и в протоколе совещания в управлении проектирования МГУ от 20 апреля, связаны графические листы из коллекции Курской картинной галереи и частного собрания. В другом частном собрании хранится фрагмент витража, который можно считать пробным образцом.
В декабрьском номере за 1951 год журнал «Смена» опубликовал статью, где говорилось, что «уже готов» выполненный в технике флорентийской мозаики портрет М. В. Ломоносова, первый из «шестидесяти огромных портретов великих русских ученых и поэтов» для фасада главного корпуса МГУ. Портрет выполнен «студентами Пятого курса МИПИДИ Д. М. Мерпертом и Я. Н. Скрипковым по эскизу академика Дейнеки». Возможно, речь идет о другой серии портретов; указано и другое место их размещения — на фасаде университета. Как отмечают составители каталога «Дейнека. Монументальное искусство. Скульптура», больше никаких сведений об этом проекте нет. Типологически изображение Ломоносова без жабо, с расстегнутым воротом рубахи восходит к гравюрному портрету И. Ф. М. Шреера, выполненному в 1790-е годы с рисунка Х. Г. Шульца.
Высотное здание МГУ и его строительство следует особо выделить в истории московской архитектуры. Коллектив архитекторов возглавлял Лев Владимирович Руднев, известный и тем, что создал проект высотки Дворца культуры и науки в Варшаве — подарок Сталина полякам, который они все время порываются снести. Ленинские горы в то время были практически окраиной Москвы, и вокруг строительства стояли деревни: Черемушки и Раменки. Поначалу для строителей были возведены бараки прямо на стройплощадке, потом построили щитовые домики в микрорайоне Раменки. Заключенных, которых поначалу не подпускали к строительству, а только к обработке камня, охраняли несколько тысяч военнослужащих. Вопреки разговорам москвичей, никто со стройки не сбежал.
Многие лучшие советские художники участвовали в декоративном оформлении здания: скульпторы Вера Мухина, Георгий Мотовилов, Сергей Орлов (создатель памятника Юрию Долгорукому перед Моссоветом), Михаил Бабурин, создавший огромные восьмиметровые фигуры рабочего и колхозницы. Перед зданием планировали поставить гигантскую статую Сталина, созданную Евгением Вучетичем, которую теперь можно увидеть только на фотографии, хотя скульптор успел исполнить фигуру вождя в гипсе. С другой стороны главного здания МГУ была установлена и сохранилась статуя Михаила Васильевича Ломоносова, исполненная Николаем Томским. Не остался в стороне и Сергей Меркуров, создавший рельефы-медальоны Ленина и Сталина для торцевой стены актового зала. Впоследствии эти портреты были сколоты, а для равновесия скололи и портреты Маркса с Энгельсом, установленные на левой стороне торцевой стены. Из живописцев, кроме Дейнеки, в оформлении здания МГУ участвовал Павел Корин, который сделал мозаику из красных знамен на заднике актового зала, сохранившуюся до наших дней.
Но особое место среди создателей здания университета занимал руководитель строительства генерал Александр Николаевич Комаровский, который ранее руководил другими великими сталинскими стройками вроде канала Москва — Волга (теперь канал имени Москвы) и так называемого Жигулевского гидроузла. С 1944 года Комаровский был начальником Главного управления лагерей промышленного строительства НКВД и отвечал за строительство особо важных объектов, на которых работали заключенные. Формально он возглавлял Управление строительства Дворца Советов при Совете министров СССР. Хотя к 1948 году было уже ясно, что Дворец Советов строиться не будет и, как писал сам Комаровский, «задача об организации крупного строительства комплекса зданий Московского государственного университета носила условный характер»[204].
Начальник Управления строительства Дворца Советов Комаровский получил от Сталина (а точнее, от заместителя председателя Совета министров СССР Николая Вознесенского, впоследствии расстрелянного по «ленинградскому делу») поручение возглавить стройку главного здания МГУ. «Надо сказать, что с заданием Комаровский справился блестяще, несмотря на непривычно большое для него количество вольного контингента на стройке», — пишет историк архитектуры Роман Янковский в своей замечательно иллюстрированной книге «Высотка номер один»[205]. Позже под руководством Комаровского была построена первая атомная электростанция в Обнинске, ему были присвоены звания Героя Социалистического Труда и генерала армии. У Комаровского было семь орденов Ленина, что по советским меркам можно назвать иконостасом. Генерал похоронен на Новодевичьем кладбище, недалеко от могилы Дейнеки, а на доме на улице Сивцев Вражек, где он жил, висит мемориальная доска.
Знал ли Дейнека о том, что на стройке работали заключенные? Безусловно, знал. Когда дело дошло до отделки главного корпуса, рабочих рук стало очень не хватать и в самом здании поселили 700 заключенных (лагерный пункт был размещен на 22-м этаже). Они выкладывали внутренние стены, штукатурили и красили. Строителей предупредили, что после сдачи объекта их амнистируют, что и было сделано. Комаровский написал любопытную книгу воспоминаний, вышедшую в 1973 году, но по понятным причинам об участии заключенных в строительстве в мемуарах генерала ни слова не говорилось. Реалии сталинского времени приучили многих людей закрывать глаза на общеизвестные и страшные вещи, которые порой трудно уложить в голове современному читателю. О том, что система Главного управления лагерей, система насильственного труда заключенных зримо или незримо присутствовала в жизни общества, вслух не говорили.
Главное здание МГУ стало воплощением того, что сталинские теоретики социалистического реализма называли «синтезом искусств» — архитектуры, скульптуры и живописи, и считается, что университет получил одну из запланированных к строительству московских высоток при содействии Юрия Жданова, который был мужем Светланы Сталиной и заведующим Отделом науки ЦК ВКП(б). По некоторым воспоминаниям, рассказ научного руководителя Юрия Жданова — академика Александра Николаевича Несмеянова — о бедственном положении МГУ произвел на Сталина большое впечатление. Вскоре Несмеянова назначили ректором университета. После создания в СССР атомной бомбы Сталин окончательно осознал важность естественных наук и начал делать всё для поддержки ученых: академики и члены-корреспонденты АН СССР стали получать высокие оклады, ордена, премии и дачи. 1 сентября 1953 года здание МГУ было торжественно открыто и в нем начались занятия.
Заказ на портреты в технике флорентийской мозаики в МГУ, над которым работал Дейнека, был для него проектом эпизодическим и не самым крупным. Конечно, это была этапная серия, которая стала признанием того, что даже в условиях опалы имя и возможности Дейнеки игнорировать нельзя, но она явно не соответствовала уровню и масштабам творчества выдающегося монументалиста. В наши дни эта работа Дейнеки упоминается редко и почти не бросается в глаза посетителям главного здания университета на Воробьевых горах. Тем не менее ученица и коллега Дейнеки Екатерина Зернова назвала серию портретов ученых в технике флорентийской мозаики на стенах нового здания МГУ «удачей и находкой». Она считала, что Дейнека блестяще решил задачу именно в архитектурном плане. Ему помогали в исполнении картонов Вартан Аракелов и другие талантливые художники, но придумать и решить их так мог только он.
После 1953 года в СССР начались значительные изменения, которые были связаны с переоценкой роли