Полигон. «Контингент» продолжает тренировку в ведении огня из гранатомета. Стрельцов отыскивает глазами Седого. Тот по-прежнему сидит на траве и перебирает губами соломинку. Вадим решительно направляется к нему. Седой замечает это, поднимается и идет навстречу. В нескольких метрах друг от друга они останавливаются.
— Здравствуй, Климов… Сергей, — взволнованно говорит Вадим.
— Здравствуй, старлей, — отвечает Седой, голос его слегка дрожит.
— Капитан, — поправляет его Стрельцов, — капитан запаса.
Вадим делает шаг к Седому, но тот останавливает его:
— Не здесь, старлей. Все потом. При случае.
Он поворачивается и уходит.
* * *
По загородному шоссе движется черная «Волга». За рулем Николай Иванович Смоляников, он же «шеф» и Крез. Рядом с ним, на переднем сиденье, развалился худосочный молодой человек из известной нам по ресторану компании.
— Ты, Петенька, — говорит Смоляников, — становишься невыносимым. Твой «товар» очень нужен нам. Кстати, ты за это, Петенька, получаешь немалые деньги…
— Я, кажется, еще ни разу не подвел, — огрызается попутчик Смоляникова.
— Пока нет. Но ведь твоя: голова постоянно занята марафетом. Ну что ты нашел в этой дряни?
— Дать попробовать? — ёрничает Петенька.
— Я слишком люблю себя и поэтому никогда не стану травиться наркотиками, — парирует Крез. И тут же продолжает прерванную Петенькой мысль: — А последний твой «товар» действительно хорош — мальчики, которых ты поставил, — как на подбор. Сейчас с ними занимается один служивый… Бывший, конечно. Думаю, из них будет толк.
«Волга» сворачивает с шоссе на проселочную дорогу, на удивление гладкую. Вокруг высится ухоженный лес.
— Но, Петенька, ты все больше меня беспокоишь. Люди с таким пороком в конце концов попадают на крючок товарищам из уголовного розыска. Не дай бог, но, если такое с тобой случится, ты потеряешь место в советской торговле. Ведь подумать только, каким большим человеком ты стал в ювелирторге!
— Пугаешь? — зло и настороженно спрашивает Петенька.
— Нет. Пре-ду-преж-даю, — тянет Крез.
«Волга» выезжает на просторную площадку, по периметру которой тянется аккуратно подрезанный изумрудный кустарник. Дорога здесь обрывается. Смоляников глушит двигатель, выходит из машины, без труда отыскивает тропинку и углубляется в лес. Петенька достает из кармана портсигар и изящную табакерку. Дрожащими руками он отсыпает содержимое табакерки в ладонь, туда же выбивает из папиросы табак и, стянув с мундштука бумагу, насыпает смесь в увеличившуюся полость, затем откидывается на спинку сиденья, прикуривает и, блаженно улыбаясь, затягивается дымом.
* * *
Крез возле металлической двери в высоченном бетонном заборе. Он отыскивает кнопку электрического звонка и нажимает на нее три раза. Щелкает задвижка, дверь со скрипом открывается. Смоляников шагает через порой и осматривается. Перед ним раскинулся чудо-сад с песнопением птиц, многочисленными цветниками, дубовой рощицей, посадками голубой ели, прудиком с белыми и черными лебедями и нескончаемыми тенистыми аллеями, присыпанными красным гравием.
Словно из-под земли, возле Креза вырастают двое мужчин спортивной наружности, в одинаковых серых элегантных костюмах, синих рубашках и светлых галстуках.
— Руки! — Это команда «гостю».
Смоляников поднимает руки. Один мужчина стоит в стороне, другой ловко обыскивает Креза.
— По аллее, вперед! — звучит очередная команда.
Крез делает несколько шагов по аллее и оглядывается. Железная дверь уже на засове, а мужчин, которые только что обыскивали его, как не бывало. Метров через пятьдесят Смоляников выходит к двухэтажному особняку, поднимается по ступенькам. В прихожей перед ним опять вырастают двое, в одинаковых серых элегантных костюмах. Один из них бесцеремонно берет Смоляникова за рукав и швыряет его так, что тот начинает балансировать, пытаясь удержать равновесие.
— Руки на стену, ноги на ширину плеч! — командует он. — Стоять!
Обыск сейчас производится более тщательно. Проворные и привычные к такой работе руки ощупывают Креза с головы до пят, не пропуская даже воротничок рубашки.
— По лестнице, второй этаж, прямо! — звучит очередная команда.
Он поднимается наверх, толкает дубовую дверь и оказывается, судя по всему, в приемной. Навстречу ему идет спортивного телосложения человек в таком же сером костюме. Он останавливается в нескольких шагах, ощупывает Креза придирчивым взглядом и, убедившись, что посетитель этой «обители» не представляет опасности, наконец, произносит:
— Вас ждут. Ваше время — две минуты.
С этими словами «спортсмен» подходит к резной двери, распахивает ее, пропускает Креза.
Смоляников на пороге огромного кабинета, обставленного в стиле «ретро». Освещение в нем такое, что Крез, застывший у входа, оказывается как бы в перекрестии прожекторов, а хозяин кабинета, вальяжно расположившийся в глубоком кресле, — в тени, и лишь поблескивают его лысина, стекла очков и депутатский значок на лацкане пиджака. Не поприветствовав посетителя и не предлагая ему сесть, человек из тени спрашивает:
— Как идет подготовка группы?
— Инструктора подобрали хорошего…
— Случайно… Случайно подобрали, насколько мне известно, — перебивает Смоляникова хозяин кабинета. — Несмотря на то, что вам неоднократно советовали присмотреться к офицерам, уволенным в запас, в связи с сокращением армии. И в особенности — к имеющим боевой опыт в Афганистане. Продолжайте.
— Занятия идут интенсивно. Народ старается.
— К концу лета эти парни потребуются. В середина августа мы хотели бы посмотреть, на что они пригодны, Справитесь?
— Будет сделано, — заверяет Крез. — Как скажете, так и организуем смотрины…
— Аванс получите у секретаря, — завершает беседу человек в глубоком кресле. — Свободны.
Смоляников открывает дверь, но потом оборачивается и спрашивает:
— Зачем вы меня подвергаете такой проверке? Этот досмотр, обыск…
— Я проверяю так всех, — невозмутимо отвечает человек в очках. — Кому не нравится, могут у меня не работать…
Смоляников понимающе кивает и выходит. В приемной мужчина с непроницаемым лицом вручает ему средней величины кейс.
Крез беспрепятственно минует лестницу, прихожую, аллею. За ним захлопывается железная дверь, лязгает засов.
Он подходит к машине, которую оставил на лесной стоянке. Страх перед людьми, ему недоступными, и одновременно ненависть к ним уже прошли, он опять прежний — сильный, самоуверенный и обладающий немалой властью. Открывает дверку автомобиля и заглядывает в кузов. Там развалился на сиденье и уставился, в одну тачку Петенька.