— О нет, — выдохнула я и прикрыла губы ладонью.
— Нельзя, чтобы они нашли тебя, — прошептал Тимер подходя ближе и обнимая. Он успокаивающе гладил мою спину, но я видела в его глазах пугающее беспокойство, — Отра будет сидеть в доме и изображать свою обычную жизнь. В том случае, если сюда придут с обыском — тебя не смогут найти.
— А что будет с тобой? — всхлипнула я, обвив его шею руками и всматриваясь в карие глаза, которые казались сейчас почти черными.
— Не знаю. Всё зависит от того, как император воспримет то, что я сделал. Не сомневаюсь, его попытаются убедить в том, что это измена и я опасен.
— Отра рассказала мне, что ты советник. Выходит, твоё слово тоже имеет вес? — я попыталась говорить убедительно, чтобы поддержать и его и себя в мыслях, что не всё потеряно.
— Какой-то имеет, но не больший чем у остальных семи. Может даже меньший. Всё же я выходец из другого круга. Поверь, там этого не забывают.
Я прижалась к нему крепче, не зная, что еще могу сказать.
— Возьми это, — он вытянул из кармана большой и пухлый конверт.
— Что здесь? — я покрутила конверт в руке, не зная могу ли открыть его прямо сейчас.
Тимер вздохнул и сел на кровать. Он потянул меня за руку, усаживая на свои колени.
— Открывай, — сказал маг и я послушалась. Внутри лежала стопка сложенных вдвое листов. На каждом из них было написано имя, и стояла подпись Тимера. Её я помнила еще с тех времён, как наблюдала за его работой с бумагами в замке.
— Что это за люди? — спросила я, рассматривая имена и адреса.
Но Тимер начал рассказ с другого места. Внимательно смотря в мои глаза, он спокойно заговорил.
— Здесь есть запасы еды. В светлом шкафу ты найдёшь консервацию. Я надеюсь, что всё пойдёт хорошо, и тебе не придётся ею питаться. Кухарка будет приносить тебе тёплую еду несколько раз в день. Но если вдруг она перестанет появляться — не вздумай выходить отсюда. Оставайся в этой комнате столько, сколько сможешь. Уйдёшь только если закончится еда или вода. Выйдешь через другой проход. Я покажу его тебе позже. Это письма к людям, которым я доверяю. Там есть адреса. Первым делом пойдёшь к этой женщине, — он вытянул один из листков и показал его мне. — Она приютит тебя на первое время.
— На первое время?
— Да. Если я не приду, тебе придётся искать путь к источнику без меня.
Проглотив ком ужаса, застрявший в горле, я попыталась сосредоточится.
— Почему мне нельзя подниматься наверх?
— Возможно, за домом следят. Или начнут следить очень скоро. Если тебе перестанут приносить еду, значит брат с сестрой и слуги попали под следствие. Дом могут обыскивать.
Я вздрогнула. Увидев это, Тимер мягко поцеловал мой висок.
— Они не найдут это место. Никто из посторонних не находил… но, если начнут крушить стены в поиске тайников, или подожгут дом — беги сразу. Не раздумывая.
Я смотрела на его уставшее лицо, в его, словно опустевшие, глаза, и боялась, что вижу в последний раз.
— Я люблю тебя, — прошептала я, понимая, что не прощу себе, если не успею признаться.
Тимер сощурился и еле заметно улыбнулся. Он забрал из моих рук листы и отложил их в сторону. Потом заставил встать, и усадил снова, так, чтобы мои ноги обхватывали его бёдра. Так мы и сидели — лицом к лицу. Сначала целовались, потом просто смотрели друг на друга.
А потом он ушел. Точнее, перед уходом показал мне еще одну дверь, дал два кошелька с монетами и камнями, а потом ушел. Но для меня всё, что происходило в тот момент, как мне пришлось встать с его рук, казалось страшным сном.
Я сидела в тёмном холодном помещении и просто смотрела на тусклый огонь горящей свечи. Чуть позже ко мне пришла Отра. Она принесла завтрак и одежду. А еще, краску для волос.
Спустя час, я превратилась в жгучую брюнетку. То, что Отра старательно объясняла, как этой краской пользоваться самостоятельно, пугало. Выходит, она, как и старший брат, предполагала, что мои дороги с их семьёй могли разойтись.
— Тимер просил меня не спускаться к тебе без острой надобности. Если за домом следят, то мои исчезновения могут заметить, — сказала она тихо.
— Я понимаю, — ответила я.
Мы обнялись и, на всякий случай, простились. Так начался первый день моего заточения.
Сколько их было сказать сложно, ведь окон здесь не было. Сначала мне носили еду. То Отра, то служанка заскакивали на всего несколько минут и снова убегали. На мои вопросы о Тимере, они неизменно отвечали, что вестей от него нет.
Потом они приходить перестали. Я слышала наверху грохот и бесконечное царапанье. Дом обыскивали, но стены никто бить не пытался. А когда услышала шорох слишком близко, поняла — они обыскивали кладовую. Я встала, и собрала свои вещи. Задув свечу, на ощупь пошла по коридору, который мне показывал Тимер.
Выход открывался в стене, тремя домами далее по улице. Мне повезло — солнце садилось и в сумерках никто не заметил возникшую из ниоткуда девушку.
Сжав в руке лист с адресом незнакомой мне женщины, я медленно побрела по городу.
Дом удалось найти лишь глубоко за полночь. Ходить по пустым улицам в это время было очень страшно, и потому даже видя то, что в доме не горит свет и всё спят, я застучала с такой силой, что могла разбудить всю округу.
— Кто ты? — воскликнула полная женщина открывшая дверь.
Но я уже не первый день находилась в том состоянии напряжении и страха, когда ответ на любой, даже самый простой вопрос давался огромными усилиями. В этот момент я просто не смогла заговорить, и потому молча протянула ей лист, приготовленный Тимером.
— Заходи девочка. Не стой, — произнесла она, как только взглянула на строки.
Я зашла внутрь. Здесь было очень тепло и вкусно пахло хлебом.
— Голодная? — догадалась она.
Я кивнула.
— И дайте мне воды, пожалуйста, — вода в моём убежище закончилась еще до того, как я решилась уйти.
— Конечно, конечно. Проходи, — она потянула меня за руку, заводя в кухню и посадила за стол.
— Вы что-то знает о нём?
— Слышала, что судят его. За что, не знаю, деточка, — женщина налила мне большую кружку воды и положила на стол ломоть хлеба.
— Когда судят? — спросила я прежде чем взяла чашку. Я не могла ни есть, ни пить пока не узнаю о нём хоть что-то.
— Вроде, сегодня судили.
— И что?
— Не знаю. Люди говорят, что признали виновным, но откуда им знать? Ведь судили за закрытыми дверями.
Я сидела и смотрела на чашку, так и не отпив воды.
— Это только сплетни, — попыталась подбодрить меня она. — Что нам простолюдинам знать?