– Первый ветер дует из стороны Клесс и он напорист, словно выпущен из грудей пышного улла; он дует шесть дней. Другой ветер – это Овєтганна и как бы Хугайда, и далеко его родина, незыблемая и неведомая. Он дует две луны, затихая лишь на время. Третий ветер приходит редко, из тех мест, где его вызывают к жизни бушующие Хэба среди дюн, скал и озер, – отчетливо сказал голос. Это была та самая фраза, которая уже не раз снилась мне перед самым пробуждением, слово в слово. Потом голос умолк, ветер тут же перестал трепать мои порядком отросшие волосы, и вообще окружающий мир как-то внезапно утихомирился, а я растерянно озирался по сторонам, хотя отлично понимал, что никого не увижу.
– А тебя-то как зовут? – робко спросил я у притихшего ветра. Разумеется, я мог не спрашивать, поскольку и сам знал ответ: это был тот самый ветер, имя которого я то и дело бормотал себе под нос, сам не зная, зачем твержу это древнее – то ли заклинание, то ли просто красивое слово – так, на всякий случай…
– Хугайда, – ответил мне знакомый шепот. Немного помолчал и кокетливо добавил: – Овєтганна и как бы Хугайда…
Он ласково дунул мне в лицо, торопливо пробежался по волосам, напоследок я почувствовал приятный, но тревожный холодок в основании шеи. Черт, я мог поклясться, что этот ветер обладает женским сердцем! Кажется, у меня завязывался самый странный роман, какой только можно вообразить… Потом голос окончательно умолк, темнота сада показалась мне чужой и слегка угрожающей, и я поспешно нырнул в другую темноту: в знакомый и уютный полумрак дома. Сон подстерегал меня на пороге спальни, как маньяк-убийца с шелковой удавкой. Он повалил меня на кровать и нокаутировал одним ударом. Довольно грубое поведение, но я не сопротивлялся: спать, так спать, почему бы и нет?!
Следующий день оказался на редкость длинным и хлопотным, как, наверное, любой день перед отъездом. Я с удовольствием помогал Хэхэльфу, который то носился по торговым рядам, покупая подарки для своих приятелей бунаба, то переворачивал вверх дном наше ни в чем не повинное жилище, пытаясь инсценировать генеральную уборку, то галопом несся на свой Чинке, чтобы проверить, запаслись ли его матросы достаточным количеством провизии в дорогу. Честно говоря, если бы Хэхэльф вдруг отказался от моей помощи, я бы в слезах умолял его позволить мне немного посуетиться: мне позарез требовалось отвлечься от размышлений о чудесах минувшей ночи. Не буду врать, что общение с волшебным ветром потрясло меня до оснований и грозило свести с ума, поскольку в последнее время со мной то и дело происходили почти исключительно одни чудеса, и я успел к ним притерпеться. Просто я уже давно заметил, что о некоторых чудесах лучше не задумываться, если не хочешь, чтобы они покинули тебя навсегда – когда пугливая ночная бабочка случайно садится на твою ладонь, следует затаить дыхание, чтобы не вспугнуть это чуткое существо…
Но Хэхэльф, святой человек, загонял меня так, что к вечеру я едва стоял на ногах, а маленькая кружка халндойнского пива подействовала на меня почти как цианистый калий – с той разницей, что сон, во всех отношениях похожий на смерть, оказался весьма недолговечной штукой. На рассвете я уже был на ногах, а часа через два после пробуждения, стоял на корме хэхэльфова корабля и с улыбкой смотрел на быстро удаляющийся берег.
– Видишь белое пятнышко – там, слева, в окружении пестрых садов? Это и есть твой дом. Кстати, завтра он уже будет свободен, – деловито сказал мне Хэхэльф. – А послезавтра туда прийдет старый Цвон и остановит время: перед отъездом я с ним окончательно договорился. Так что с тебя мешочек кумафэги: я с ним своей рассчитался.
– Кумафэга? Какая такая кумафэга? Я же ее съел, – невозмутимо ответил я. – Ты забыл, да?
Самое замечательное, что Хэхэльф мне тут же поверил и верил секунд пять, пока я не рассмеялся и не полез в свою дорожную сумку, чтобы отдать долг. Да, я успел обзавестись не только недвижимостью на окраине Сбо, но и здоровенной дорожной сумкой, в которой лежали мешочки с драгоценной кумафэгой – Хэхэльфу, как он не старался, удалось сбыть с рук чуть больше половины моей доли – и еще несколько пар штанов и рубашек, личный столовый прибор, теплая куртка, запасная пара обуви и прочий хлам, который принято брать с собой в дорогу. Счастливые времена, когда все мое имущество ограничивалось накинутым на плечи одеялом Ургов, миновали безвозвратно! Впрочем, хозяйственный Хэхэльф был поражен моими аскетическими замашками: сам-то он умудрился перетащить на борт корабля чуть ли не десяток таких битком набитых сумок – тоже мне, бывалый путешественник!
– Шуточки у тебя! – проворчал Хэхэльф, пряча за пазуху причитающийся ему мешочек. – Съел он, видите ли! – он махнул рукой и тихо засмеялся: наверное, вспомнил, какое лицо было у бедняги Бэгли, когда он выслушивал мое чистосердечное признание. – Я-то подумал, ты и правда решил сожрать разом все, что осталось, и посмотреть, что будет.
– Я еще и попробовать не решился эту твою хваленую кумафэгу, – усмехнулся я.
– Ну ты даешь, Ронхул! – искренне удивился он. – Ходить с полной торбой кумафэги и даже не попробовать… Ох, даже не знаю, что на это сказать!
– Это ты виноват, – смущенно сказал я, – Сам же говорил: мало ли, как я начну от нее чудить…
– Ну да, этого никто заранее не знает. Интересно же! – с энтузиазмом подхватил Хэхэльф. – Попробуй обязательно!
– А если действительно начнутся всякие чудеса? – нерешительно спросил я. – Что-то мне страшновато…
– Вот ты смешной! – покачал головой Хэхэльф. – Да все только и мечтают, чтобы с ними начали происходить чудеса, никаких денег за это не жалеют. А ты боишься.
– Со мной чудеса и без того происходят чуть ли не каждый день, к тому же совершенно бесплатно, – сухо сказал я. – Если уж я умудрился угодить в чужой мир без всякой там кумафэги…
– Все равно, попробуй, – решительно сказал Хэхэльф. – А вдруг домой вернешься? Просто так, без всякой чужой ворожбы.
Эта перспектива показалась мне столь соблазнительной, что я тут же извлек из сумки маленький кожаный мешочек, уселся на палубу, нерешительно понюхал пеструю смесь, убедился, что она ничем не пахнет и покосился на Хэхэльфа.
– Смотри, дружище, – угрюмо сказал я, – это твой корабль. Если что – я не виноват!
– Если начнешь бузить, я тоже сожру порцию кумафэги и тебя утихомирю, – легкомысленно пообещал он.
– Ладно, – кивнул я и осторожно попробовал хваленое зелье. Кумафэга оказалась практически безвкусной, только после третьего глотка я ощутил во рту легкий ментоловый холодок. Я одолел половину мешочка. Ничего особенного не происходило.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});