Непросто складывается ситуация с финансированием и в ООН. Если раньше эта международная организация финансировала две-три миротворческие операции в год, то сейчас нужно финансировать уже семнадцать таких операций. Как видим, заказ на финансирование постоянно растет, поскольку и количество "горячих точек" на планете не уменьшается. На алтарь миротворчества уже положили свои головы более ста российских военнослужащих. По два человека погибли в Южной Осетии и в бывшей Югославии, Абхазия вырвала еще шесть человеческих жизней, Приднестровье унесло шестнадцать, Северная Осетия и Ингушетия - около тридцати, в Таджикистане нашли свою смерть более полусотни российских военнослужащих. И список этот, к сожалению, продолжается. Это самая дорогая для российских граждан плата за миротворчество убедительно доказывает, что за просчеты политиков, ведущие за собой вооруженные конфликты, равно как и за трудный путь к миру и согласию, вынуждены расплачиваться военные. И переложив ответственность исключительно на них, военных, не подключив к синхронной работе другие компоненты миротворчества, рассчитывать на полный успех не приходится.
Итак, запаздывание с созданием и запуском в работу разветвленной системы миротворчества, перекладывание основной тяжести на плечи военных, конкуренция на мировой арене по части получения "лавров" миротворчества, использование флага миротворчества для военно-силового решения международных проблем, амбициозность политиков, готовых ради собственных корыстных целей обречь на смерть десятки тысяч людей,- вот главные препятствия на пути эффективной миротворческой деятельности вообще и на территории бывшего Советского Союза в частности.
ПО СТРАНИЦАМ ПРОГРАММЫ "СИГНАЛ"
Валерий Борисенко
Война в Чечне: в чем причина
столь высоких потерь?
Боевой Устав Российской Армии требует: командир любого уровня после получения боевой задачи обязан уяснить ее, оценить обстановку, возможности свои и противника и лишь после этого принять решение и отдать приказ.
Задача на силовое решение чеченской проблемы была поставлена политическим руководством России. Наверное, так и останется государственной тайной, на основании какой информации оценивал обстановку в районе предстоящих боевых действий, по мнению президента, "лучший министр обороны России", но свои возможности он мог бы оценить более объективно. Как министр обороны он должен был знать, что подчиненные ему войска укомплектованы в среднем на тридцать процентов, и даже так называемые старослужащие занимаются в основном несением караульной службы да хозяйственными работами. О боевой подготовке в войсках просто забыли. На обслуживание техники и поддержание ее в исправном состоянии просто нет денег. О настроениях основной массы морально опустошенных офицеров, месяцами не получающих заработной платы и ютящихся с семьями в наскоро переоборудованных солдатских казармах и бараках, министр тоже должен был знать.
Сам замысел операции не отличается творчеством. Действия войск организуются по шаблону: мощный огневой налет, прочесывание пехотой, утюжка броней - и отход. Первые неудачи ничему не научили и не внесли изменений в действия войск. Как асфальтовый каток, упершийся в преграду, военная группировка, несмотря на всю свою мощь, оказалась беспомощной. Не могу сказать, чем руководствовался министр обороны, но он был полностью уверен в успехе новогоднего штурма Грозного. Об этом свидетельствует хотя бы то, что в одну из боевых машин, участвующих в наступлении, были взяты - случай беспрецедентный! - двое особо доверенных журналистов. Чем закончилось наступление - известно. Удар был нанесен не кулаком, а растопыренными пальцами.
По мнению офицеров, как говорится, собственной шкурой прочувствовавших бестолковость происходящего в Чечне, с самого начала не был создан единый штаб руководства операцией под единым командованием. У каждого силового ведомства - Минобороны, МВД и ФСК - было свое видение происходящего, свои подходы и, видимо, свои интересы. Внутри самой войсковой группировки также не было единого подчинения. У десантников, у пехоты, у артиллеристов, у авиации - своя цепочка подчиненности. По свидетельству офицеров, типична следующая ситуация: наступая, десантники выявляют огневые точки противника, которые, кстати сказать, располагались, как правило, в непосредственной близости либо же в самих жилых домах, в больницах, в детских садах или нефтехранилищах. Посылается запрос артиллерии, которая подчинена военному округу. После долгого обсуждения артиллеристами принимается решение: артналет провести, но по площадям и, что самое удивительное, совсем не в тех районах, где находятся цели. Десантники получают доклад: цели поражены, вперед! И тут же нарываются на огонь тех самых огневых точек. Остановка, жертвы. Десантники своими силами подавляют огневые точки противника и тут же начинают держать ответ перед многочисленными комиссиями о правомерности своих действий. Поэтому любой командир, получив приказ, в первую очередь озабочен не его выполнением, а просчетом вариантов, чем это может для него самого закончиться.
В условиях неразберихи, противоречивости приказов, неточности нанесения огневых ударов и, самое главное, желания высшего военного руководства воевать любой ценой, "не умением, так числом", чтобы побыстрее доложить об окончании операции, все это приводит к ничем не оправданным жертвам не только среди российских военнослужащих, но и среди мирного населения. Сведения о потерях в Министерстве обороны возведены в ранг особо секретных. И этому, на мой взгляд, есть причины. Первоначально, не готовясь к ведению серьезных боевых действий, в Генеральном штабе учет потерь просто не вели. Когда же операция приняла затяжной и серьезный характер, потери явно превысили достигнутый ею результат. Тем не менее, как говорится в пословице, "на каждый роток не накинешь платок", и сведения о потерях, достоверность которых проверить трудно, а порой и невозможно, обсуждаются в военных городках.
Так, например, говорят, что в 131-й Майкопской мотострелковой бригаде, по штату насчитывающей восемьсот человек, в строю осталось всего сто двадцать. Батальон 234-го парашютно-десантного полка Псковской дивизии потерял тринадцать человек убитыми. В батальоне 237-го полка той же дивизии убиты пять человек. Всего же, по состоянию на 5 января 1995 года, в воздушно-десантных войсках России погибли сто шесть солдат и офицеров.
Высокие потери явно не способствуют поднятию боевого духа российских военнослужащих, участвующих в войсковой операции. И, очевидно, для того чтобы поднять боевой дух, подчеркнуть государственную значимость ратного труда на "чеченской ниве", принято решение о награждении правительственными наградами тех, кто с оружием в руках претворяет в жизнь решения политического руководства. Не могу ручаться за всех, но у тех офицеров, с которыми мне пришлось разговаривать, это решение вызвало лишь глухое раздражение. Их довод: воюем мы, а награждаются в основном представители Министерства внутренних дел, части которых в отличие от армейских укомплектованы на сто процентов, гораздо лучше обучены и обеспечены, но участия в боевых действиях практически не принимают, неся службу на блокпостах. Очевидно, резюмируют армейские офицеры, войска МВД приберегаются для каких-то иных целей. Обескровленные армейские части необходимо заменять свежими. А резервы сокращенных и реформируемых Вооруженных Сил, похоже, подходят к концу. И вот уже на флоты летят шифротелеграммы с приказом министра обороны: сформировать по одному батальону морской пехоты для участия в боях за Грозный.
Валерий Борисенко
Рассказ офицера Генштаба
Если раньше приходилось самому искать встречи с военными и уговаривать их поделиться информацией о Чечне, то сегодня полковник, закончивший Академию Генерального штаба, сотрудник Главного оперативного управления Генштаба Российской Армии сам позвонил мне и попросил о встрече, чтобы, как он сказал, поделиться наболевшим. Единственное условие - не называть в эфире его фамилию. А наболевшее - это существование в недрах Министерства обороны России планов по ликвидации ВДВ как рода войск. Именно поэтому, утверждает полковник, основная задача на данный момент - как можно больше дискредитировать воздушно-десантные войска в ходе запланированной на затяжной характер войны в Чечне. Привожу изложение его рассказа.
В канун Нового года в Моздоке генерал Шевцов провозгласил тост: "За разгром и поражение воздушно-десантных войск, за победу сухопутных войск!" Чем же так не угодили генералу воздушно-десантные войска, если даже зарубежные эксперты, в том числе и американские, едины во мнении, что если Российская Армия и имеет какие-то достижения в Грозном, то в основном это заслуга десантников, которые с самого начала продемонстрировали достаточно высокую подготовку и умение ориентироваться в сложной боевой обстановке, несмотря на то, что находились в таких же трудных условиях, как и все Вооруженные Силы в целом.