крикнул гребцам, чтобы они налегли на вёсла. Их втащили на борт, и корабль успел уже достаточно удалиться от берега, прежде чем первые всадники появились у воды. Стояли серые предрассветные сумерки, и поднялся благоприятный ветер, так что при помощи паруса и вёсел они вскоре вышли в открытое море.
Орм отдал ожерелье Ильве и поведал обо всём, что с ними приключилось. Даже Рапп был более щедр на слова, чем обычно, когда воздавал хвалу маленькому священнику.
— Надеюсь, он не скоро оправится, — сказала Ильва.
— Когда он упал, весь рот у него был в крови, — сказал Рапп. — Я видел это отчётливо.
— Мне хочется расцеловать вас, — сказала Ильва священнику, — за этот бросок камнем.
Орм рассмеялся.
— Это как раз то, чего я больше всего опасался, — промолвил он, — что тебе приглянется священник.
Брат Вилибальд строго возразил, что у него нет никакой охоты быть расцелованным, но казалось, что похвалы, которыми его осыпали, пришлись ему по душе.
— Король Свейн надолго запомнит поцелуй, который он получил от брата Вилибальда, — промолвил Орм, — и не в его привычках оставлять подобные вещи неотмщёнными. Когда мы приедем домой, нам придётся переселиться в леса, куда не отважится заглянуть ни один король. Там я и воздвигну церковь.
О последующих событиях будет рассказано в других частях саги, где говорится о том, как Орм жил в густых северных лесах, недалеко от границы, о том, как он стал ревностным христианином, как брат Вилибальд обращал людей в новую веру, о распрях, которые произошли между ними и людьми из Смоланда, и о том, как они враждовали с ними, а также о том, как дикие зубры вернулись в страну.
Часть 3
У пределов страны
Глава первая
О том, как Орм построил дом и церковь, и о том, как были названы его рыжеволосые дочери
Прошло три года с тех пор, как Орм поспешно продал свой отчий дом, опасаясь гнева короля Свейна, и переселился в приграничные земли со всеми своими домочадцами, женой и матерью, слугами, маленьким священником, прихватив с собой скот, золото и столько ценных вещей, сколько он смог навьючить на лошадей. Имение, которое Аса унаследовала от своего отца, называлось Гронинг. За многие годы оно пришло в запустение, крыша осела, луга оставались нескошенными, и в нём доживал свой век старый и дряхлый управляющий с женой и стадом гогочущих тощих гусей. Орм был удручён видом имения и подумал, что таким людям, как он и его жена, дочь короля Харальда, не пристало жить в такой усадьбе. Аса же заплакала, в отчаянии взывая к Господу, и с бранью набросилась на престарелых супругов, ибо она не бывала в усадьбе с тех пор, как девушкой жила здесь с отцом в довольстве и достатке, пока последний не погиб с двумя своими сыновьями в битве.
Но Ильва была довольна, поскольку здесь, сказала она, все будут в безопасности от короля Свейна и его кровожадных споспешников.
— Это имение сгодится для меня, — сказала она Орму, — если ты окажешься так же искусен в домостроительстве, как в управлении кораблём и в бою.
Первую зиму стол их был скуден, еды не хватало ни животным, ни людям, соседи были к ним враждебны. Орм послал своих людей к вождю этих мест, Гудмунду из Уваберга, которого люди прозвали Гудмундом Грозным и который был знаменит как своим богатством, так и своей воинственностью, дабы те купили сена и хмеля. Но люди вернулись к Орму с пустыми руками, ибо чужак, поселившийся в этих краях, да ещё и христианин в придачу, не заслуживал благосклонности Гудмунда. Тогда Орм сам оседлал коня и отправился в путь, взяв с собой Раппа Одноглазого и ещё троих верных людей. Они прибыли в Уваберг на рассвете. Орм легко проник в дом Гудмунда, вытащил его из постели, проволок через главную дверь и подвесил за ноги к перекладине, в то время как Рапп и остальные загораживали двери, чтобы люди в доме не могли помешать. После недолгого спора между Ормом и Гудмундом была заключена сделка, по условиям которой Орм покупает столько хмеля и сена, сколько ему нужно, по сходной цене, после чего Орм освободил его и остался очень доволен, что ему удалось решить дело, не прибегая к насилию.
Ярость Гудмунда Грозного равнялась уважению, которое он теперь испытывал к Орму, но он был очень изумлён тем, что тот оставил его в живых.
— Ибо ты должен знать, — сказал он, — что я человек опасный, хотя, поскольку ты могущественнее меня, тебе, может быть, не сразу придётся испытать на себе мой гнев. Немногие бы отважились отпустить меня живым после того, что ты сделал со мной. Честно говоря, я сам бы не осмелился этого сделать, будь я на твоём месте. Но, быть может, твоя мудрость не соразмерна твоей силе.
— Я мудрее тебя, — ответил Орм, — ибо мне доступна ещё и мудрость Христова. Он пожелал, чтобы человек был добр к своему соседу, даже если сосед причинил ему зло. И если бы ты был благоразумен, ты бы опустился на колени и возблагодарил Его. Но если ты желаешь, чтобы мы были врагами, то ты испытаешь на собственной шкуре, что я мудр и без этого, ибо сталкивался с куда более опасными соперниками, чем ты, и ни один из них не одержал верх надо мной.
Гудмунд сказал, что ему придётся вынести много насмешек за то унижение, которому он подвергся, и это нанесёт ущерб его доброму имени. Кроме того, его ноги сильно растянуты и болят после того, как он повисел на перекладине. Когда он произносил это, ему сказали, что человеку, который с мечом бросился на Орма, пока тот вытаскивал Гудмунда из дома, Рапп Одноглазый сломал ключицу тупым концом своего топора. Тогда Гудмунд спросил, что скажут об этой вести Орм и его Христос, не полагают ли они,