И я подумал о старых подушках, которыми заменил барабаны на полу в своей спальне, играя под свои любимые панк-роковые пластинки, избивая руки в кровь.
Каждая слеза влекла за собой новое воспоминание. Каждое воспоминание — еще один шаг на пешеходном переходе.
Может быть, мой спиритический сеанс все-таки сработал. Прошло тридцать лет с тех пор, как я просил Вселенную об этом благословении, стоя на коленях перед мерцающим светом свечи алтаря, который соорудил в своем гараже. Может быть, все это было лишь манифестацией желания, верой в то, что все возможно, если полностью посвятить себя музыке. Может быть, это была дерзкая вера в себя. Может быть, я и правда продал душу. Все это могло быть правдой, но я знал, что, если бы не прозрение, которое я испытал той ночью в Cubby Bear, я бы никогда не осмелился попробовать.
И, конечно же, я никогда бы не рискнул и не позвонил по телефону, чтобы пройти прослушивание в мою любимую местную группу Scream, положив начало цепи событий, которые навсегда изменили мою жизнь. Если бы я никогда не увидел эту листовку на доске объявлений в моем местном музыкальном магазине, я, несомненно, пошел бы совершенно другим путем. Но я увидел, что передо мной открылась дверь, и, вместо того чтобы оставаться в комфорте крошечной спальни, решил нырнуть в неизвестность, оставив позади жизнь в стабильности и безопасности. Хотя я все еще был привязан к своей юности, я был готов к свободе. Я был готов поставить все на эту жгучую страсть, бушующую во мне, и взял на себя обязательство уважать ее. В семнадцать лет музыка стала моим советчиком, когда мне нужна была помощь; моим другом, когда я чувствовал себя одиноким; моим отцом, когда мне нужна была любовь; моим проповедником, когда мне нужна была надежда; и моим партнером, когда мне нужно было кому-то принадлежать. В тот вечер, когда я увидел, как В-52 причудливым гиперактивным пятном танцуют в программе Saturday Night Live, я почувствовал связь с чем-то и понял, что никогда не буду жить обычной жизнью. Мне не суждено было исчезнуть на сонных улицах пригорода Спрингфилда в Вирджинии, став просто еще одним плащом на автобусной остановке. Я родился, чтобы дать волю своей оригинальности и ценить все прекрасные странности жизни. Мне нужно было отойти от нормы.
Еще одно воспоминание, еще один шаг на пешеходном переходе.
С благословения матери меня отпустили. Благодаря безграничному сочувствию и пониманию она уважала мое желание и предоставила мне свободу скитаться, как бы далеко она ни находилась. Вскоре жизнь стала уроком выживания, а домом был просто твердый пол, но я ЖИЛ, и музыка была моей пищей, когда нечего было есть. Закинув ноги на приборную панель, я смотрел, как мир пролетает за окном грязного лобового стекла, и научился сдаваться непредсказуемости жизни без плана, полагаться на дорожную карту без пункта назначения, позволяя ей вести меня туда, куда она может привести, никогда не зная, что будет за следующим поворотом, но искренне полагаясь на музыку, чтобы сохранить мне жизнь в случае, если все рухнет и мне придется начать все сначала.
И я начал все сначала.
Казалось, только вчера я проводил долгие ночи на том грязном диване в Олимпии, спрятавшись в своем спальном мешке за тысячи миль от дома, ожидая следующего сна. Я снова был чужим в чужом доме, но звон в ушах от того шума, что мы вместе издавали в маленьком сарае за городом, каждую ночь убаюкивал меня и поддерживал мой огонь. Моя верная путеводная звезда привела меня к еще одному колодцу, такому глубокому, что в конце концов он переполнился и затопил нас всех. Я потерялся без спасательной шлюпки.
Я мог утонуть. Я мог сдаться. Я мог пойти домой. Но капитуляция никогда не была в моей ДНК.
Услышав, как соседняя комната начала заполняться привычной толпой гостей, пришедших навестить нас после концерта, я собрался и приготовился к ним присоединиться. Я слышал их голоса и узнал их все. Это были голоса людей, которые пронесли меня через эти годы. Большая семья, ставшая моим новым племенем.
Я вошел в комнату и увидел Гаса Брандта, который раздавал напитки и пропуска, всегда делая все возможное, чтобы каждый чувствовал себя желанным гостем в нашем хаотичном маленьком мире. Гас заботился обо мне на протяжении десятилетий, от сломанных гитар до сломанных конечностей, являясь одновременно и терапевтом, и старшим братом, и телохранителем. Он стал моим маяком, когда я чувствовал себя потерянным в море незнакомцев, моим прибежищем, когда я нуждался в защите, и я всегда мог доверить ему самое сокровенное. Хотя он и не был музыкантом, его любовь к музыке была такой же, если не более сильной, чем моя, и без его плеча, на которое я мог бы опереться, я бы никогда не добрался до следующей песни, до следующего города, до следующей сцены. Он всегда рядом, и я благодарен ему за защиту.
Я увидел Рами Джаффи, моего верного друга, перемещающегося по комнате с грацией и небрежностью цыганского метрдотеля, оставляя за собой атмосферу настоящего посла «хороших времен» Foo Fighters. Хотя он каждый вечер прятался в углу сцены, его участие в группе за эти годы оказалось неоценимым, и он привнес элемент музыкальности, который выводил нас на новый уровень альбом за альбомом. Но, помимо музыкального мастерства, его дружба была ежедневной радостью, долгожданным перерывом в монотонной жизни в дороге, в этом Дне сурка. И каждый вечер после того, как занавес опускается и зрители расходятся по домам, мы с Рами садимся в наш общий туристический автобус и пьем, курим и танцуем, пока мчимся по шоссе к следующему пункту назначения. И хотя он присоединился к группе через десять лет после создания, в глубине души он был одним из нас с самого начала, и я благодарен ему за то, что он рядом.
Здесь был Крис Шифлетт — человек, который спас нашу группу в самое отчаянное время, когда мы были без гитариста и наша музыка нуждалась в спасении. Хотя наши пути случайно пересеклись на концерте Scream в Санта-Барбаре за десять лет до его судьбоносного прослушивания (единственный раз, когда мы пытались кого-то прослушивать), до этого момента мы жили параллельными жизнями, играя в панк-рок группах с друзьями и живя в фургонах на мелочь, когда единственной реальной наградой были музыка и приключения. Еще до того, как он сыграл первую ноту, я знал, что он идеально впишется, потому что