Читать интересную книгу Письма - Исидор Пелусиот

217. Епископу Феодосию.

Всякий, думаю, знает, что священство гораздо выше царства и больше доставляет трудов, потому что, во–первых, с окончанием одного труда возникает новый и угрожает опасность лишиться того, что более необходимо, и, во–вторых, потому что одному вверено Божественное, а другому — смертное. Но всякому, думаю, известно и то, что многие, неосмотрительно признав для каждого человека возможным начальствовать или над душами, или над телами, вторглись в эту область и стали начальствовать, причинив тысячи зол и себе, и подчиненным, впоследствии же бесславно низринулись в бездну погибели.

Посему, после всего этого крайне дивлюсь, почему некоторые, не благоустроив всего, что касается их самих, обременились множеством хлопот, хотя не должно было бы оставлять их даже и в чине подчиненных (а один из таковых — и пресвитер Зосима, о котором писал ты, соблазняясь, как говоришь, его жизнью), отважились приступить к священству, которое настолько выше царства, и купить деньгами то, чего им, таким, не надлежало бы принимать на себя, даже если бы им за это дали много денег.

Но, может быть, не зная своего положения, не следуя в точности изречению мудрецов языческих: «познай себя самого», а также не зная и о достоинстве священства, не зная, что при высоте этого достоинства подвержено оно и опасностям, думая, что оно — неподсудная власть, а не служение, подлежащее ответственности, взялись они за дело, которое должно было бы для них оставаться недоступным.

218. Диакону Исидору.

О пленении Иудеев.

Хотя Иудеи и не понесли здесь достойного наказания за то, что сделали с Владыкою Христом, однако же были наказаны. Ибо того, чего хотели избежать, когда сказали: аще оставим Его, приидут Римляне, и возмут город и язык (Ин.11:8), — того самого, когда сделали, не избежали. По взятии их города Римлянами и по разрушении храма, они, как какие–то наказанные преступники и обесчещенные беглецы и бродяги, рассеяны повсюду. Но они понесут достойное наказание там, потому что, не познав человеколюбия, познают власть, которую немного на опыте изведали над собою и здесь.

219. Ему же.

На слова: отвержеся утешитися (Пс.76:3).

Душу, погруженную в печаль, ничто не может так возвеселить, как памятование о Боге. И вот значение того, что желалось тебе узнать: отвержеся утешитися душа моя, помянух Бога и возвеселихся. Как страдание кровоточивой, которого не могли прекратить и исцелить врачи, отнято было в одно мгновение: жена прикоснулась, Господь потерпел сие, и болезнь бежала, — так и печаль человеческая, отвергающая всякое утешение, не уступающая никакой отраде, от одного памятования о Боге легко проходит и обращается в ничто.

220. Епископу Ермогену.

Если о Господе у Давида говорится: красен добротою паче сынов человеческих (Пс.44:3), то почему говорит также Исаия: видехом Его, и не имеяше доброты, ни вида (Ис.53:2)?

Не вопреки себе самому, о священная глава, говорит Божественное Писание, уча о Спасителе, но что чему свойственно и прилично, то сему и приписывает. Одно относится к Божеству, иное — к вочеловечению, иное же — к вольному страданию. Писание нарекло Его истинным светом, сиянием славы и образом Отчей Ипостаси, одним — по чистоте сущности, другим — по вечности, лучше же сказать, по совечности, третьим — по ипостасности и потому, что украшается подлинными чертами Божества. Чтобы не почел ты сияния неипостасным, за Ипостась ручается образ. Красным же паче сынов человеческих и красным во утвари (Ис.63:1) называет Писание Господа по Божественной и безгрешной добродетели вочеловечения, а не имеющим ни вида, ни доброты — по двум причинам: во–первых, потому, что, скрыв Владычний образ, Он явил зрак раба, а во–вторых, потому, что во время страдания, которому подвергся добровольно, нанесены Ему оскорбления всякого рода. Среди дня висел Он на месте казни в главном городе, во время самого великого праздника, на котором, вероятно, никто не отказался присутствовать; одни насмехались, другие ругались, иные укоряли, иные подносили оцет, иные оскорбляли, иные пронзали копием ребра. И хотя с распятыми разбойниками ничего подобного не делали, Его подвергали даже таким поруганиям, каким не позволялось подвергать и преступников.

221. Епископу Лампетию.

Как должно разуметь написанное в книге Екклесиаста: не буди правдив вельми (Еккл.7:17)?

Как высшая степень телесной красоты — соразмерность членов, так и высшая степень душевной красоты ? соразмерность добродетелей. Некоторые из мудрецов утверждали, что крайности впадают в порок: желающий быть бережливым впадает в скупость, а желающий быть великодушным — в расточительность, потому мудрые и называли добродетель серединою (так в середине между нечестием и злочестием стоит благочестие). И премудрый справедливо советовал: не буди правдив вельми. Если же советует он это, то не будь жестоким и строгим судиею того, в чем погрешают против тебя ближние, но препобеждай справедливость благостью и оказывай снисхождение тем, которые делают против тебя что–либо и превышающее меру снисходительности.

222. Ему же.

Поскольку разумение наше не в состоянии было постигнуть причину для похвал вседоблестного епископа Ермогена и дух наш не вмещает обилия его заслуг, то не откажись оказать мне снисхождение. Для кого нелегко описать удовлетворительно и часть его доблестей, тот возможет ли изобразить все его заслуги?

223. Схоластику Петру.

Надобно, друг, оставив именования благ, перейти к самым благам. Ибо царство, богатство и слава у язычников — только на словах, а по самой сути — у христиан. Как и наоборот, у нас — только название бесславия, смерти, нищеты, а самая суть этого — у них. И если угодно, возьмем право начальствовать, которого все желают и которого всякий домогается, и, судя по оному, обличим и все другие блага. И не говоря о том, что оно кратковременно и скоро исчезает (ибо многие прямо с начальственных престолов низведены были во гроб и плач о них непосредственно следовал за восклицаниями глашатаев), даже оставив и то, что многие лишились и прародительского наследства, подверглись лишению имуществ, оценим его, когда оно наиболее привлекательно. Не станем отнимать блуднических мастей, благовоний и прикрас, но рассмотрим его в полном убранстве, чтобы обличить тогда его безобразие.

Итак, представим величавую наружность жезлоносцев, клич глашатая, покорность народа, всеобщее удивление и узнаем, что такое этот мнимый, столь вожделенный блеск? Не правда ли, он не только излишен и является чем–то бесполезным, но даже вреден? Ибо делается ли от этого человек лучше или по телу, или по душе (а душа и тело и составляют человека)? Бывает ли тогда тело выше, здоровее, подвижнее? Приобретает ли оно более тонкие чувства? Никто не скажет этого.

Итак, обратимся к душе. Сделается ли человек от этой величавости более целомудренным, скромным, благоразумным? Нимало, а совершенно напротив. Ибо обыкновенно не то же бывает с душою, что и с телом. Тело ничего не присовокупило к собственной своей силе, а душа даже присовокупила порок, потому что запечатлела в себе от этого неразумие, тщеславие, безрассудство и тысячи иных недостатков. А если она радуется, высоко о себе думая, надмеваясь, над всеми превозносясь, — это более всего и есть верх порока, так как человек не скорбит, не чувствует, но радуется тому, что болезни у него усиливаются.

Ибо всему без рассуждения радоваться нехорошо, потому что радуется и разбойник после сделанного похищения, и вор по приумножении имущества, и прелюбодей после того, как подкопался под брачное ложе ближнего, и убийца по совершении убийства. Поэтому пусть не говорит он того, что радуется, но если докажет, что радуется полезному, то порадуюсь с ним и я. Итак, поскольку всех свободнее и выше по начальству, и царственнее только тот, кто свободен от страстей, то возлюбим добродетель и избавимся от лукавого оного рабства, почитая достойным ублажать и добиваться не права начальства, не богатства, не чего–либо сему подобного, но одного того, чтобы стать свободным от страстей.

224. Пресвитеру Зосиме.

Или перестань услаждаться чужими бедствиями, пробуждая и раздражая усыпленное непотребство, или, делая это, не приступай к досточтимому алтарю. Ибо соблазняешь и не допускаешь приступать к нему многих, которым несносно видеть такую нечистоту, неотступно остающуюся при нескверном жертвеннике.

225. Павлу.

Против утверждающих, что есть что–то написанное на роду: или судьба, или так называемый рок.