Он подумал, что спустя определенное время, которое должно уйти на лечебные процедуры, Лорен, Морану и Ларимеру предстояло занять места на яхте. Он также понимал, что капитан не возобновит плавание, пока корабль не обыщут и конгрессменов не найдут.
Он отошел от поручня и присоединился к другим пассажирам, которые вскоре вернулись в свои кресла и за столики вокруг бассейнов и в коктейль-барах. Питт в лифте спустился на свою палубу. Открылась дверь, и, выходя в коридор, Питт едва не столкнулся с входящим в лифт стюардом.
Питт мельком заметил, что стюард азиат, вероятно, монгол, раз уж служит на русском судне. Он прошел мимо и направился к своей каюте.
Стюард с любопытством посмотрел на Питта. Но, пока он глядел вслед Питту, на его лице отобразилось крайнее удивление. Он все еще изумленно смотрел Питту вслед, когда двери закрылись и лифт повез его вверх.
Питт свернул за угол и увидел офицера и нескольких матросов; они ждали у дверей каюты в трех дверях от его. Никто не демонстрировал обычной на судах услужливости и вежливости. Лица у всех были серьезные. Питт стал искать по карманам ключ, краем глаза продолжая наблюдать. Через несколько секунд из каюты вышел стюард, что-то сказал офицеру по-русски и отрицательно покачал головой. Все перешли к соседней каюте и постучали.
Питт быстро вошел и запер дверь. В крошечном помещении, казалось, разыгрывалась сцена из фильма братьев Маркс.[25] Лорен сидела на верхней полке, Моран и Лаример — на нижней. Все трое с жадностью пожирали закуски, которые Джордино прихватил из буфета в столовой.
Джордино, сидя на маленьком стуле, наполовину в ванной, спросил:
— Видел что-нибудь интересное?
— Прибыла кубинская связь, — ответил Питт. — Яхта ждет у борта, готовая принять пассажиров.
— Ублюдкам придется подождать, — сказал Джордино.
— Минуты четыре. Именно через такое время нас свяжут и бросят на борт яхты, идущей в Гавану.
— Им придется нас искать, — слабым голосом сказал Лаример.
Питту приходилось видеть таких обессиленных людей: восковая кожа, глаза, некогда властные, а теперь пустые, несвязные мысли.
Несмотря на возраст и долгие годы ограничений, связанной с жизнью среди политиков, Лаример оставался человеком могучего сложения. Но его сердце и сосуды больше не годились для того, чтобы поддерживать в нем жизнь во враждебном окружении. Питту не нужны были специальные знания, чтобы понять, что этому человеку нужна медицинская помощь.
— Поисковая группа русских в коридоре, — объяснил Питт.
— Нельзя позволить им снова захватить нас! — закричал Моран, вскакивая и дико озираясь. — Нужно бежать!
— Да вы и до лифта не доберетесь! — рявкнул Питт, хватая его за руку, как капризного ребенка. Ему не нравился Моран. Спикер палаты представителей напоминал ему хорька.
— Но здесь негде спрятаться, — с сомнением сказала Лорен.
Питт не ответил: он мимо Джордино прошел в ванную. Задернул занавеску и пустил горячую воду. Менее чем через минуту помещение заполнили клубы пара.
— Хорошо, — приказал Питт. — Все в душ!
Никто не шелохнулся. Все смотрели на него; он стоял в пару, как привидение или существо из иного мира.
— Шевелитесь! — резко сказал он. — Они будут здесь с минуты на минуту.
Джордино изумленно покачал головой.
— Как ты разместишь трех человек в душе? Я один едва помещаюсь там.
— Надень парик. Ты тоже туда пойдешь.
— Вчетвером? — недоверчиво спросила Лорен.
— Либо это, либо бесплатный перелет в Москву. К тому же студенты колледжей целыми братствами набиваются в телефонные будки.
Джордино натянул парик, а Питт снова вернулся в ванную и сделал воду чуть теплой. Дрожащего Морана он посадил между ног Джордино.
Лаример прижался в дальнем углу душевой кабины, а Лорен забралась Джордино на спину. Наконец все забились в душ, под теплую воду.
Питт как раз пускал горячую воду в раковину, чтобы было больше пара, когда услышал стук в дверь.
Он поспешил открыть ее, чтобы избежать лишних подозрений. Первый помощник капитана улыбнулся и слегка поклонился.
— Мистер Грубер, верно? Жаль вас беспокоить, но мы проводим обычный осмотр противопожарного оборудования. Не возражаете, если мы войдем?
— Конечно, — послушно сказал Питт. — Со мной никаких проблем, но моя жена в душе.
Офицер кивнул стюардессе, и та сделала вид, что осматривает головки разбрызгивателей на потолке. Потом показала на дверь ванной.
— Разрешите?
— Входите, — добродушно сказал Питт. — Она не станет возражать.
Стюардесса открыла дверь, и ее окутало облако пара. Питт вошел за ней.
— Милая, наша стюардесса хочет проверить пожарные разбрызгиватели. Не возражаешь?
Пар начал выходить в дверь, и стюардесса увидела копну волос; на нее из-за края занавески смотрели большие карие глаза.
— Ладно, пусть, — послышался голос Лорен. — И не могли бы вы принести пару полотенец?
Стюардесса кивнула и сказала:
— Сейчас вернусь с полотенцами.
Питт небрежно жевал канапе; одно он предложил первому помощнику, который вежливо отказался.
— Мне нравится такая забота о безопасности пассажиров, — сказал Питт.
— Мы просто выполняем свой долг, — ответил первый помощник, с любопытством глядя на закуски. — Вижу, вам нравится корабельная кухня.
— Мы с женой любим закуски, — сказал Питт. — Предпочитаем их основному блюду.
Стюардесса вышла из ванной и что-то сказала офицеру. Единственным словом, какое разобрал Питт, было „нет“.
— Простите, что побеспокоили, — вежливо сказал офицер.
— Ничего-ничего, — ответил Питт.
Как только дверь щелкнула, Питт бросился в ванную.
— Все оставайтесь на месте, — приказал он. — Не шевелитесь.
Потом лег на койку и набил рот бутербродом — икра на тонком ломтике поджаренного хлеба.
Две минуты спустя дверь внезапно распахнулась и, как бульдозер, ворвалась стюардесса; она сразу стала оглядывать каюту.
— Чем могу быть полезен? — с набитым ртом спросил Питт.
— Я принесла полотенца, — ответила она.
— Положите на раковину, — равнодушно сказал Питт.
Она послушалась и вышла, улыбнувшись Питту. Улыбка была искренней, без подозрений.
Он выждал еще две минуты, потом приоткрыл дверь и в щелку осмотрел коридор. Поисковая группа заходила в каюту в его конце. Питт вернулся в ванную и выключил воду.
Тот, кто сочинил фразу „Они были похожи на утонувших крыс“, должно быть, видел, как эти бедняги теснились в маленьком душе. Кожа на их пальцах сморщилась, одежда насквозь промокла.