Читать интересную книгу Уникумы Вселенной - Юрий Иванович

– Вы полностью застраховались от самой главной опасности, которая может возникнуть в результате похищения?

– Конечно. За кораблем похитителей ведется непрерывное наблюдение, и на его борту нет достаточных источников электропитания. По поводу ноты протеста. Хочу раздать ее вариант на утверждение. – Он передал по столу листки с текстом. – Ознакомьтесь. Может, будут какие-то дополнения?

– Конечно! – Ведущий по строительству удивленно пожал плечами. – Почему вы так с ними деликатничаете?! Вы их упрекаете, как расшалившихся деток! Да ведь они преступники! Ворье, укравшее у нас самое ценное!

– Да! Совершенно верно! Надо пожестче! – раздались голоса в поддержку. – Имеем на это полное право! Смотри, как обнаглели!

– Видите ли. – Тасон накрыл листок с нотой протеста ладонью. – Как мы предполагаем, Хардия и так должна сильно пострадать от своих неправомерных действий. Потом: на трех самолетах с их консулом и представителем летит множество наших людей. От простых техников до высоких дипломатических работников. Мало того…

– Не стоит также забывать, – перебил его Магрис, – о том, что произошло сегодня. Сейчас нам как никогда необходимо полное международное сотрудничество, и напряжение в отношениях с Хардией нам ни к чему. Явно не на пользу общему делу.

– Совершенно верно! – закивал Тасон головой. – Это немаловажно.

– Итак! – Панаис вопросительным взглядом обвел присутствующих. – Оставим так, как есть, или кто-то хочет ужесточить ноту протеста? – Не услышав ни возражений, ни дополнений, он констатировал: – Тогда давайте этот вопрос оставим в юрисдикции Тасона и его ведомства. Они и сами прекрасно справятся. – Когда одобрительный гомон стих, председательствующий огласил: – Считаю на этом наше двадцать шестое заседание года три тысячи сто восьмого закрытым. Можете продолжать праздновать и заодно обдумывать планы предстоящих работ.

– Да уж, тут попразднуешь… Теперь головная боль обеспечена! И надолго. Не просто надолго, а до конца дней наших… Точно! Это как минимум!

Так переговариваясь, ведущие покидали зал совета, который располагался в здании, построенном двести восемьдесят лет назад у самого подножия Матери Пирамиды. А Хрустальный город праздновал и веселился, и ни один из его жителей не подозревал о надвигающейся угрозе. Даже ведущие еще не знали о более страшной беде, которая приближалась к планете Земля.

Академик Карней Пари с дочерью решили отобедать в этот праздничный день чуть ли не на ступенях портала своего дома. Этому способствовало сразу несколько причин. Одна из них – нежелание академика далеко отходить от дома, вернее, от своего рабочего кабинета. В любую минуту ему могло взбрести в голову что-то записать, сопоставить или просто полистать нужную книгу, и, если нужного не оказывалось под рукой, он страшно нервничал и умудрялся испортить настроение всем окружающим. Вторая причина – наличие прямо перед их местом жительства внушительного сквера, где уже были установлены помосты для послеобеденных выступлений артистов. И, что было самое главное для Абелии, именно здесь должен был выступать самый обожаемый певец (по рейтингу популярности он возглавлял список лучших исполнителей всей Океании), которого называли «златокудрый Окапий». Она была от него без ума и даже представить себе не могла сегодняшний праздник без своего кумира. Конечно, певец должен был за вечер появиться с короткими выступлениями еще на нескольких площадках, но именно здесь планировалось его самое продолжительное выступление. К тому же академик с дочерью питались исключительно в ресторане, который располагался в цокольном этаже их дома, и очень редко шли на эксперименты по апробации новых блюд и систем их приготовления. И напоследок: отсюда был чуть ли не самый лучший обзор при праздничных салютах и фейерверках.

У них не было близких родственников. Нелепая трагедия десять лет назад оборвала жизни троих самых дорогих для них людей. В аварии сорвавшегося с огромной высоты монорельсового вагончика погибли мать Абелии, старший брат и ее первая и последняя любовь, ее жених. После случившегося академик и его дочь находились на грани жизни и смерти от перенесенного шока, и спасла их только взаимная любовь и трогательная забота друг о друге. Если бы не это, они, по всей вероятности, тоже ушли бы из жизни. Абелия с тех пор совершенно не интересовалась мужчинами и, так же как отец, находила успокоение и забытье лишь в каждодневной лихорадочной работе, в которую они окунались с головой и которой отдавались без остатка.

Со стороны Карнея Пари были, конечно, многочисленные двоюродные братья и сестры, со своими еще более многочисленными семьями, но ходить к ним было очень тяжело. Воспоминания накатывали с новой силой, вызывая тоску по безвозвратно ушедшим и навсегда их покинувшим людям. По взаимной договоренности отец с дочерью никогда не вспоминали вслух об этой тяжелой утрате и со временем научились прятать глубоко в своих сознаниях общую боль и даже получать от жизни те небольшие радости, которые доставляет повседневность и некоторые праздники.

Сейчас они сидели на ступеньках, держа на коленях подносы с едой, и оживленно обсуждали происходящее вокруг.

– Ой, смотри! Соседи тоже здесь обедают! Да не туда смотришь, там, чуть правее, на лавочке! Видишь, нас приветствуют? – И Абелия тоже замахала в ответ рукой. – Они ведь тоже любители нашего ресторанчика.

– Еще бы! – согласился ее отец, послав салют в сторону лавочки. – А народу-то сколько: трудно в такой толпе различать людей!

– Да скоро здесь вообще пройти будет невозможно!

– И что, все придут послушать этого Окапия?

– Папа! Ну, это же естественно: он самый лучший! – Абелия недоумевала. – Неужели он тебе не нравится?

– Да нет, нравится! – успокоил ее академик, отрезая кусочек обжаренной сочной отбивной. – Но нельзя же создавать такой культ и превращать обычного человека в какого-то идола!

– Это ведь никому не вредит…

– Ага! Не вредит! Ты глянь, что уже возле сцены творится! – Он, пережевывая мясо, указал вилкой на место предстоящего концерта. – Ни одного свободного дерева не осталось: висят на ветках, как обезьяны. До утра весь наш парк вытопчут! Как стадо диких слонов, честное слово!

– Ну, это ж праздник! – засмеялась Абелия. – Уже завтра деревья будут стоять как новенькие. Травку польют, где надо заменят…

– Вот эту молодежь я бы и заставил заняться восстановлением…

– Ой, папа! – неожиданно перебила его дочь. – Ни за что не угадаешь, кто к нам идет!

– Где? Кто? – Академик близоруко всматривался в ту сторону, куда глядела его дочь.

– Да вот же! Самый солидный и с самым большим подносом с едой!

– Вот это сюрприз! – Карней наконец-то узнал подходившего. – Спустился с облачных вершин, чтобы к народу быть поближе! – Он встал, отложил поднос.

Тасон поставил и свой еще парящий обед на парапет и обнялся с академиком. Потом поцеловался с его дочерью.

– С праздничком вас!

– И тебя также! Присаживайся! Вижу, ты голоден, как никогда! – пошутил Карней Пари. – Дня три небось не кормили?

– А знаешь, действительно уже и забыл, когда спокойно за столом сидел. Разве только у тебя в гостях. – Он сел, поставил поднос на колени и принюхался: – Ммм! Как пахнет! А я не сомневался, что найду вас недалеко от любимого ресторана. Я о нем всегда вспоминаю с довольным урчанием желудка.

– А я подумала, что вы пришли сюда послушать лучшего певца планеты! – пошутила Абелия. – Оказывается, у вас чисто гастрономический интерес.

– Здесь что, будет выступать Окапий? – чистосердечно удивился Тасон.

– Он вам тоже нравится?! – не поверила девушка.

– Еще как! – Тасон блаженно вздохнул: – Это я здорово попал! Хоть расслаблюсь немного.

– Много работы? – посочувствовал Карней, глядя, как старый друг с ожесточением набросился на салат. – Да и похудел ты в последнее время…

– То ли еще будет! – многозначительно изрек Тасон, вылавливая вилкой из густого соуса кусок мяса. – Чем ближе к пенсии, тем больше беспокойства!

– Ну да! Такие, как ты, не уходят на пенсию! – засмеялся академик. – Будешь носиться как угорелый до последнего вздоха. Без обеда, без сна и без отпуска. Ведь признайся: в отпуске давно был? – Услышав в ответ лишь скорбное мычание занятого обедом Тасона, неожиданно погрустнел и добавил: – Хотя так намного лучше. Очень не хотелось бы провести последние дни в постели, беспомощным и никому не нужным…

– Папа! – перебила его дочь с укором и с лаской в голосе одновременно. – Если у тебя будет подобное настроение, то я никуда не еду и остаюсь с тобой!

– Что?! – в один голос возмутились и отец, и Тасон, и от этого все трое засмеялись.

Карней продолжил, оправдываясь:

– Это я так, прикидываю, как оно будет лет через двадцать…

– А-а! – протянул Тасон. – Тогда другое дело! Но советую еще лет девятнадцать об этом и не думать. Понял?