выдохнула я в губы Максима, когда мы провалились в темноту, и получила логичный ответ:
– Ко мне ближе!
Орловский захлопнул за нами дверь, стащил с моей ноги вторую туфлю и поставил меня на ноги. Но только затем, чтобы прижать к простенку между прихожей и гостиной, и тут же залезть руками под юбку.
Следом за многострадальным Ленкиным лабутеном на пол упала сумочка, и я ощутила, как жадные пальцы Максима поднялись по чулкам вверх и сжали мои голые бедра. Огладили их со страстью, смяли ягодицы и забрались под трусики. Стянули их с меня быстрее, чем я бы успела чихнуть.
– Я хочу тебя!
Максим наклонил голову и, как вампир, впился голодными губами в мою шею.
«Господи, какие у него плечи!» – промелькнула мысль, и только я успела в них вцепиться, как почувствовала, что в меня уперлось что-то брутальное и ощутимо твердое…
– Ого! Орловский, ты что, уже готов? – не смогла сдержать удивления.
Мерзляев – тот бы еще даже старт не взял, а этого сейчас только ледник остудит.
– Черт, Геля… у меня от тебя голова кругом! Я не шутил в баре!
– Знаю, но… Мы просто много выпили!
– Не я. О тебе одной думаю! – выдохнул Максим и сжал меня так, что я застонала, ощутив твердость его мысли в весьма чувствительном месте.
Однако мы с Орловским уже выросли из подростков, чтобы заниматься «этим» через одежду, и я помогла Максиму расстегнуть ремень на брюках. Чуть маникюр о пряжку не сломала, добираясь до боксеров. Задохнулась, отвечая на поцелуй Максима, но стянула их вниз…
– А можно потрогать? – ударила парня дыханием в губы, коснувшись ладонями сильных бедер.
– Нужно! – услышала горячее… и потрогала всё, что хотела.
Какие потрясающие впечатления! Особенно когда ты не до конца отдаешь отчет своим действиям, а тебя целуют так, что ключи от дверей с контролем вылетают в форточку. Какие формы и пропорции! И ощущения такие, будто бы реальность исчезла и тебя уносит в космос. И ты летишь, летишь, как бабочка на огонь, и всё равно, что будет потом. В другой жизни.
Теперь уже Максим простонал, опалил страстным дыханием губы, и стал нетерпеливо ощупывать мой корсет, пытаясь меня раздеть и добраться до груди.
– Проклятье! Как это снимается, Геля? Ты нужна мне голая! Где здесь застежка?!
– Погоди, сейчас… Шнуровка сзади!
– Не надо, я сам!
Мы отвалились от стены и Максим втянул меня в комнату, где было немного света от окна, и повернул к себе спиной. Нащупав шнуровку, едва ее не порвал, растягивая на талии. Но справился с корсетом и стащил его с меня вместе с юбкой.
Однако не отпустил.
Обхватив со спины, прижался ко мне и нашел ладонью грудь. Сжав ее в пальцах, прилип губами к шее и хрипло признался:
– Геля, всё что угодно… потом! А сейчас хочу тебя так!
– Ох, ну… ладно.
Горячий мужчина, горячее тело, и съедающее обоих желание. И руки в таких местах, где им невозможно сопротивляться! Особенно когда они раскрывают тебя и гладят.
– Только волосы не трогай! У меня п-прическа! – успела предупредить громким шепотом, схватившись за парик, и поймала рукой спинку кресла. Ощутила губы Максима на лопатке, а жадные пальцы на ягодицах…
– Как скажешь, милая.
Приятная тяжесть накрыла сзади, и я прогнулась вперед.
– О-о-ох… – втянула со стоном воздух, ощутив в себе Максима, и снова услышала в ухо рокочущее и многообещающее:
– Да, Геля. Это всё для тебя! Просто чувствуй.
– Да-а…
Напрягаться не пришлось, и держаться за кресло тоже. Максим сам держал меня и двигался так, как двигаются, когда хотят доставить удовольствие не только себе. И пусть удовольствие накатило и накрыло обоих, я не чувствовала усталости. И прекращать ничего не хотелось. Мне было мало!
– Теперь я сверху, Орловский!
– Максим…
– Что?
Он развернул меня к себе и обнял, возвращаясь к губам. Погладил ладонью талию, бедро и прижал властной рукой за попу.
– Скажи «Максим», Геля. А лучше «Макс Великолепный».
Невероятно, но даже сейчас Хвостатый скалился. И уж точно в себе не сомневался.
– Обойдешься. Сначала докажи!
– Какая же ты сладкая, секретарь. И красивая. Обязательно докажу! – пообещал. – Всё, что попросишь!
Но прямо сейчас он соврал, потому что до кровати мы не дошли. Начался новый крышесносный поцелуй, и Максим прижал меня к стене. Вскинув выше, скрестил мои ноги на своей талии и толкнулся вперед, доказывая, кто из нас владеет ситуацией.
Не я.
В таких сильных руках и с таким страстным мужчиной я еще не была, но отдавалась пылко, обхватив его за шею и принимая в себя.
Святые Йорики, если вы существуете – держите парик, а то сдует страстью! Потому как я сейчас на это действие не способна.
Кудри на затылке терлись о стену, очки куда-то упали, тушь размазалась, помада съелась, и если Хвостатый видел меня в таком виде красивой – значит мы оба сошли с ума!
Врун бессовестный!
Но, мур-р-р-р, до чего же сексуальный! Ужас, как хочется его распробовать!
Я оторвалась от его рта и поцеловала парня в верх скулы. Протянула чувственно:
– Макси-им…
– О, да…
– Ма-акс… – Подняла голову, открывая мужским губам доступ к моей шее.
– Продолжай, милая.
– Ты всегда такой дикий?
– Только с тобой, Геля. У меня от тебя давно крышу сносит.
– Давно – это часа два?
Максим не сразу ответил, но я ощутила его улыбку на коже и тоже хихикнула.
– Немного дольше, секретарь. Так что я еще не скоро дам тебе заснуть.
Говорю же – врун. Но как приятно позволить себе забыться и поверить. Пусть даже нас двоих занесло.
– Не давай!
– Геля, я сейчас…
– Да… О! Как ты… это делаешь?.. О-о!..
…Когда Орловский меня опустил, и дрожащие ноги коснулись пола, я еще не скоро смогла на них устоять, держась за парня.
– Мне надо в ванную комнату, – сказала, отстраняясь от него в полутьме спальни, которую слабо освещал сквозь окно уличный фонарь.
– Отпусти, Орловский! – улыбнулась, когда Хвостатый замешкался: отпустил мою талию, но поймал руку. Стащив со своих ног спущенные штаны, серьезно уставился на меня голую.
– Максим?
– Ах, да… Конечно, иди, – наконец разрешил. – А может, тебе помочь?
– Не надо, я справлюсь!
– Когда вернешься, я… снизу, Геля! Сильно снизу, – поднял бровь, и у меня отвис подбородок.
Вот это предложение! Или всё дело в выпитом виски и в моей хмельной сообразительности?
– Ты ведь сейчас пошутил?
– Нет. Твой босс, Ветерок, большой мальчик и привык отвечать за свои слова… Ну, иди же! – улыбнулся Максим и попросил: – Только чулки