Читать интересную книгу Тайны российской аристократии - Сергей Шокарев

Ранее красоту другой Мусиной-Пушкиной – графини Марии Александровны, супруги Ивана Алексеевича, – воспел А. С. Пушкин.

Род графов Мусиных-Пушкиных в XIX – начале XX в. считался одним из самых блестящих дворянских родов Империи. Александр Сергеевич Пушкин писал в «Моей родословной»:

Я Пушкин просто, не Мусин,Я не богач, не царедворец,Я сам большой: я мещанин.

Несмотря на страшные потрясения XX в. (во время революции, Гражданской войны, большевистских репрессий и Второй мировой войны погибли 11 представителей фамилии) род графов и дворян Мусиных-Пушкиных продолжает свою историю и в наши дни. Ныне Мусины-Пушкины живут в России, Франции, США, Бельгии, Австралии, Южной Африке, Замбии. Младшие представители этого рода (XXIV поколение от Ратши): американский гражданин граф Николай Алексеевич (род. 1954); ветеринар во французском городе Нейти графиня Елена Владимировна (род. 1963); французская служащая графиня Анна Николаевна (род. 1966), в замужестве Баваззано; инженер фирмы «Томсон» парижанин граф Николай Алексеевич (род. 1966) и его брат, работник представительства фирмы «Содекс» в Москве, граф Петр Алексеевич (род. 1969); инженер компьютерной фирмы в Париже граф Андрей Андреевич (род. 1973); выпускница Высшей коммерческой школы в Лионе графиня Марина Андреевна (род. 1976); выпускница Университета в Гренобле (Франция) графиня Софья Николаевна (род. 1971), ныне работает в Швейцарии.

Примечательна история и других дворянских родов, происходящих от Григория Пушки – Кологривовых, Бобрищевых-Пушкиных, Шафериковых, Товарковых. Но, чтобы не утомлять читателей, сразу перейдем к потомкам младшего сына родоначальника Константина Григорьевича, т. е. к собственно Пушкиным.

В XV в. Пушкины известны тем, что владели вотчинами в Дмитровском уезде, там же, где и другие потомки Григория Пушки. Возвышение этого рода происходит во второй половине XVI в. и непосредственно связано с Иваном Грозным.

Праправнук Константина Григорьевича Пушкина – Семен Михайлович – упоминается в источниках в 1563 г. На церемонии свадьбы ливонского короля Магнуса и племянницы царя Ивана Грозного, княжны Марии Владимировны Старицкой, он нес «сорок соболей», предназначенных в подарок жениху. С введением опричнины С. М. Пушкин был зачислен в число новых слуг царя. В 1567 г. в Ливонском походе – второй воевода у царского знамени. В 1578 г. он описывал Волоколамский уезд, что означало не только занятия статистикой, но и исполнение судебных функций в этом регионе.

Служба С. М. Пушкина в опричнине дала возможность выдвинуться его племяннику Евстафию Михайловичу, человеку даровитому и незаурядному. Впервые он упоминается на свадебной церемонии Магнуса и Марии Старицкой (1563), затем на долгое время исчезает из источников.

В 1571 г. крымский хан Девлет-Гирей совершил неожиданный набег на Москву. Опричные воеводы не смогли отразить крымцев, и хан беспрепятственно дошел до столицы и сжег ее. Когда на другой год были получены известия о новом набеге крымцев, царь бежал в Новгород и, не доверяя ни опричным, ни земским воеводам, приказал расставить по дорогам стрелецкие заставы, выбрав для этого особо доверенных людей. Одной из таких застав – на дороге в Новгород, у Старицы – был назначен командовать Евстафий Пушкин.

В следующем, 1573 г., царь поручил Пушкину еще одно дело, свидетельствующее об особом доверии. Он должен был отвезти на погребение в Иосифо-Волоколамский монастырь тело Малюты Скуратова, убитого при штурме ливонской крепости Пайды.

Доверие царя не оставляло Евстафия и дальше, а административные и дипломатические способности благоприятствовали его успешному возвышению. В различных походах, начиная с 1576 г., он возглавлял передовой полк, а в 1580 г. назначен одним из воевод в Смоленске. В следующем году Пушкин проявил себя на дипломатическом поприще. Он был отправлен на переговоры к польскому королю Стефану Баторию со следующим наказом: «…А будут учнут укорять, или бесчествовати, или лаяти… ино отвечивати слегка, а не браниться».

Как известно, русские войска терпели от поляков и литовцев одно поражение за другим, и поэтому следовало, смирив гордыню, добиваться мира во что бы то ни стало. Но король не захотел принять послов. Иван Грозный в поисках мира был вынужден прибегнуть к посредничеству римского посланника, кардинала Антония Поссевино, который прибыл в Москву в 1582 г. При нем мы снова видим Евстафия Пушкина, выполняющего весьма деликатное поручение. Царь захотел показать Антонию православное богослужение, а дабы соблюсти порядок, не нарушив честь и почитание православных святынь, приставил к кардиналу Евстафия Пушкина и знаменитого дипломата Федора Писемского. И не напрасно. Антоний, не дожидаясь появления царя, хотел идти в собор. Но Пушкин и Писемский «его поуняли». Поссевино рассердился и стал было скандалить, но получил через дьяка Андрея Щелкалова строгий выговор царя. Кардиналу велели передать, чтобы он «не пригожева дела не делал».

Спустя пятнадцать лет Пушкин снова появляется на дипломатическом поприще. В 1595 г. он был товарищем князя Ивана Самсоновича Туренина в посольстве к шведам, заключившим «вечный» мир. Тогда же Евстафий Михайлович выполнил еще одно важное поручение. В Астрахани скончался крымский царевич Мурат-Гирей, сторонник России. Возникло подозрение, что царевича уморили присланные из Крыма колдуны. Для расследования этого дела был послан в Астрахань Евстафий Пушкин.

Летопись подробно повествует об этом загадочном и драматическом следственном деле. Колдуны были схвачены в татарских поселениях в степи. По приказу Пушкина их пытали, но никак не смогли узнать, по чьему приказу они «извели» царевича. Тогда следствие взял в свои руки местный лекарь, родом арап. Он приказал засунуть в зубы колдунам конские удила, подвесить их на балке и бить не по телу, а по теням на стене. Тогда злодеи рассказали все. После пытки Пушкин приказал сжечь колдунов в степи. Когда злодеев сжигали, то слетелось в поле множество ворон и сорок; и пока жгли колдунов, птицы кричали, а когда сожгли – исчезли. Царь Федор Иванович был доволен успешно проведенным розыском и пожаловал Евстафия Пушкина чином думного дворянина. Наградил царь и его помощника арапа.

Достижение Е. М. Пушкиным чина думного дворянина сыграло важнейшую роль в семейной истории Пушкиных. Теперь другие члены рода могли опираться на этот прецедент в местнических спорах и сами продвигаться по служебной лестнице. Вслед за Евстафием выдвинулись и его братья: Иван Большой, Никита, Леонтий и Иван Меньшой. Но в 1600 г. карьера братьев Пушкиных прервалась.

Историки, изучавшие генеалогию поэта, спорили: было ли удаление от дел Е. М. Пушкина около 1600–1601 гг. опалой и знал ли об этом Александр Сергеевич Пушкин. В трагедии «Борис Годунов» поэт не только выводит на сцену двух представителей своего рода – Афанасия Михайловича и Гаврилу Григорьевича Пушкиных, но и упоминает о том, что царь Борис преследовал Пушкиных. В уста Бориса Годунова поэт вкладывает слова: «Противен мне род Пушкиных мятежный». Гаврила Пушкин в начале повествования упоминается как «опальный изгнанник».

Академик С. Б. Веселовский приходил к выводу, что опала на Евстафия Пушкина не отразилась на благополучии всего рода, который вопреки словам поэта не был ни «мятежным», ни враждебным Годунову. Однако историк В. И. Корецкий, проанализировав архивные материалы, которые не были учтены С. Б. Веселовским, пришел к иным заключениям. В 1600 г., вскоре после опалы на Романовых и ссылки этого рода, холопы Евстафия Пушкина донесли, что их господин говорит крамольные речи, направленные против царя. Пушкин якобы жаловался своим братьям на то, что царь Борис, обещав в начале правления никого не наказывать, стал «розсылати в заточение таких великородных и ближних людей», как Федор Никитич Романов и его родственники. За это и сам Евстафий, и его братья попали в опалу и были высланы из Москвы на дальние воеводства в Сибирь, в основном вторыми воеводами.

Более того, как полагает Корецкий, А. С. Пушкин знал подробности этого следственного дела и пользовался какими-то семейными источниками, не известными Н. М. Карамзину, автору «Истории государства Российского», которая считается основным источником трагедии «Борис Годунов». В своем монологе Афанасий Михайлович Пушкин в доме князя Василия Шуйского повторяет те же обвинения, которые (согласно доносу) выдвигал против царя Евстафий Михайлович Пушкин:

Уверены ль мы в бедной жизни нашей?Нас каждый день опала ожидает,Тюрьма, Сибирь, клобук иль кандалы,А там – в глуши голодна смерть иль петля.Знатнейшие меж нами роды – где?Где Сицкие князья, где Шестуновы,Романовы, отечества надежда?Заточены, замучены в изгнаньи…

Таким образом, Корецкий пришел к выводу, что прототипом Афанасия Михайловича Пушкина из трагедии «Борис Годунов» был думный дворянин Евстафий Михайлович Пушкин. Перемена имени могла произойти как от ошибки переписчика (древнерусская форма Астафий сходна с именем Афанасий), так и от того, что поэт сам придал ему более поэтическое звучание.