Читать интересную книгу Криппен - Джойн Бойн

— Именно капитан Кендалл первым понял, что переодетые Криппен и Этель Ле-Нев находятся на борту корабля. Далеко не каждый смог бы провести эту аналогию. Если б он не связался с нами, я не смог бы выследить преступника. Он благополучно добрался бы до Канады и исчез там навсегда. Мы бы никогда его не поймали. Все, что я сделал, — сел на корабль и дождался прихода другого. Если вдуматься, в этом нет ничего героического.

— Чепуха, — сказал Тейлор, не желая уступать лавры капитану другого судна. — Именно мы пустились в погоню. Мы рисковали жизнью и здоровьем, преследуя этого сумасшедшего. Вы и я, инспектор. И если бы я не вел «Лорентик» на полной скорости, возможно, они бы прибыли первыми и убийца бы сбежал. Я вовсе не хочу сказать, что меня следует считать героем, однако найдутся люди, которые так меня и назовут.

— В такой толпе? — скептически спросил Дью, проигнорировав похвальбу капитана. — Не думаю, что ему удалось бы сбежать. Его бы немедленно схватили.

Когда инспектор Дью сошел на берег и попозировал ордам газетных фотографов, собравшихся в порту, его отвезли в штаб-квартиру квебекской полиции, где познакомили с инспектором Альфонсом Кару — коллегой, следившим за обоими судами с самого начала погони.

— Вы сэкономили много времени, инспектор, — сказал Кару, с интересом окинув его взглядом. Последнюю неделю он с нетерпением ждал встречи со знаменитым Уолтером Дью, мечтая увидеть, как он выглядит. «Стопроцентный англичанин, — решил инспектор. — Тучный и одутловатый». — Поначалу мы не были уверены, удастся ли вам прибыть вовремя. Если б вы не успели, мы бы, конечно, арестовали этого Криппена сами.

— Теперь в этом нет необходимости, — сказал Дью, внезапно осознав, как всем хочется приписать эту поимку себе. — Однако мне нужно как можно скорее связаться с капитаном Кендаллом. Далеко он сейчас?

Кару справился с папкой на письменном столе и провел пальцем вдоль столбика цифр.

— Меньше суток ходу, — ответил он. — Сейчас четыре часа дня. «Монтроз» прибудет завтра к трем.

— Хорошо, — сказал Дью. — Тогда я должен немедленно отправить капитану Кендаллу депешу.

— Конечно.

— Сказать, чтобы он сделал полную остановку завтра в полдень, за три часа до прибытия в Квебек.

— Полную остановку? — недоверчиво переспросил Кару.

— Я собираюсь подплыть к судну сам и арестовать Криппена еще до того, как он прибудет в Канаду. Мне понадобится лодка и матрос, который туда меня доставит.

Инспектор Кару нахмурился.

— Неудачная идея, — сказал он. — Я уже предупредил несколько наших газет. Фотографы вернутся сюда завтра после обеда. Они захотят запечатлеть этот момент. Лучше бы вам арестовать его на канадской земле.

— Это вам не балаган, инспектор, — раздраженно воскликнул Дью. — И что бы ни совершил этот бедняга, он не обязан участвовать в цирковом представлении газетчиков. Нет, я подплыву к «Монтрозу» и арестую его, а затем корабль сможет продолжить путь в Канаду. После этого заключенного немедленно переведут в вашу тюрьму, и он будет сидеть там до третьего августа, когда, насколько я знаю, отплывает следующий пароход в Англию.

Расстроившись, но не в силах поступить по-своему, Кару кивнул и записал распоряжения Дью на клочке бумаги, а затем передал его одному из офицеров для отправки.

— Не волнуйтесь, инспектор, — сказал Дью, почувствовав, как огорчился его коллега. — Фотографы получат свои снимки. Скажите им, чтоб приготовились, когда мы завтра днем будем сводить Криппена в наручниках с лодки. Ведь это материал на первую полосу.

— Вы встречались с ним раньше, не так ли? — спросил Кару. — С этим доктором Криппеном. — Он произнес звание таким тоном, будто ни единой минуты в него не верил.

— Дважды, — признался Дью.

— Но вы его тогда не арестовали?

— Нет — я не верил, что он мог совершить преступление.

— Вот как? Но вы ведь сами нашли труп его жены?

Дью вздохнул:

— Я пришел к нему домой еще один раз, чтобы разрешить кое-какие вопросы, и обнаружил, что доктор Криппен и мисс Ле-Нев сбежали. Поэтому я произвел обыск. Тогда-то и нашел труп. По правде говоря, это преступление сошло бы ему с рук, если б он не скрылся. Наверно, подумал, что мне что-то известно.

— Но это было не так.

— Да, — смущенно признался инспектор. — Я ничего не заподозрил.

— Не забудьте рассказать об этом ему, — со смехом посоветовал Кару. — Дурачина умрет со смеху. И все же какое у вас сложилось впечатление?

— Впечатление?

— О его характере. Что вы о нем подумали при знакомстве?

Инспектор Дью поразмыслил. Несмотря на то что ему приходилось отвечать на массу вопросов о докторе Криппене после обнаружения разъятых останков Коры, никто ни разу не поинтересовался его личным мнением о характере этого человека — ни его начальство из Скотланд-Ярда, ни репортеры, ни любопытные пассажиры «Лорентика». Всем были нужны лишь жуткие детали, кошмарные подробности.

— Он показался мне очень приятным и кротким человеком, — ответил инспектор. — Образованным, дружелюбным и вежливым. Честно говоря, я бы сказал, что он и мухи не обидит.

18. ЖИЗНЬ ПОСЛЕ КОРЫ

Лондон — Париж — Антверпен: 1 февраля — 20 июля 1910 года

1 февраля

На утро после злополучного званого вечера с мистером и миссис Смитсон Хоули спал допоздна, но проснулся не в своей кровати.

Вслед за приступом Кориной истерики, когда жена вышвырнула его из дому, он около часа бродил по улицам, не зная, что делать и куда идти, — боясь возвращаться домой, чтобы не подвергнуться новому насилию. Моросил мелкий дождик, но Хоули его не замечал, хотя Кора выгнала его из собственного дома без пальто, шляпы и зонтика. Он гулял по улицам западного Лондона, не обращая внимания на бродяг, проституток и цветочниц, которые паковали на ночь свой товар. Пивных он сторонился, поскольку не доверял алкоголю.

В конце концов, хотя он этого и не планировал, ноги сами привели его к дому Этель Ле-Нев, и он неожиданно для себя позвонил в ее дверь во втором часу ночи. Свет в прихожей зажегся лишь через пару минут, но дверь наконец все же немного приоткрылась. Этель была в домашнем халате, который крепко стягивала у шеи, выглядывая на улицу: кто бы это мог быть в столь позднее время?

— Хоули, — воскликнула она с удивлением и открыла дверь немного шире. — Что вы здесь делаете?

— Извините, — тихо ответил он, только теперь осознав, который час и что он сделал. — Не стоило мне приходить в такое время. Я вас разбудил.

— Ничего страшного, я еще не спала. Но что случилось? Вы насквозь промокли. Заходите же, входите. — Теперь она полностью раскрыла дверь и отступила в сторону, а он медленно, склонив голову, вошел в дом, весь ослабевший от смущения и унижения. — Посмотрите на себя, — пробормотала она, покачав головой. — Пойдемте наверх. Быстрее, пока соседи не проснулись.

Он отправился за ней на верхний этаж дома, унаследованный ею после смерти родителей, и, ничего не замечая вокруг, рухнул в кресло, закрыв рукой лицо. Он почувствовал, что из глаз вот-вот польются слезы жалости к себе, и не хотел, чтобы она их видела.

Ее квартира состояла из прихожей и четырех небольших комнат, где все было аккуратно расставлено по местам: спальни, кухни, ванной и уютной гостиной, в которой они сейчас сидели.

— Извините меня, — повторил он. — Разбудил вас в такой поздний час. Это непростительно. Но мне просто некуда было пойти. Пожалуй, вы — единственный друг, который у меня остался на свете.

— Хоули, я же вам сказала, что вы можете приходить ко мне в любое время. И это правда. Мы действительно друзья, так что перестаньте извиняться и расскажите мне, что произошло. Но вначале я принесу полотенце и поставлю воды для чая. Если ходить среди ночи по городу без пальто, можно ведь простудиться и умереть.

Хоули кивнул, с радостью позволив ей вести себя с ним по-матерински, и она исчезла на пару минут в спальне, а он тем временем принялся изучать обстановку. Наверное, Этель разжигала вечером огонь: угли все еще тлели, от них шло тепло, и прежде чем выйти, она поставила перед очагом решетку. На каминной доске стоял портрет бородатого мужчины с темными глазами и перепуганной женщины с убранными наверх волосами: у них был такой вид, словно они готовы друг друга убить. Хоули предположил, что это покойные родители Этель, о которых она могла сказать не так уж много хорошего. В самом деле, он слышал от нее единственный комплимент в их адрес: у них хватило приличия умереть, пока она еще молода и может насладиться самостоятельной жизнью. Повсюду на полках красовались фарфоровые заварочные чайники и декоративные тарелки — фамильные ценности, отошедшие к ней после кончины родителей. Теперь его начало знобить, и он задрожал в кресле: потирая руки, протянул их к тлеющему огню. Этель вернулась, принеся поднос с чайником и двумя чашками, а также полотенце, которым обычно сушила волосы.