Читать интересную книгу Криппен - Джойн Бойн

Этель покачала головой, поражаясь способности своего возлюбленного прощать. Он действительно самый добрый человек на свете. Не удивительно, что она так сильно его любит. Он сказал, что способен простить все. Этель на это рассчитывала.

— Куда ты? — спросила она, когда он направился к двери.

— Нужно кое-что уладить, — ответил он, взглянув на себя в зеркало — не слишком ли заплаканные глаза. Нет, глаза были сухие, но щеки порозовели от загара.

— А я думала, ты хочешь побыть здесь? — сказала она.

— Конечно, конечно. Но я должен напоследок кое-что сделать. Вернусь примерно через час. До встречи.

Этель кивнула и посмотрела ему вслед. Ее сердце переполнялось любовью, смешанной со страхом, но теперь она знала, что ей тоже нужно уладить одно дело. Она откладывала его с той самой минуты, как они впервые ступили на борт «Монтроза», и вот час наконец пробил. Они уже приближались к берегам Канады и, судя по всему, планировали провести почти весь остаток пути в своей каюте, так что времени больше не оставалось. Она встала и подошла к гардеробу, прихватив с собой стул. Взобравшись на него, потянулась за шляпной картонкой, которую положила наверх неделю назад. Она держала ее осторожно, но без всякого отвращения. Просто это был последний поступок, который необходимо совершить, чтобы в будущем им всегда сопутствовали счастье и благополучие.

Этель убедилась, что коробка плотно заклеена, затем снова надела на голову парик Эдмунда Робинсона и открыла дверь.

Удостоверившись, что в коридоре никого нет, она вышла наружу, крепко прижимая коробку к себе.

* * *

— Мистер Робинсон, — сказал Матье Заилль, открывая перед гостем дверь. — А я вас ждал.

Мистер Робинсон вошел, не дожидаясь приглашения, и его тотчас поразило великолепие «президентского люкса». Каюта первого класса, которую они занимали вместе с Эдмундом, была очень славной, но апартаменты Матье Заилля не шли с ней ни в какое сравнение: длинная кушетка, несколько кресел и очень много свободного места. Из ванной, находившейся в углу гостиной, доносился плеск воды, а в другом конце комнаты две двери вели в небольшие спальни — у каждого отдельная.

— Мистер Заилль, — вежливо сказал он, стараясь не показывать, что позавидовал этой роскошной обстановке. — Надеюсь, я вам не помешал.

— Матье, прошу вас, — ответил тот. — Нет, нисколько. Видимо, рано или поздно здесь побывает весь корабль. Наверно, всем хочется увидеть, чего они лишены. Прошу вас, садитесь.

— Ваш племянник здесь? — спросил мистер Робинсон, и Матье кивнул в сторону ванной.

— Принимает душ, — сказал он. — Довольно редкое событие, так что не будем портить ему удовольствие. Сегодня утром он спал допоздна, и я подумал, лучше его не будить. Ведь пока он без сознания, никаких неприятностей не случится, не так ли?

Когда они сели, мистер Робинсон позволил себе слегка улыбнуться и в изнеможении почесал голову.

— Честно говоря, я хотел поговорить с вами именно о нем, — признался он.

— Я догадался. Все мы вспоминаем прошлый вечер без особой радости. Хотите верьте, Джон, хотите нет, но я не виню вас в том, что хотели выбросить его за борт. Если б он попытался напасть на мо… — он стал подыскивать подходящее слово, но решил пока соблюсти условности, — …моего сына, вероятно, я сделал бы то же самое. Только я не дал бы себя остановить.

— Я не хотел причинить ему вред, — объяснил мистер Робинсон. — По натуре я человек не вспыльчивый, хотя у всех нас бывают срывы. Однако говорю вам четко и определенно: инцидент, подобный вчерашнему, не должен повториться.

— Конечно.

— Видите ли, ко мне только что приходила миссис Дрейк…

— Я вам сочувствую.

— Она ничего не знает об участии Тома в событиях вчерашнего вечера, и я решил, что лучше это скрыть. Она считает, что между Викторией и Эдмундом произошла незначительная размолвка, и велела ему держаться от девушки подальше — Эдмунд с этим согласился. Однако я счел необходимым поделиться этим с вами: ведь если б она узнала, что в действительности случилось вчера вечером, то, несомненно, отправилась бы к самому капитану.

Матье Заилль кивнул и задумался.

— Мистер Робинсон, — произнес он через минуту, — а почему вы ей не сказали?

— Простите?

— Ясно, что Эдмунд невиновен во вчерашнем происшествии. Мой племянник, безусловно, на него напал. Мог его убить. И будь у него такая возможность — причинить серьезный вред Виктории Дрейк. Так почему же вы сами не сообщили об этом капитану? Вы стали бы почти героем.

— Я подумал, что лучше уладить этот вопрос с вами, — тихо ответил он. — Вы же все-таки опекун мальчика. Я не хотел доставлять вам неприятностей.

— Очень любезно с вашей стороны, — поблагодарил Матье, хотя ни на секунду не поверил, что это и есть истинная причина его молчания.

Дверь ванной открылась, и в комнату медленно вошел Том Дюмарке: его бедра были обвязаны полотенцем, а вторым он вытирал мокрые волосы. Его голый торс оказался более мускулистым, чем полагал мистер Робинсон, который только теперь понял, какая опасность угрожала Эдмунду. Заметив гостя, Том в удивлении остановился посреди комнаты и презрительно уставился на мистера Робинсона, а затем перевел взгляд на дядю.

— Что он здесь делает? — спросил он, застыв на месте.

— Он пришел поговорить со мной, молодой негодяй, — бодро ответил Матье. — И по-моему, ты должен передним извиниться. Просто идеальный момент.

Том фыркнул и потупился на свои босые ноги, промямлив что-то себе под нос.

— Том, мы уже это обсудили, — сурово сказал Матье. — Я рассказал тебе, каковы будут последствия, если ты не извинишься.

— Простите, — закричал тот голосом дерзкого подростка, которым и был в действительности. — Но он ведь пытался меня убить.

— И возможно, в следующий раз это ему удастся.

— Ты спросил его о…

— Том, иди оденься.

— Но я хочу знать, почему Эдмунд…

— Иди оденься, — резко повторил Матье. — Сейчас же. Я сам все выясню. Вдобавок с тебя вода на ковер льется.

Том насупился, огорчившись, что ему не дали задать вопрос. Он еще пару минут что-то бормотал себе под нос, но вскоре исчез в своей спальне.

Матье минуту смотрел ему вслед, а затем снова повернулся к своему гостю и мягко улыбнулся.

— Приходится обтесывать острые углы, — извиняющимся тоном сказал он, — которых у него предостаточно. Полагаю, у меня хватит терпения. Кроме того, он падок на женщин и склонен к насилию — это сочетание меня беспокоит. Особенно потому, что он еще так молод. Похоже, Дюмарке никогда не учились на своих ошибках.

— Что ж, тогда его следует учить, — произнес мистер Робинсон. — Он, конечно, еще подросток, но из таких парней порой вырастают злодеи и убийцы. Однако если вам удастся заставить его держаться подальше от Виктории, то о большем я и не прошу. Спасибо, что уделили мне время.

— Одну минуту, — сказал Матье, жестом повелев ему сидеть на месте. — Вы еще не ответили на мой вопрос.

— Какой еще вопрос?

— Почему вы сами не рассказали капитану. Или миссис Дрейк. Я имею в виду, правду о Томе.

Мистер Робинсон пожал плечами.

— Я ответил, — сказал он. — Я уже говорил: я решил, что лучше сказать вам, чтобы вы, как опекун, с этим разобрались…

— Да, но я не верю ни единому слову, — перебил Матье. — По-моему, вы не хотите в это вмешиваться по личным причинам. Возможно, это как-то связано с тем, что вы боитесь поставить себя в уязвимое положение.

— Матье, не знаю, на что вы намекаете, но…

— Можно задать вам один вопрос, Джон? — задумчиво спросил он. Собеседник кивнул. — Зачем человеку плыть из Антверпена в Канаду в сопровождении молодой женщины и при этом переодевать ее мальчиком, пытаясь выдать за собственного сына? Каковы могут быть мотивы этого человека?

Мистер Робинсон почувствовал, как кровь отхлынула от его недавно загоревших щек, и в ужасе уставился на Матье Заилля.

— Вы знаете? — спросил он.

— Признаюсь, я очень наблюдателен. Я понял это с первой же минуты, как только увидел вас вдвоем.

— Но вы никому не рассказали?

Матье покачал головой.

— Нет, — ответил он. — Это, право, не мое дело. Но я по-прежнему остаюсь в недоумении, и такое положение меня не устраивает. Какой в этом смысл? Какая вам польза от этого обмана?

Мистер Робинсон на минуту задумался и решил объясниться начистоту. Познакомившись с Матье Заиллем, он с самого начала считал его достойным человеком, который не станет без надобности вмешиваться в личную жизнь других людей. Если он и мог кому-нибудь довериться, то лишь ему. Канада уже недалеко — почему бы не сказать наконец правду?

— Вы должны пообещать, что это останется между нами, — начал он.