грани. Все, что у него есть, заложено до последнего кирпича. А ведь его еще и из кабинета министров выкинули… Ну, не знаю, не знаю. Лично я делаю ставку на Нелли Бадд. То-то она так удивилась, когда я упомянул Маккиннона.
– А что с этой их «Полярной звездой»?
– «Полярная звезда кастингс», – уточнила Салли. – Что-то связанное с железом и сталью. В реестре Фондовой биржи не значится. Завтра я поеду к этой миссис Седдон с Масвелл-хилл. На сегодняшнее утро у меня намечена встреча с неким мистером Герни и вопросы психометрии. А помимо всего этого у меня, между прочим, еще собственный бизнес…
– А я тогда пойду покручусь вокруг Уайтхолла, – заявил Фредерик. – Посмотрим, что удастся выяснить про Уитэма. А потом, пожалуй, снова наведаюсь к миссис Бадд. Кстати, если уж зашла речь о бизнесе, пора бы уже и денег заработать. Это дело пока не принесло мне ни пенни, более того, я даже часов лишился.
– Хорошо тебе говорить, – кисло проворчал Джим, ощупывая языком дырку между зубами. – Ты себе другие купишь, за тридцатку, а вот новые зубы на дороге не валяются. И как у тебя только совести хватает дразнить друга копченой селедкой и тостами, когда ему доступны лишь овсянка и омлет! Просто не понимаю! Ну, что ж, зато тот гад еще помучается с разбитым носом – уже хорошо.
С мистером Герни Салли познакомилась в Кембридже. Представил их друг другу мистер Сиджвик, философ, немало сделавший для женского образования, но интересовавшийся еще и исследованиями в области психики. Мистер Герни и сам проводил кое-какие эксперименты, а поскольку жил он неподалеку, в Хемпстеде, Салли решила нанести ему визит.
Она нашла его в кабинете симпатичной виллы. На столе перед ним лежали ноты и скрипка в раскрытом футляре. Это был энергичный молодой человек лет тридцати с шелковистой бородкой и прямым взглядом.
– Простите, что мешаю вам заниматься музыкой, – сказала Салли. – Мне нужно кое-что выяснить, а обратиться больше не к кому…
– Музыкой? О нет, я никогда не буду музыкантом, мисс Локхарт. Эта сонатина – предел моих амбиций… и, боюсь, моих способностей тоже. Мои интересы сейчас направлены на другое, я увлекся медициной. Но как и чем я могу вам помочь?
Хозяин дома был богатым любителем: он пробовал себя в музыке, науке и юриспруденции… Вряд ли и медицине суждено удержать его надолго. Однако он обладал недюжинным умом и обширными познаниями в той неясной области на стыке психологии и философии. Когда Салли рассказала ему, в чем дело и что произошло на сеансе Нелли Бадд в Стретеме, он очень оживился.
– Телепатия! – воскликнул мистер Герни. – Вот чем, судя по всему, занимается ваша миссис Бадд.
– Теле… это греческий? Что-то вроде телеграфа? Что означает это слово?
– То, что происходит, когда сознание одного человека напрямую подключается к происходящему в сознании другого. Эмоции, впечатления… Тут редко приходится иметь дело с чем-то связным, вроде осознанных мыслей. До сих пор, по крайней мере, так и было.
– И эта способность существует на самом деле? Она есть у всех?
– Само явление точно существует. Сотни зафиксированных случаев! Но это не значит, что существует и способность как таковая. Мы ведь не скажем о человеке, которого переехал кэб, что у него есть способность попадать под колеса кэба. Это то, что с нами происходит, а не то, что мы сами делаем.
– Понятно. Миссис Бадд могла, сама того не сознавая, получать некие впечатления извне. Но тогда возникает вопрос: можно ли намеренно передать эти впечатления? Может ли тот, кто их передает, знать, что он это делает?
– Мы называем такого человека агентом. Но устойчивой модели здесь, увы, нет, мисс Локхарт. Единственное возможное обобщение заключается в том, что телепатия обычно возникает между людьми, которые эмоционально близки друг к другу.
– Понятно… тогда у меня еще один вопрос, мистер Герни. Он связан с предыдущим, но я пока не понимаю, как.
Она рассказала о видении Маккиннона и дуэли в зимнем лесу – и как он все это увидел, коснувшись портсигара. Если, конечно, верить его словам.
– Да, – кивнул мистер Герни, – сведения о таких феноменах тоже имеются. Что за человек этот ваш реципиент? Ну, тот, у кого случилось видение.
– Совершенно ненадежный. Фокусник из мюзик-холла (правда, следует признать, что очень хороший). Понять, говорит он правду или нет, просто невозможно. И вот, что я еще хотела спросить: должен ли… реципиент брать в руки вещь, принадлежащую другому лицу? Или подойдет даже предмет, связь которого с лицом, появившимся в видении, очень отдаленная?
– Что, например?
– Скажем, газетная вырезка. Заметка, возможно, имевшая отношение к видению, но не содержавшая никаких имен. Могла ли она спровоцировать психометрический контакт? Или другой вариант: что если у реципиента было видение, а уже потом ему в руки попала заметка, в которой событие не было описано напрямую, но тем не менее, связанная с ним. Смог бы он сказать, что то и другое связано между собой?
Мистер Герни в волнении вскочил и достал с полки над столом толстенный том, содержавший множество записок и вырезок.
– Просто поразительно! – вскричал он. – Вы сейчас в точности описали мне Блекбернское дело 1871-го года. Если феномен повторяется, это прекрасная новость. Смотрите!
Салли просмотрела вырезки, датированные и снабженные аннотациями, с тщательностью, свойственной настоящему ученому. Сходство было действительно налицо, хотя тема далеко не так сенсационна: некий человек из Блекберна имел видение о том, что его родной брат спасся во время железнодорожной катастрофы.
– Сколько подобных эпизодов вам известно, мистер Герни? – спросила Салли.
– Тысячи. На их сортировку и анализ ушла бы целая жизнь.
– Возможно, вам стоит посвятить себя именно этому, а не медицине. Однако я должна сообщить вам одну подробность: дело, с которым я к вам пришла, граничит с преступным заговором. Я предполагаю, что вы захотите описать и его тоже… но не могли бы вы повременить с публикацией, пока опасность не минует?
Он в изумлении уставился на нее.
– С преступным заговором, вы говорите?!
Она объяснила. Он слушал, затаив дыхание.
– Так вот кого теперь воспитывают в Кембридже, – сказал он наконец. – Женщин-детективов. Не уверен, что именно это планировали пионеры женского высшего образования… Ну, да ладно. Разумеется, я сделаю, как вы просите. В любом случае в наших отчетах мы никогда не указываем настоящих имен. С ума сойти! Мошенничество! Убийство! Возможно, мне стоит все-таки вернуться к музыке…
Фредерик добрался до Стретема только ближе к вечеру. Кое-какие подробности ему удалось узнать простейшим из всех возможных способов: расспросив тех, кто всегда все знает – офисных мальчишек, курьеров и тому подобную братию. Ходили слухи, что политическая карьера лорда Уитэма и впрямь миновала зенит, и теперь он намерен добиться успеха в финансовом мире – получил место в совете