь было жарко, как перед раскрытой топкой. Примерный подсчет подсказал Питту, что на палубе остается человек тридцать, но опасность совсем рядом.
Рослый полный мужчина остановился и отказался двигаться.
— В воде полно акул! — истерически кричал он. — Мы лучше здесь подождем вертолетов.
— Они не смогут повиснуть над палубой: из-за огня турбулентность слишком велика, — терпеливо объяснил Питт. — Вы либо сгорите дотла, либо рискнете поплавать. Что выбираете? Быстрей, вы задерживаете остальных.
Джордино сделал два шага, напряг могучие руки и поднял толстяка. В его взгляде не было ни враждебности, ни злобы; он отнес мужчину к поручню и бесцеремонно выбросил за борт.
— Пришлете мне открытку! — крикнул он вслед.
По-видимому, это подействовало на тех пассажиров, которые продолжали упираться. Один за другим — Питт помогал престарелым парам — они покидали горящий корабль.
Когда никого не осталось, Питт посмотрел на Лорен.
— Твоя очередь.
— Без коллег нет, — с женской решительностью сказала она.
Питт взглянул вниз, желая убедиться, что вода близко. Лаример так слаб, что вряд ли сможет перебраться через поручень. Джордино помог ему, а Лорен прыгнула, держа за руку Морана. Питт с тревогой смотрел, пока они благополучно не оказались в воде и не начали отплывать от судна. Он восхищался мужеством Лорен: та подбадривала Ларимера, одновременно держа за воротник Морана.
— Помоги ей, — попросил Питт Джордино.
Его друга не нужно было уговаривать. Он исчез, не сказав ни слова.
Питт бросил последний взгляд на „Леонида Андреева“. Воздух дрожал от жары, из всех отверстий вырывались языки пламени. Крен достиг пятидесяти градусов, и от гибели теплоход отделяло всего несколько минут. Правый винт уже показался над водой, в вдоль ватерлинии клубились облака белого пара.
Уже собравшись прыгнуть, Питт неожиданно замер от удивления. Краем зрения он увидел руку: кто-то махал из иллюминатора каюты в сорока футах от него. Без колебаний он поднял мокрое грязное одеяло, набросил на голову и в семь прыжков преодолел расстояние до каюты. Кто-то внутри просил о помощи. Питт всмотрелся и увидел полные ужаса женские глаза.
— О боже, помогите!
— Сколько вас?
— Я и двое детей.
— Передавайте детей.
Лицо исчезло, и сразу же Питту через иллюминатор подали мальчика лет шести. Питт поставил его между ног, накрыв его и себя одеялом, как палаткой.
Затем последовала девочка трех лет. Невероятно, но она спала.
— Дайте руку, — сказал Питт, в глубине души сознавая, что это бесполезно.
— Мне не пролезть! — воскликнула женщина. — Отверстие слишком узкое.
— Вода в ванной есть?
— Нет.
— Разденьтесь донага! — с досадой приказал Питт. — Используйте косметику. Смажьте все тело кремом для лица.
Женщина кивнула, показав, что поняла, и исчезла внутри.
Питт повернулся и, держа детей под мышками, побежал к поручню. С огромным облегчением он увидел внизу Джордино, который плыл рядом и смотрел наверх.
— Эл! — крикнул Питт. — Лови!
Если Джордино удивился, видя, как Питт держит за шиворот двух детей, он ничем этого не выдал. Он без усилий, как футбольные мячи, принял детей и крикнул Питту:
— Прыгай. Судно уходит под воду!
Не отвечая, Питт побежал назад к каюте по левому борту.
Он понимал, что попытка спасти мать — акт отчаяния. Но он был за гранью осознанных поступков; казалось, действует совсем другой, незнакомый человек.
Воздух стал таким сухим и горячим, что пот высыхал, не показавшись из пор. Горячая палуба обжигала ноги сквозь подметки. Питт споткнулся и едва не упал: по кораблю пробежала дрожь, и палуба еще сильнее накренилась влево. Агония судна, перед тем как перевернуться и уйти под воду.
Питт оказался у наклонной стены каюты; он просунул руки в иллюминатор. Две руки обхватили его запястья, и он потянул. Плечи и грудь женщины протиснулись через отверстие.
Питт еще раз сильно дернул и протащил бедра.
Пламя лизнуло ему спину. Палуба уходила из-под ног. Держа женщину за талию, Питт прыгнул за борт в тот миг, когда „Леонид Андреев“ начал переворачиваться, его винты, взбивая воду, поднялись к солнцу.
Яростный поток воды подхватил их, как кукол в водовороте, и потащил вниз. Питт отталкивался одной рукой и ногами, пытаясь всплыть; он видел, как зеленая поверхность над ним медленно становится голубой.
Кровь стучала в ушах, легкие словно заполнили рассерженные осы. Черный покров начал заволакивать окружающий мир. Питт чувствовал, как висит на его руке женщина; она тянула вниз, мешая ему плыть. Он использовал последние остатки кислорода, и в глазах его вспыхнул фейерверк. Яркий оранжевый шар взорвался в его голове.
Он пробился на поверхность, и полуденное солнце осветило его поднятое лицо. Сделал глубокий вдох, которого хватило, чтобы развеять темноту перед глазами, замедлить биение сердца и уменьшить боль в легких. Потом быстро перевернул женщину животом вверх и несколько раз сильно нажал, заставляя выбросить соленую воду из горла. Женщина содрогнулась, ее начало рвать, затем последовал приступ кашля. Только когда ее дыхание стало почти нормальным и она застонала, Питт огляделся в поисках остальных.
Джордино плыл к нему, толкая перед собой один из шезлонгов. На нем сидели дети; не сознавая разворачивающейся трагедии, они весело смеялись, глядя на забавные гримасы Джордино.
— Я уже начал сомневаться, вынырнешь ли ты, — сказал Джордино.
— Кое-что никогда не тонет, — ответил Питт, поддерживая женщину; та настолько пришла в себя, что могла держаться за ручки кресла.
— Я за ними присмотрю, — сказал Джордино. — Лучше позаботься о Лорен. Кажется, сенатор ее довел.
Руки словно налились свинцом; цепенея от усталости, Питт упрямо стал делать быстрые ровные гребки, пока не добрался до обломков, за которые держались Лорен и Лаример.
С посеревшим лицом, с полными тоски глазами, Лорен упрямо удерживала голову сенатора над водой. С упавшим сердцем Питт увидел, что она могла бы и не стараться: Лаример больше никогда не будет заседать в сенате. Кожа у него покрылась пятнами и стала темно-лиловой. Он до конца держался мужественно, но полстолетия напряженной жизни без ограничений привели к неизбежному концу. Сердце не выдержало и перестало биться.
Питт осторожно отвел руки Лорен от тела сенатора и оттолкнул его. Она взглянула на Питта, хотела возразить, но отвернулась, не в силах смотреть, как уплывает тело Ларимера, подгоняемое мягкими волнами.