Я остановился, любуясь зданием, похожим на дворец какого-нибудь сельджукского султана. У входа на скамье сидела миловидная девушка в белом.
– Где тут Институт реанимации? - спросил я.
– Он перед вами, - удивленно сказала девушка, едва взглянув на приезжего чудака.
– Мне бы Мухтара.
Она широко раскрыла красивые карие глаза.
– Доктора Рахманова?
По интонации, с какой она произнесла это, я понял: Мухтар для нее не просто “доктор Рахманов”.
Улыбнувшись мне, она встала: - Идемте. Он на месте.
Миновав длинный коридор, мы свернули налево, в полукруглый зал. Девушка показала на тисненную золотом табличку “Главный врач” и, еще раз пристально взглянув на меня, ушла.
Я приблизился к двери с табличкой, постучал.
– Войдите, войдите! - отозвался знакомый голос.
Я. бесшумно открыл дверь.
Сидя за столом в углу просторной комнаты, Мухтар, не поднимая головы, копался в груде микролент.
– Разрешите? - Тут он вскинул глаза - и взвился над столом. Свалив по пути несколько книг, бросился ко мне.
– Так это ты?! Эх, забери тебя шайтан!… - Мухтар обнял меня, похлопал по спине.
Пока мы здоровались и расспрашивали друг друга, я незаметно разглядывал друга и был неприятно поражен: раньше его пышущее здоровьем лицо напоминало румяный гранат, а теперь казалось болезненным. Широкий лоб, преждевременные морщины под глазами делали Мухтара похожим на старого ученого.
И я припомнил разговоры московских коллег о том, что “Рахманов ведет новую линию в реанимационной биологии и сколотил группу талантливых энтузиастов”. Потом я подумал, что много сил отнимает у Мухтара и его вторая страсть - искусствоведение.
Имея в виду мои видеописьма, где я высказывал желание лично ознакомиться с красотами возрожденного Хорезма X-XI веков, Мухтар спросил:
– Прибыл перелистать странички истории, так, что ли?
– Ты угадал, яшули, - усмехнулся я.
– Надолго?
– Месяц-полтора, не больше.
– Жаль, что мало, - вздохнул он.- Будешь жить у меня, друг историк.
– Согласен и благодарю… А как у тебя дела?
– Все о'кэй, - невесело пошутил Мухтар. - Все по-старому.
– Неправда. Ты кое-что скрыл. Например, ты нашел невесту.
– Кто сказал? - Мухтар отвел взгляд.
– Она сама.
– Смотри-ка, да ты прямо сыщик. От тебя ничто не ускользнуло.
Он рассмеялся. На мгновение его выразительные глаза оживились.
Тут без стука вошла Айсенем с кипой микролент в руках.
– Это мой друг, - ласково сказал ей Мухтар. - Но я вижу, вы успели познакомиться. - Лукавый взгляд в мою сторону. - Оказывается, он все выпытал.
Айсенем чуть зарделась от смущения.
– Я ничего не говорила, - возразила она с милой улыбкой.
– Этот человек умеет понимать и несказанное. - Мухтар подмигнул мне. Айсенем молча прошла к столу и, свалив на него ворох микролент, ушла.
Я горячо пожал Мухтару руку.
– Поздравляю! Очень хорошая девушка.
– Хорошая-то хорошая, да немного ревнивая.
– Как так?! - удивился я.
Мухтар молчал, о чем-то размышляя. Я истолковал это посвоему: - Значит, ее подозрения обоснованны?
– Да не совсем… - промямлил он.
– Как же тогда понимать тебя?
Мухтар снова промолчал. И я понял: у него есть секрет, который он не хочет открыть.
Вскоре мы пришли к коттеджу Мухтара. Дом стоял на берегу широкой реки - ответвлении Казахской Оби, как назвали географы новый водный поток, повернутый в Закаспий. Вокруг коттеджа был разбит сад. На газонах рдели экзотические цветы.
– А вот там, - и Мухтар показал на уютный домик, ослепительно белый на фоне леса, росшего в излучине реки, - живет Айсенем.
– Выходит, невеста по соседству? - пошутил я.
Мухтар улыбнулся и нажал кнопку на панели входа. Мягко раздвинулись створки, и мы вошли в холл, затем в большую комнату, Из которой еще одна дверь вела, очевидно, в смежную.
Я пытался открыть эту дверь, но она не поддалась. Автоматика, что ли, заблокирована?
– А ну открывай, Сезам, - обратился я к Мухтару. Тот выжидательно наблюдал за моими действиями. - Или там у тебя ханская казна?
Мухтар принужденно усмехнулся:
– Пошли-ка лучше на кухню. Вместе плов сварим.
“Все ясно, друг Мухтар, - подумал я. - Ты что-то скрываешь”.
Придя в кухню, мы принялись за дело. Я начал чистить овощи, а Мухтар - рубить баранину. Спустя несколько времени я с наигранной обидой сказал:
– Говорят, у настоящих друзей нет секретов друг от друга.
А ты что-то скрываешь, верно?
Тоном, каким успокаивают малое дитя, Мухтар ответил: - Никакой особенной тайны нет. Есть проблема, над которой потею не один год.
– Что за проблема?
– Характер проблемы определят результаты, - уклончиво сказал Мухтар. - Они еще неясны… В общем, за дверью - моя личная лаборатория. Конечно, я оборудовал ее с разрешения ученого совета. Так надо было.
Я был крайне удивлен.
– Ну что ж… Если так, я рад. И все же, надеюсь, ты скажешь мне.
– В любознательности ты перещеголял даже Айсенем, - улыбнулся Мухтар.
– А что… она тоже?
– Надоедала похуже тебя. Я ведь говорил, что она ревнива?… В одну из ночей она пришла ко мне - как раз в момент “экспериментум круцис” [Решающий опыт (латин.).]. Автомат двери, как всегда, был заблокирован мною. Когда я приоткрыл створку - Айсенем едва не прошмыгнула у меня под рукой. Пришлось остановить… Она возмутилась: - Что там у тебя? Я хочу взглянуть!
– Да ничего интересного.
– Так ли, милый? Тогда, открой.
– Нет, дорогая Айсенем.
– А?!
– Очень прошу, не сердись на меня. Там лишь приборы. И больше ничего.
– Которые нельзя показать любимой девушке? - насмешливо протянула Айсенем, - Ложь!… - И ее карие глаза засверкали гневом. - Кого ты скрываешь здесь?
От ее кулачков, которыми она яростно колотила в дверь, коттедж заходил ходуном.
– Ах, даже так? - сказал я. - Не пустил невесту?! Ну, знаешь…
– Да разве женщины способны хранить секреты? - Мухтар сделал вид, что страшно рассердился.
И я оставил его в покое.
Плов сварился, мы накрыли круглый столик в большой комнате и с аппетитом поели.
Когда я убирал посуду, мой взгляд упал на дутар, прислоненный к этажерке с книгами. Я взял инструмент и протянул его Мухтару:
– Ну-ка, друг, сыграй что-нибудь из того, что исполнял в студенческие годы.
Мухтар как-то по-особенному взглянул на меня: - Лучше я сыграю мелодию, которую ты никогда не слышал.
Он настроил дутар и начал играть. Сперва мелодия звучала глуховато. Потом, набирая темп, стала разливаться полноводной рекой. Журчащие потоки звуков хватали меня за сердце, а порой ласково-печально омывали его. Минорный оттенок мелодии нарастал, ширился, зазвенели тоска и плач, безысходная грусть…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});