Лориан, слушавший затаив дыхание, внезапно нахмурился и фыркнул.
– Да ну тебя! Что за ерунда?! Иди отсюда и не мешай!
Смеясь, я вернулся в свое кресло. Перекинул ноги через подлокотник и только собрался затянуть очередной куплет «Герр Маннелига», как в голове прозвучал зов.
– Дарэл?! Ты меня слышишь?
– Да. Слышу.
Лориан, уже научившийся узнавать, когда я начинаю вести мысленные переговоры, бросил в меня ластиком, привлекая к себе внимание. Поймал мой взгляд и состроил вопросительную гримасу. «Вэнс» – произнес я беззвучно.
– Кто?! – воскликнул он, подозревая, что ослышался.
Но я приложил палец к губам, призывая к молчанию, и фэну Гемрана осталось только ерзать от нетерпения и нервно грызть карандаш, ожидая конца разговора.
– Дарэл, я хотел поговорить с тобой.
– Говори. Я прекрасно тебя слышу.
– Нет. Лично. Это возможно?
– Сегодня я не собирался никуда выходить.
Он ничего не ответил на это, но я почувствовал острое сожаление. Раньше, когда он был человеком, у меня всегда находилось для него время.
– Ладно. Если хочешь поговорить, приезжай ко мне.
Я продиктовал ему адрес и отключился. Лориан, внимательно наблюдающий за мной, тут же оживился:
– Это был Вэнс?! Правда?! Разве он умеет разговаривать мысленно?!
– Теперь умеет.
– А что он сказал?
– Приедет сюда.
– Прямо сюда?! Ух ты! Здорово! Когда?
– Не знаю.
– Можно я его дождусь?
– Лориан! Родители открутят тебе голову. Посмотри на часы!
– А! Плевать! Они сегодня в гости идут. Будут поздно. И потом я сказал, что реферат с приятелем писать буду. Ну, Дарэл! Тебе что, жалко?!
Препираться с мальчишкой не имело смысла, поэтому я махнул рукой и он, довольно улыбаясь, основательно угнездился на диване.
Вэнс приехал через час. Изменения, происходившие с ним, становились все более заметны. Грубоватый, неуклюжий крестьянин превращался в элегантного аристократа. Черты лица как будто прежние, но уже другие. Невероятно. Я и не знал, что влияние крови фэриартос настолько сильно. Движения, походка, наклон головы, взгляд...
– Что ты так смотришь?
Он стоял в прихожей, не вынимая рук из карманов плаща. Уже другого. Не того, светлого с клетчатой подкладкой. Этот коричневый выглядел дороже и более стильно.
– Ты изменился.
– Ты тоже.
Я имел в виду его внешность и внутреннее содержание. Он намекал на мое внезапное «вампирское равнодушие».
– Можно войти?
Я посторонился, давая ему дорогу. Лориан вскочил, сияя от радости, когда Вэнс появился в гостиной. Но его улыбка медленно погасла, лицо удивленно вытянулось. Мальчишка посмотрел на меня, потом снова перевел взгляд на Вэнса, снова на меня.
– Гемран Фэриартос, – представил я гостя. – А это прежний, уже известный тебе Лориан.
– Он человек, – произнес Вэнс, рассматривая своего поклонника, продолжавшего растерянно хлопать глазами.
– Представь себе. Садись, Лориан, что стоишь. Ну и ты присаживайся, родственник.
Вэнс не понимал, отчего я злюсь. Более того, его начинал бесить мой пренебрежительный тон.
– Дарэл, может быть, хватит?! Я не виноват в том, что меня обратили! Я этого не хотел и не просил!
– Знаю.
Он прав, пора вернуть утраченную объективность.
– Тогда в чем дело?! Я такой же, как ты!
– Не такой. И дело не в разных кланах. Я прекрасно общаюсь с кадаверциан и с грейганнами, просто...
Я посмотрел на Лориана. Мальчишка низко наклонился над книгой, изо всех сил делая вид, что занят рефератом, но на самом деле жадно слушал. Его ошеломила новость о перемене в Вэнсе. И в мыслях мальчишки носился вихрь самых невероятных образов. Я не стал вслушиваться в них.
– Полагаю, Паула расписала тебе все прелести новой жизни. Бессмертие, сила, красота, знания.
Вэнс улыбнулся, блеснув клыками:
– Да. Что-то такое она говорила.
– Тогда позволь внести некоторые коррективы. Не буду говорить о внутренней политике клана, о пассивности его магии, о вашей полной зависимости от Вьесчи.
Как учитель, Паула очень слаба. Ты не получишь нужного тебе уровня знаний и силы. Но и это не главное. С возрастом эмоции человека начинают гаснуть. В тридцать лет чувствуешь не так ярко, свежо и красочно, как в пятнадцать. А в восемьдесят не так, как в тридцать. Душа гаснет. Удивляться нечему. Желаний особых нет. Хотя бывают, конечно, исключения... Теперь представь, что ты не человек и живешь двести, триста, тысячу лет.
Гемран погладил кожаные подлокотники кресла, спросил напряженно:
– Ты тоже чувствуешь так?
– Я сканэр. Я постоянно «оживляю» свою душу через других. Мои чувства такие же сильные, как и сто лет назад. Мне интересно жить, потому что я общаюсь с ними. – Я указал на Лориана, который невольно поежился под взглядами двух вампиров. – Ты был таким же. Настоящим. Ярким. Живым.
Вэнс помолчал. В его душе медленно поднималась черная ярость. На меня, на Паулу, на всех киндрэт.
– Сколько у меня времени? – спросил он отрывисто и уточнил резко: – Сколько времени пройдет до того, как я стану меняться?!
– Лет двадцать.
– Почему так мало? Ты же говорил, восемьдесят...
– Я говорил про людей. Ты будешь меняться по-другому. Все человеческое станет тебе чужим, может, даже отвратительным. Твой талант из той, смертной жизни. Не знаю, что станет с ним. Поговори с Паулой. Она сумеет объяснить лучше. Впрочем, может, я драматизирую, и тебе не будет трудно...
– Мне уже трудно.
Он поднялся, прошелся по гостиной, задевая полами плаща за подсвечники. Хорошо, что свечи в них не горели.
– Нужно продолжать репетиции. Встречаться с людьми. А я не могу появляться на улице днем. Группа держится на мне. Мы должны были ехать в турне. Десять концертов в десяти странах. Я постоянно чувствую голод!
– Ну это нормально. В первое время...
– Это ненормально! Ненормально хотеть впиться в шею своему собственному клавишнику! Я не могу сосредоточиться! В голове какой-то сумбур! Мне нужно время на то, чтобы понять, как быть... одним из вас. Научиться быть вампиром! А у меня нет этого времени!
– Есть заклинания, которые облегчают жизнь...
– Я их не знаю!
– У тебя есть учитель. Обращайся к ней!
– Но ты – мой друг!
Теперь вскочил я. Схватил его за плащ на груди:
– Да пойми ты! Я не могу учить тебя! Не имею права! Ни Александр, ни Фелиция не позволят! Ты – фэриартос! Я – даханавар! У нас разная магия! Разные методики воспитания «птенцов»! Я не могу передавать тебе наши знания! Никто не знает, что ты сделаешь с ними лет через двести. Может, обратишь против меня! Это политика кланов. Теперь ты принадлежишь не только себе. Не можешь делать все, что взбредет тебе в голову.
Я выпустил его, подтолкнул к креслу. Вэнс послушно сел, машинально поправил шарф, выбившийся из-под плаща.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});